нами, Ральф, тогда... тогда мы выпьем вместе, а потом пойдем и наймемся в грузчики на транспортную ракету Европейской линии.
Ральф сжался и побледнел.
- В грузчики...
Кто-то быстро и мягко прошел по крыльцу, и мы увидели мою маму. Я улыбнулся:
- Здорово, леди!
- Здравствуй. Здравствуй, Ральф.
- Здравствуйте, Джен.
Глядя на нее, никто не дал бы ей больше двадцати пяти - двадцати шести лет, хотя она произвела на свет и вырастила меня и уже далеко не первый год служила в Государственном статистическом управлении. Тонкая, изящная, улыбчивая: я представлял себе, как сильно должен был любить ее отец, когда он был жив. Да, у меня хоть мама есть. Бедняга Ральф воспитывался в интернате...
Джен подошла к нам и положила ладонь на лоб Ральфа.
- Что-то ты плохо выглядишь, - сказала она. - Что-нибудь неладно?
Ральф изобразил улыбку:
- Нет-нет, все в порядке.
Джен не нуждалась в подсказке.
- Оставайся ночевать у нас, Прайори, - предложила она. - Нам тебя недостает. Верно ведь, Крис?
- Что за вопрос!
- Мне бы надо вернуться в интернат, - возразил Ральф, правда, не очень убежденно. - Но раз вы просите, да вот и Крису надо помочь с семантикой, так я уж ему помогу.
- Очень великодушно, - сказал я.
- Но сперва у меня есть кое-какие дела. Я быстро туда-обратно на монорельсовой, через час вернусь.
Когда Ральф ушел, мама многозначительно посмотрела на меня, потом ласковым движением пальцев пригладила мне волосы.
- Что-то назревает, Крис.
Мое сердце притихло, ему захотелось помолчать немного. Оно ждало. Я открыл рот, но Джен продолжала:
- Да, где-то что-то назревает. Мне сегодня два раза звонили на работу. Сперва звонил твой учитель. Потом... нет, не могу сказать. Н_е х_о_ч_у ничего говорить, пока это не произойдет...
Мое сердце заговорило опять, медленно и жарко.
- В таком случае не говори, Джен. Эти звонки...
Она молча посмотрела на меня. Сжала мою руку мягкими теплыми ладонями.
- Ты еще такой юный, Крис. Совсем-совсем юный.
Я сидел молча.
Ее глаза посветлели.
- Ты никогда не видел своего отца, Крис. Ужасно жалко. Ты ведь знаешь, кем он был?
- Конечно, знаю, - сказал я. - Он работал в химической лаборатории и почти не выходил из подземелья.
- Да, он работал глубоко под землей, Крис, - подтвердила мама. И почему-то добавила: - И никогда не видел звезд.
Мое сердце вскрикнуло в груди. Вскрикнуло громко, пронзительно.
- Мама... мама...
Впервые за много лет я вслух назвал ее мамой.
Когда я проснулся на другое утро, комната была залита солнцем, но кушетка, на которой обычно спал Прайори, гостя у нас, была пуста. Я прислушался. Никто не плескался в душевой, и сушилка не гудела. Ральфа не было в доме.
На двери я нашел приколотую записку.
Увидимся днем в школе. Твоя мать попросила меня кое-что сделать для нее. Ей звонили сегодня утром, и она сказала, что ей нужна моя помощь. Привет.
Прайори.
Прайори выполняет поручения Джен. Странно. Джен звонили рано утром. Я вернулся к кушетке и сел.
Я все еще сидел, когда снаружи донеслись крики:
- Эгей, Крис! Заспался!
Я выглянул из окна. Несколько ребят из нашей ватаги стояли на газоне.
- Сейчас спущусь!
- Нет, Крис.
Голос мамы. Тихий и с каким-то необычным оттенком. Я повернулся. Она стояла в дверях позади меня, лицо бледное, осунувшееся, словно ее что-то мучило.
- Нет, Крис, - мягко повторила она. - Скажи им, пусть идут без тебя, ты не пойдешь в школу... сегодня.
Ребята внизу, наверно, продолжали шуметь, но я их не слышал. В эту минуту для меня существовали только я и мама, такая тонкая, бледная, напряженная... Далеко-далеко зажужжали, зарокотали вибраторы метеослужбы.
Я медленно обернулся и посмотрел вниз на ребят. Они глядели вверх все трое - губы раздвинуты в небрежной полуулыбке, шершавые пальцы держат тетради по семантике.
- Эгей! - крикнул один из них. Это был Сидни.
- Извини, Сидни. Извините, ребята. Топайте без меня. Я сегодня не смогу пойти в школу. Попозже увидимся, идет?
- Ладно, Крис!
- Что, заболел?
- Нет. Просто... Словом, шагайте без меня. Потом встретимся.
Я стоял будто оглушенный. Наконец отвернулся от обращенных вверх вопрошающих лиц и глянул на дверь. Мамы не было. Она уже спустилась на первый этаж. Я услышал, как ребята, заметно притихнув, направились к монорельсовой.
Я не стал пользоваться вакуум-лифтом, а медленно пошел вниз по лестнице.
- Джен, - сказал я, - где Ральф?
Джен сделала вид, будто поглощена расчесыванием своих длинных русых волос виброгребенкой.
- Я его услала. Мне нужно было, чтобы он ушел.
- Почему я не пошел в школу, Джен?
- Пожалуйста, Крис, не спрашивай.
Прежде чем я успел сказать что-нибудь еще, я услышал в воздухе какой-то звук. Он пронизал достаточно плотные стены нашего дома и вошел в мою плоть, стремительный и тонкий, как стрела из искрящейся музыки.
Я глотнул. Все мои страхи, колебания, сомнения мгновенно исчезли.
Как только я услышал этот звук, я подумал о Ральфе Прайори. Э_х, Р_а_л_ь_ф, е_с_л_и б_ы т_ы м_о_г с_е_й_ч_а_с б_ы_т_ь з_д_е_с_ь. Я не верил сам себе. Слушал этот звук, слушал не только ушами, а всем телом, всей душой, и не верил. Ближе, ближе... Ох, как я боялся, что он начнет удаляться. Но он не удалился. Понизив тон, он стал снижаться возле дома, разбрасывая свет и тени огромными вращающимися лепестками, и я знал, что это вертолет небесного цвета. Гудение прекратилось, и в наступившей тишине мама подалась вперед, выпустила из рук виброгребенку и глубоко вздохнула.
В наступившей тишине я услышал шаги на крыльце. Шаги, которых я так долго ждал.
Шаги, которых боялся никогда не услышать.
Кто-то нажал звонок.
Я з_н_а_л кто.
И упорно думал об одном: 'Ральф, ну почему тебе непременно надо было уйти теперь, когда это происходит? Почему, черт возьми?'
