– Не самый хороший квартал, – заметил Ноа, решительно ведя меня по улицам, словно навигатор, точно знающий направление. – Но туристы его любят: тут можно купить неплохие вещицы за сущие пустяки, но вот качество оставляет желать лучшего. Так что не советую ничего здесь покупать, не прихватив с собой хотя бы вашу подружку Чхаю, которая, в случае чего, распознает подвох!
Многоквартирный дом, где проживала Мадху Широдткар, стоял сразу за рынком. Лифта в нем не было, но и этажей насчитывалось всего четыре, а журналистка обитала на втором. Когда она впустила нас, я заметила, что женщина внимательно изучает мое лицо. Мадху оказалась невысокой, как большинство индианок, но светлокожей, что отличало ее от большинства. Если бы не миндалевидные глаза, черные, как южная ночь, и такие же волосы, ее вполне можно было бы принять за сильно загоревшую на солнце европейку. Обстановка в квартире оказалась скромной, но вполне комфортабельной, а ее размеры были далеко не маленькими – в Питере такое количество квадратных метров считалось бы роскошью.
– Итак, вы – та самая Индира Варма, – констатировала Мадху, когда мы с Ноа расположились на длинном диване, а сама она села в кресло напротив, чтобы хорошо нас видеть.
Я кивнула.
– Ноа сказал, что вы хотели поговорить о вашем отце и о тех проблемах, которые начались в районе Таджа с решением правительства его «расчистить».
– Это так, – ответила я. – А еще меня интересует гибель семьи Амара Агарвала.
По пламенному взгляду, который Мадху метнула на Ноа, я поняла, что он ни словом не обмолвился об этой маленькой детали. Судя по всему, он поступил правильно: журналистка не ожидала такого поворота. В противном случае, скорее всего, она и на порог бы нас не пустила!
– Почему… Почему вас это интересует? – спросила она, справившись с нервами.
– У меня есть основания полагать, что пожар в доме Агарвала не являлся результатом несчастного случая, а был спланированной акцией, призванной устранить неудобного человека, пытающегося помешать братьям Каматхам прибрать к рукам район Таджа.
Я отвечала прямо, считая, что не имеет смысла скрывать свои истинные намерения, если уж сама я рассчитываю на откровенность со стороны собеседницы. По-видимому, я избрала правильную тактику, потому что она сказала:
– Значит, вы знаете о Каматхах?
– Я должна была во всем разобраться.
– А чего вы надеетесь добиться, занимаясь расследованием? – поинтересовалась Мадху. – Я вот, к примеру, пыталась следовать законам журналистской этики и всем основополагающим принципам этой профессии, полагая, что правда должна быть известна народу. Однако все закончилось тем, что мне пришлось срочно собирать манатки и бежать подальше от тех, с кем я, сама не ведая того, связалась! Я покинула Агру и боялась, что не смогу остаться даже в Дели, ведь у меня дети, и я не могла рисковать их жизнями… К счастью, как только я уволилась с работы, меня прекратили преследовать. Почему я должна вам помогать, снова ставя под угрозу собственную жизнь и жизнь моей семьи?
– Может быть, чтобы попытаться изменить существующее положение вещей?
– Изменить?!
Мадху горько рассмеялась.
– Горе тому, кто надеется
– Вы предлагаете забиться в норку и оттуда спокойно наблюдать за тем, как все катится в тартарары?! – возмутилась я.
– Хорошо вам говорить, – покачала головой Мадху. – Вы или Ноа в любой момент можете уехать отсюда, а что делать нам? Мы здесь родились, здесь вся наша жизнь – среди этих бандитов и продажных чиновников!
– Думаете, в России все прекрасно? – возразила я. – Думаете, у нас нет бандитов и политиков, берущих взятки? У нас не отнимают земли у людей, чтобы построить на них дорогие отели и рестораны, не убивают ради этого?
– Не знаю, – вздохнула Мадху. – Я никогда не занималась международной политикой и плохо знакома с положением дел в вашей стране. Но зато я точно знаю, что творится в моей собственной!
– И вам это не может нравиться! – парировала я. – Вы ведь пытались…
– Пыталась, и где я теперь? Потеряла хорошую работу, вынуждена сейчас перебиваться чем придется, потому что благодаря Каматхам меня никуда не берут!
– Если удастся доказать, что Каматхи имеют непосредственное отношение к незаконной деятельности, вас могут восстановить на прежнем месте…
– Да вы в своем уме, Индира?! – перебила меня Мадху, едва не вывалившись из кресла. – Хотите замахнуться на Каматхов? Вы представляете себе, насколько высоко они сидят? Давайте-ка я вам объясню. Органы законодательной власти состоят из лейтенант-губернатора и Законодательного собрания. Наш лейтенант-губернатор – шурин Ашока Каматха, главного полицейского комиссара Агры, а Имран Каматх – видный член городского Совета, лоббировавший вопрос о «зачистке»! Клан Каматхов неуклонно разрастается, и они распихивают своих родственников везде, где только можно. Эти люди, как споры, прорастают на местах и распространяются на дальние расстояния. Имран Каматх того и гляди пробьется в Законодательное собрание, и деньги его братца Маноджа помогают завоевывать необходимые голоса. Формально самые существенные вопросы, включая вопрос о «культурном наследии», решает правительство штата Уттар Прадеш совместно с правительством страны, но на самом деле власть находится в руках городского Совета, а некоторые административные вопросы находятся в ведении городских корпораций. У Маноджа Каматха есть свои люди во всех этих корпорациях. Наиболее сильные позиции в Уттар Прадеше имеют региональные партии Самаджвади, социалистическая, и Бахуджан Самадж. Обе они ориентируются на избирателей из «низших» каст. На последних выборах победу одержала партия Бахуджан Самадж, получившая более половины мест в ассамблее штата, после чего главным министром штата в четвертый раз в своей карьере стала лидер этой партии Майавати Триведи, кузина «триумвирата» Каматхов! Надо ли говорить, что она проводит в жизнь политику, выгодную этому громадному, влиятельнейшему семейству? Скажу вам больше, судебным органом, который имеет юрисдикцию над территорией Таджа, является Верховный суд штата, расположенный в Аллахабаде, и главный прокурор вот уже много лет ест у Каматхов из рук!
– Потому-то Санджая и не выпускают под залог! – пробормотала я.
– Правильно! Они оттягивают суд, не имея неопровержимых доказательств против вашего брата, но со временем сообразят, как все обтяпать, и Санджай сядет за убийство отца, а вас… В «новостях» упоминалось о том, что на вас напали. Это правда?
– Правда. Но это ничего не меняет: теперь я еще больше утвердилась в своей решимости во всем разобраться!
– Я говорил, что она очень упрямая, – впервые подал голос Ноа.
– Под стать тебе! – отозвалась Мадху. Почему-то именно с этого момента напряженность ушла из атмосферы комнаты, и бывшая журналистка расслабилась.
– Значит, вы хотите знать об Агарвале? – спросила она, поднимаясь. На мгновение мне показалось, что я ошиблась, и сейчас Мадху выставит нас за дверь. Однако она добавила: – Тогда я, по крайней мере, сварю нам кофе: разговор предстоит не из приятных.
Мы продолжили беседу минут через десять, когда Мадху принесла в комнату поднос с кофе и сладостями под названием «папди», по вкусу напоминающими халву, но более острыми и приправленными кардамоном.
– Вы не представляете, – сказала она, – как тяжело знать что-то важное, но не иметь возможности ни с кем этим поделиться!
– И много вам известно? – спросила я.
– Достаточно, раз уж пришлось срочно бежать со старого места жительства! Но, к счастью, и не столь
