набрасывает на нее уздечку и ездит на ней 'по полях и житах' до тех пор, пока та не умирает. Парню 'присудили' три ночи ходить в церковь и читать 'книжку'. Мать, выступающая в роли 'доброго советника', советует парню не оглядываться и не отвечать. В полночь мертвая девушка встает из гроба; парень, несмотря на все упрашивания ведьмы, не оборачивается, и при пении петухов девушка вновь ложится в гроб. На вторую ночь повторяется то же. На третью ночь ведьма призывает на помощь других мертвецов, затем предлагает принести новорожденного младенца и, наконец, палочку, осмоленную с обеих сторон смолой, но поют петухи 'i ото всьо зосталося на церквi'. На утро парня выпустили, а мертвую ведьму вывезли за пределы села и сожгли ('Казки та оповiдання з Подiлля в записах 1850—60 рокiв', 1928, стр. 55– 56, № 111).
Из русских сказок с аналогичной сюжетной схемой можно отметить сказку № 208с в собрании 'Народных русских сказок' Афанасьева.
Завязка большинства сказок первой редакции: парень накануне свадьбы бросает девушку (Б. Гринченко. 'Этнографические материалы', т. I, стр. 66), парень не желает 'ночевать' с девушкой (В. Милорадович. 'Киевская Старина', 1896, кн. IX, стр. 48). То же в приведенной сказке из собрания А. И. Дыминского и в сказке 'Вiдьма та вiдьмак' Драгоманова ('Малор. народные предания', стр. 71). У Гоголя этот сказочный мотив отвергнутой любви сохраняется только в рудиментарной форме. '…Старуха шла прямо к нему с распростертыми объятиями. 'Эге, гe!' подумал философ: 'только нет, голубушка, устарела!'…' [Мотив: 'старуха, требующая любви от молодого героя и затем обращающаяся в девушку', был разработан М. П. Загорским. В 1825 г. в 'Новостях литературы' была напечатана его 'народная русская сказка': 'Оборотень или старуха-красавица' (вышла в том же году отдельным изданием). Герой Загорского — Ратмир, богатырь князя Владимира. См. В. Сиповський. 'Украiна в росiйському письменствi, Киiв, 1929, стр. 76–77.]
За эпизодом 'отказа' следует у Гоголя эпизод езды ведьмы на парне. 'Старуха подошла к нему, вскочила с быстротою кошки к нему на спину и он, подпрыгивая, как верховой конь, понес ее на плечах своих'. Последовательность эпизодов в 'Вии' (отвергнутая Хомою ведьма, ведьма, кошкою прыгающая на спину, езда ведьмы на Хоме) соответствует последовательности эпизодов в сказках. Многие народные рассказы, как заметил В. Милорадович, начинаются так же, например: 'батько йшли на досвiтки, коли бiла кiшка скочила iм на в'язи'. Или 'вiдьма перевернулась кiшкою i стала паробковi стрибать на плечi'. Кошкой приходит ведьмина дочь в сказке у Дыминского; кошкой прыгает она под ноги парню в сумской сказке о Пантелеймоне у Б. Гринченка: 'Як вийде вiн з хати, то вона як насяде, то вiн везе аж до свого порога'; 'то був такий хороший парубок, а то став такий як сухарь'. Ср. у Гоголя вставной рассказ о псаре Миките, на котором ездила панночка и который 'воротился едва живой и с тех пор иссохнул весь, как щепка'.
Но если в 'Майской ночи', как отметил В. Шенрок, Гоголь сохраняет всю конкретность фольклорного мотива превращения ведьмы в кошку, то в 'Вии' он заменяет его сравнением: ведьма прыгает на спину Хоме, как кошка; Хома не превращается в коня, но, как конь, везет ведьму и т. п.
Осиновым поленом убивает ведьму, на которой он едет, солдат в сказке Афанасьева, 'дубчиком' — в сказке из Лубенского уезда у Мялорадовича.
В сказках первой редакции убитая кошка-ведьма, ведьма-конь принимают вновь вид девушки. 'Дивиться, коли там уже лежить дiвка — вiн скорiй до дому'. Гоголь сохраняет схему этого сказочного эпизода, но подвергает его значительной литературной обработке. Сказка изображает только действие, Гоголь привносит эмоционально-психологическое содержание (например: 'Жалость и какое-то странное волнение и робость, неведомые ему самому, овладели им'…).
Панночка, умирая, называет Хому; она высказывает отцу предсмертное желание, чтобы философ читал над ней псалтырь. Требование отца панночки читать три ночи псалтырь у гроба девушки, обещание наградить, слова сотника о желании отомстить виновнику гибели дочери, — все эти мотивы и эпизоды в 'Вии' соответствуют ходу развития действия в сказках первой редакции. В указанной сказке из сборника Афанасьева отец убитой приходит звать солдата читать псалтырь, обещая ему награду; в сказке из Сумского уезда мать, желая отомстить парню, требует, чтобы тот переночевал около гроба. В сказке из Лубенского уезда рассказывается: 'I приснилося ii батьковi Хай же той парубок, що пхнув нiж, прийде до церкви i одпiшить йому половину свого багатства'.
Червонцы, которые Хома должен получить от сотника как вознаграждение; чтение псалтыря в продолжение трех ночей около гроба умершей; круг, очерчиваемый Хомой; ужасы, переживаемые им; попытки убежать; нарастание ужасов; обращение к 'старшей ведьме', — все эти черты восходят к фольклору.
Встающая из гроба панночка у Гоголя не может переступить черту, увидеть Хому Брута. Ср. в сказке из Сумского уезда: 'Прилетiли Вiдьми в хату: як кинуться до Пантелимона, добiгли до круга, та й назад; кругом бiгають, а за круг не перебiжать'. В сказке из Лубенского уезда: 'Ciв той роботник, чита, коли встае та дiвка, шарила, шарила по хатi, нема його, не найде, i подалась iз хати. Наскликала Вiдьом, може, штук з двадцять. Шукають вони, шукають — не найдуть'.
Тройная градация ночей, тройное ступенчатое возрастание страхов, обращение к 'старшему', чтобы увидеть парня и переступить черту, эти эпизоды завершают повествование и в 'Вии' и в сказках. В первую ночь панночка-ведьма пытается сама увидеть, найти Хому Брута, переступить черту 'таинственного круга'; во вторую приводит других; в третью они обращаются к 'старшему' (Вию) и тот указывает на Хому. То же имеем и в сказках. Три ночи прилетают мертвые ведьмы и не могут увидеть парня; на третью ночь они посылают за 'старшей ведьмой' в Киеве: 'та найде'. Послали за нею, она прилетела и указала на парня. Но парень принес с собой петуха, и только ведьмы пустились к нему, он придавил петуха, тот запел, и ведьмы исчезли (Лубенский уезд, В. Милорадович). В другой сказке Лубенского уезда ведьмы ищут парня и не находят, посылают за киевскою ведьмою, киевская ведьма указывает, где сидит парень, но с пеньем петуха ведьмы разбегаются, а 'мертва там i впала' ('Киевская Старина', 1896, IX, стр. 46), В сказке из Сумского уезда на вторую ночь налетает еще большая сила ведьм, бегают вокруг черты, но не могут переступить черту; на третью ночь они обращаются к 'старшей киевской ведьме' (Б. Гринченко).
Сказки первой редакции, как выше отмечено, кончаются тем, что тело умершей ведьмы вывозится за село, парень получает обещанное вознаграждение; только в одной из сказок Сумского уезда парень гибнет, не выдержавши пережитых им ужасов ('Витерпiв муку Свиридон, вийшов вiн на свiт i зараз умер', Б. Гринченко, 'Этн. мат.', I, стр. 71). Во всяком случае, для всех сказок первой редакции характерно, в отличие от второй и третьей редакций, что девушка-ведьма остается ведьмой; мотив 'освобождения' и 'женитьбы' сказкам первой редакции не свойствен.
Итак, Гоголь не просто соединял отдельные мотивы, взятые из разных сказок о ведьмах, но имел в виду сюжетную схему сказок определенной — именно первой (по нашему обозначению) редакции.
Впрочем, одна особенность отличает повесть Гоголя: в сказках имеется 'добрый советник' (дед, мать, другая ведьма), указывающий парню, чтo он должен делать, чтобы избежать гибели; у Гоголя 'добрый советник' отсутствует. Это отмечают и В. Милорадович и К. Невiрова. Однако утверждение В. Милорадовича, повторенное К. Невiровой, что 'все сказки, параллельные 'Вию', кончаются благополучно, в чем заключается другое существенное отличие их от 'Вия'' ('Киевская Старина', 1896, IX, стр. 48), что 'всi вони виходять на добре' ('Записки Украiнського наукового товариства в Киiвi', 1909, стр. 49), ошибочно, потому что В. Милорадович и К. Невiрова берут все 'параллельные 'Вию' сказки' суммарно, не различая в них редакций. Благополучная развязка — необходимая черта сказок второй редакции, но не сказок первой редакции. Только сказки второй редакции кончаются освобождением девушки от власти демонических сил и женитьбой героя на девушке.
Из сказок второй редакции наиболее раннюю запись дает на украинском языке А. Дыминский. У пана была дочка, которая внезапно умирает. Ее вывозят в церковь, чтобы она там пробыла целый год; каждую ночь кто-нибудь должен ходить на стражу. Каждого, остающегося в церкви на ночь, она душит. 'Москаль' в корчме, узнавши об этом, вызывается переночевать около гроба. Пан обещает ему много денег. Баба, встретившаяся на улице, дает солдату ряд советов. Солдат становится в алтаре, и панночка, вставшая из гроба, не находит его. При пении петухов она опять возвращается в гроб. То же повторяется на вторую ночь. На третью ночь, по совету бабы, солдат, когда панночка встала из гроба, ложится в гроб и не встает, пока не запели петухи и панночка не сказала: 'стань, не бойся'. Он встал, и они обнялись. Сказка кончается женитьбой. ('Казки та оповiдання з Подiлля, 1850–1860 рр.', Киiв, 1928; стр. 52–53). Из русских сказок сюда относится сказка № 207 афанасьевского собрания: 'Иван-купеческий сын отчитывает царевну'. Ср. в собрании И. Рудченко сказку: 'Упырь и Миколай' ('Народные южно-русские сказки', 1870, II, стр. 27–32);
