все то, что происходило после этого. Я была не в себе несколько дней. Если бы не Сергей и дети, не знаю, удалось бы мне пережить твою утрату, или нет. Я даже не помню день твоих похорон…
Папа усаживает меня на диван, присаживается у наших с мамой ног и продолжает:
— Были найдены останки женщины, мужчины и девочки… Мне и в голову не могло прийти, чтобы отдать то, что от тебя осталось, для экспертизы… От тебя и так практически ничего не осталось… Мы не дали этому делу официальный ход. Я, в своей тупой самоуверенности, решил, что обязательно найду виновных сам. Без долгих объяснений, скажу только одно — это не могло произойти, не будь в этом непосредственно виновен кто-то из Родичей. Арина, я — совершенный детектор лжи. Я лично допросил ВСЕХ Родичей. На это ушло несколько недель. Был лишь один, кто мог обмануть меня, потому что у него была равная моей Сила. И этот Родич был твоим дедом, моим отцом… Я отРодил, то есть убил, его сразу после того, как закончил допрашивать последнего Родича… Твоя мама не только возглавляла свой Род, но также была видным во всем Мире общественным деятелем. После твоей гибели… она ушла от всех дел… и полностью посвятила себя мне и детям… Еще долгое время журналисты пытались всеми правдами и неправдами разнюхать хоть что-то про тебя, про твое убийство, чтобы заработать на этой сенсации… Стоит ли говорить, что в их распоряжении не было ни одной твоей фотографии, пока ты еще была жива… и они делали все возможное, чтобы заполучить хоть какой-то твой снимок для своих статей и передач, посвященных твоей загадочной гибели. Но Родичи, контролирующие средства массовой информации, на корню пресекали любые их попытки…
Никита кладет руку на мамино плечо и тихо продолжает:
— Арина, тот, кто это сделал, не просто отрезал маме крылья… Тот, кто это сделал, практически уничтожил человеческую цивилизацию… Я имею в виду твоего брата Всеволода, который называет себя богом в Обетованном Королевстве, и который по-своему видит развитие и роль человечества на Земле… Но это совсем другая история. Ты готова вернуться к своей?
— Да.
— Ты не устала? Мы бы могли помочь тебе…
— Нет, спасибо. Мама, продолжим?
— Доченька, закрой глазки…
— Я вижу мужчину и женщину. Женщина говорит: «Какое чудесное дитя. Виктор, посмотри, ну прямо ангелочек с картинки»…
Я сижу все в той же комнате, в которой проснулась тогда… в дверь заходит женщина в черном, которую все называют «матушка»… Она говорит мне привести себя в порядок, потому что сейчас за мной приедут мои новые мама и папа…
Я в большой светлой комнате… Та женщина, которая называла меня «ангелочком» сюсюкает со мной, и меня это не раздражает: «Машенька, ну скажи ма-ма… Мария, тебе уже три года, и надо мной все подруги смеются — говорят, что мне подсунули дурочку… Ты только скажи ма-ма, и я дам тебе конфетку… Машенька, ну ты же любишь шоколадные конфетки»…
Мне пять лет… У женщины, которая хочет, чтобы я называла ее «мама», День Рождения. Ко мне подходит ее муж и говорит: «Мария, если ты сегодня не назовешь Сонечку мамой, то я тебя опять закрою на два дня в твоей комнате. Ясно?» Я киваю головой, но «мама» так и не говорю…
Виктор привез меня в больницу. Я подхожу к кровати, на которой лежит Соня. Она просит всех оставить нас одних. «Машенька, ангел мой, я умираю, мне уже сказали, что я умираю… Пообещай мне, что будешь хоть иногда вспоминать меня… Я ведь была добра к тебе… Скажи да, для меня это важно… Если ты действительно так считаешь, то Бог обязательно заберет меня в рай… Машенька кивни, что я была тебе хорошей мамой…» Я киваю… Потому что мне ее жалко… Потому что я хочу, чтобы она попала в рай… «Спасибо, Машенька, спасибо… А теперь слушай меня внимательно… Соня обо всем позаботилась… Соня о тебе позаботилась… Ничего не бойся — после моей смерти с тобой все будет хорошо… А теперь иди»… Перед тем, как выйти, я наклоняюсь и целую ее в щеку в первый и в последний раз…
Виктор приезжает домой после долгого отсутствия… Отдает распоряжения горничной и кухарке… Он суетливо ходит по комнате…
Вечером меня зовут в гостиную, я захожу и вижу Виктора, незнакомую мне женщину и маленькую девочку… «Сколько ей лет?» «Восемь» «И она совсем немая?» «Да» «Почему ты не откажешься от нее?» «Я обещал своей покойной жене позаботиться о ней»… Маленькая девочка подползает ко мне, я присаживаюсь рядом, и цокаю ей язычком, привлекая ее внимание… становлюсь на четвереньки, и мы с ней играемся в догонялки… я поддаюсь ей в очередной раз, она залазит на меня… я перекатываюсь с ней и начинаю ее крепко обнимать… мне она так нравится, мне так нравится ощущение ее тельца в моих руках… девочка начинает громко плакать… я пугаюсь, что сделала что-то не так, что нехотя причинила ей боль… Подбегает Виктор, бьет меня наотмашь по лицу, хватает меня за волосы и таскает по комнате: «Дура больная, что ты сделала моей дочери? Зачем ты обидела мою малышку?»… я плачу, но не от боли или обиды, а из-за того, что ненавижу себя, презираю свою неуклюжесть, из-за которой так громко хнычет эта чудная маленькая девочка…
Рэд прижимает меня к себе, шепчет мне в ушко ласковые слова, говорит, что я ни в чем не была виновата….
Мама берет мои руки в свои:
— Арина, ты действительно не могла разговаривать?
— Нет. Но все привыкли к моему молчанию, и никто не пытался со мной заговорить, или поинтересоваться у меня, а могу ли я разговаривать в принципе… Меня в этом доме никто не замечал, я помню себя там пустым местом… а это даже хуже, чем ощущать себя предметом мебели, правда? Ведь даже на мебель обращают внимание, вытирают с нее пыль, хвалят ее, или ругают… Ко мне же относились хуже, чем к мебели… Я очень боялась, что меня выкинут из этого дома… Поэтому молчала, и старалась лишний раз не попадаться никому на глаза…
— Девочка моя… мне очень хочется выразить словами то, как я сопереживаю тебе и то, что понимаю, насколько тебе было тяжело и одиноко…
— Мамочка, это же все уже в прошлом… и… надо двигаться дальше…
— Хорошо.
Чувствую очередное мамино прикосновение, и вижу следующий «кусок» своих воспоминаний:
— В моей комнате напротив меня сидит знакомый мужчина, который приходит навестить меня примерно раз в три-четыре месяца… «Маша, как ты себя чувствуешь? У тебя есть какие-то жалобы на Виктора? А на прислугу?» Я в ответ соответственно киваю головой (хорошо), качаю головой (нет — какие могут быть жалобы, если я годами его не вижу) и снова качаю головой (нет — я ведь живу в параллельном с ними мире). Он что-то быстро записывает, улыбается мне и уходит. Как только за ним закрывается дверь, я тут же пересаживаюсь за компьютер, который мне давным-давно подарила Соня… Компьютер для меня — мой учитель и советчик, он — мое окно в незнакомый мне мир, по сути, он — вся моя жизнь. Я изучаю китайский — пятый по счету иностранный язык. Задумываюсь о том, что на сегодня у меня еще запланировано дочитать до конца курс средней школы по тригонометрии… Я получаю сообщение от Шенты, хакера экстра-класса, который сам нашел меня в виртуальном мире, когда я делала свои первые дилетантские попытки по взлому очередного сервера: «Альфа, ты на месте?! «Всегда на месте» «Зацени, какую прикладуху откопал» «Супер» «Ты уже получила новый процессор?» «Да» «А ты боялась, только юбочка помялась»…
— Мамочка, как же так? Ой…
— Что, моя хорошая?
— Я была… киберпреступницей и воровкой… Блин, да по мне тюрьма плакала…
— Ариночка, сделай глубокий вдох… и объясни по порядку…
— Я была хакером… Я легко взламывала государственные и банковские сервера практически во всех странах мира…
— Зачем?
— Не знаю, там было много всего интересного… наверное, мне было просто любопытно… Но мои действия и те программы, которые я писала, требовали все более совершенного железа… И тогда я находила карточку, с неприлично большим остатком, какого-то клиента какого-то банка, который регулярно
