уследить за ныряющим пингвином без помощи специальной аппаратуры; только незаметная камера может запечатлеть то, как слепыш роет туннель. Понаблюдать за Стенли с высоты его роста значит изрядно удивиться. Впрочем, не следует думать, что, запечатлев на пленке день Стенли, мы завершим свое исследование. Это только начало.
Лизнуть можно почти все, что угодно. Пятно на полу, пятно на теле, руку, колено, ступню человека, его лицо, уши, глаза; ствол дерева, книжную полку, сиденье в машине, простыню, пол, стены и так далее. Незнакомые предметы на земле в этом смысле кажутся собаке особенно притягательными. Это очень интимный процесс, потому что лизание предполагает непосредственное восприятие объекта, а не сохранение безопасного расстояния между ним и собой. Не то чтобы собаки делают это намеренно. Но входить в непосредственный контакт с миром, сознательно или бессознательно, — это значит определять себя иначе, чем это делают люди, — в частности, видеть меньше преград между собственным телом и тем, что находится вокруг. Неудивительно, что иногда собака целиком окунается в грязную лужу или с восторгом катается по земле.
Собачье ощущение личного пространства отражает ее близость к окружающему миру. У всех животных есть чувство приемлемой социальной дистанции, нарушение которой вызывает неприязнь. Приемлемая дистанция общения для американца — примерно полметра, личное пространство американской собаки — всего несколько сантиметров. Следующая обычная уличная сцена иллюстрирует наши, несовпадающие с собачьими, представления о персональном пространстве: хозяева стоят в двух метрах друг от друга, стараясь помешать собакам на поводках коснуться друг друга, в то время как псы отчаянно желают этого. Не мешайте им! Они здороваются, вторгаясь в личное пространство друг друга и отнюдь не стараясь держать дистанцию. Пусть они обнюхают и лизнут друг друга. Дистанция рукопожатия — это не для собак.
Наряду с пределом близости, который мы терпим, у социальной дистанции есть и верхняя планка. Если мы сидим в двух-трех метрах друг от друга, нам неудобно разговаривать. Если мы идем по противоположным сторонам улицы, это не назовешь совместной прогулкой. Социальное пространство собак куда эластичнее. Иногда псы бегут параллельным курсом с хозяевами, но на почтительном расстоянии; иногда буквально наступают им на пятки. У собак собственное представление об удобстве. Пумперникель предпочитает сидеть в маленьком мягком кресле; лежа на постели, она заполняет пространство под аркой, образованной моими согнутыми ногами. Другие собаки вытягиваются рядом с лежащим хозяином, спина к спине. Ради такого удовольствия я позволю собаке забраться в кровать.
Среди бесчисленных объектов, окружающих нас, немногие привлекают собаку. Мебель, книги, безделушки и другие вещи, наполняющие дом, очень простым образом делятся для нее на классы. Собака группирует объекты физического мира в зависимости от того, что с ними можно делать: есть, двигать, грызть, сидеть или валяться на них. Таким образом, мячик, ручка, плюшевый мишка и ботинок для собаки равнозначны: это предметы, которые можно взять в рот.
Наш функциональный тон заменяется собачьим. Пес не столько боится пистолета, сколько заинтересован в том, чтобы проверить, уместится ли он в пасти. Жесты, которые вы адресуете собаке, подразделяются на угрожающие, игровые, инструктивные — и бессмысленные. Человек, который поднимает руку, чтобы остановить такси, с точки зрения собаки ничем не отличается от того, кто машет в знак прощания или отвечает на призыв приятеля «дать пять». Комнаты интересны для собак, потому что там есть места, где копятся запахи (невидимый мусор в уголках и щелях); места, откуда появляется что- нибудь новенькое (шкафы, окна, двери); и места для сидения, где можно найти вас — или ваш запах. На улице собаки практически не замечают зданий — они слишком большие и с ними ничего нельзя сделать. Однако углы зданий, а также фонарные столбы и пожарные колонки, каждый раз исполнены нового значения, поскольку несут сведения о других собаках.
Для людей самая заметная черта физического объекта — это его форма или внешний вид. Именно так мы опознаем предметы. Псы, напротив, равнодушны к форме, например, собачьих галет (это
Итак, собаки классифицируют объекты по характеру их движения, запаху и способности умещаться в пасть; таким образом, самые простые объекты — например, ваша рука — могут быть далеко не столь простыми для собаки. Рука, которая гладит по голове, — это нечто иное, нежели рука, которая давит. Взгляд, брошенный украдкой, отличается от пристального взгляда в глаза. Стимул может стать чем-то совершенно иным, если воспринимать его с разной скоростью или интенсивностью. Даже для человека череда статичных картинок, прокрученных достаточно быстро, сливается в один образ. Так же меняется и восприятие личности. Для обыкновенной улитки, настороженно относящейся к миру, медленное постукивание палкой — это знак, что взбираться на нее рискованно; но если палка стучит четыре раза в секунду, улитка спокойно взберется на нее. Одни собаки терпят поглаживание, но не любят, если рука задерживается; для других предпочтительнее обратное.[53]
Если наблюдать за собакой, можно узнать, как она относится к миру. Пес, который зачарованно смотрит на пятно на тротуаре или ни с того ни с сего настораживает уши, на самом деле исследует свою, параллельную нашей, сенсорную вселенную. С возрастом он «заметит» множество знакомых нам объектов и поймет, что есть уйма вещей, которые можно попробовать на зуб, лизнуть или поваляться на них. Также собака начнет понимать, что объекты, которые кажутся разными (продавец в закусочной и тот же самый продавец на улице) в самом деле идентичны. Но, что бы нам ни казалось, не следует забывать: собаки видят и чувствуют иначе, чем мы.
В ходе нормального развития сенсорные способности человека совершенствуются. Мы учимся обращать внимание отнюдь не на все, что воспринимают наши органы чувств. Мир полон цветов, форм, звуков, фактур, запахов, но мы не смогли бы жить в нем, если бы воспринимали все это одновременно. Поэтому сенсорная система, ответственная за выживание организма, настроена на восприятие того, что нам жизненно необходимо. Остальное мы игнорируем.
Собака воспринимает действительность с другой степенью детализации. Сенсорные способности собаки сильно отличаются от наших и помогают ей воспринимать те фрагменты видимого мира, которые ускользают от нас: запахи, которые мы не чуем; звуки, которые мы отклоняем как неважные. Нельзя сказать, что пес видит и слышит все; но он замечает то, чего не замечаем мы. Хотя у собаки меньше возможностей различать цвета, она тем не менее обладает куда более сильной восприимчивостью к изменению контраста и яркости. Мы видим, что собака медлит, прежде чем войти в бассейн с водой, отражающей лучи, или в темную комнату.[54] Восприимчивость к движениям заставляет ее атаковать воздушный шарик, летящий вдоль тротуара. Не обладая речью, собаки очень чувствительны к просодии, к напряжению голоса. Они восприимчивы к внезапным контрастам в процессе говорения — к вскрикам и даже продолжительному молчанию.
Собачья сенсорная система, как и наша, настроена на восприятие нового. Наше внимание приковывает новый запах или незнакомый звук; внимание собак, которые слышат и чуют гораздо больше
