Еще раз простите меня за то, что оказался не в силах защитить вас от этого брака. Я бы не покинул страну, если б знал о вашем бедственном положении. Мои сожаления ничем не могут помочь, но прошу вас поверить в то, что они, по крайней мере, непритворны. Когда же я вспоминаю вашу матушку и ее доверие ко мне, мне становится вдвое тяжелее.
Искренне ваш
P. S. Сегодня я получил известие от Уилла Тайка. Он сообщает, что написал вам о своем несогласии работать у лорда Перегрина и просит об отставке. В этом году я могу легко вам помочь. Я помещу объявление о найме нового управляющего, и, возможно, он окажется нам более полезным. Уилл прочел в газетах о вашей свадьбе, но не знал о том, что вы были нездоровы. Он собирается отбыть сразу же и занять пост управляющего где-то на севере Англии.
Я прочла письмо несколько раз. Досадно, что Джеймс так горюет, оттого что не смог защитить меня. Кто знал, что я заболею, как и никто не мог знать, что я поправлюсь. Если бы я умерла, как все и ожидали, это не имело бы никакого значения. Все равно вайдекрской корпорации, этому грандиозному и храброму эксперименту, придет конец под властью нового лорда. Но Джеймс прав, я могу быть хозяйкой в собственном доме и управлять имением, как того захочу и как это делал Уилл. Вспомнив о нем, я загрустила. Без него это, конечно, будет совсем не то.
Я развернула письмо и перечла постскриптум. Уилл так и сказал, что уедет, сказал еще в тот день, когда мы поссорились в парке. Он пытался предупредить меня, но я не стала его слушать. Он хотел защитить Вайдекр, одно из немногих мест, в котором богатство достается тем, кто работает, а не сквайрам, торговцам или церкви. Прежде я была на их стороне. Но не теперь. Когда я оказалась на грани смерти и кто-то взял мою холодеющую, беспомощную руку и вывел подпись помимо моей воли, я стала другой. И теперь я не считала, что одним людям нужно больше, чем другим. Мы все имеем одинаковые права. Но разница в том, что кто-то более хитрый и сильный присваивает себе права другого.
Но Уиллу я этого уже не могу сказать. Он уехал, как и обещал, строить новую корпорацию, еще раз попытаться установить на земле справедливость. Для него это не было пустыми словами, болтовней за обеденным столом. Это была реальная возможность для реальных людей. Но я знала, что этот эксперимент тоже не удастся, как не удастся он еще много раз, и Уилл уедет на новое место, потом — на другое, потом — на третье. И так он будет путешествовать всю жизнь, пытаясь разрушить стену алчности и насилия, воздвигнутую богатыми.
Я аккуратно сложила письмо и кинула его в огонь. Ни леди Кларенс, ни Пери, чьи неловкие извинения я приняла, не нужно знать мои подлинные мысли. Они победили, как всегда побеждают богатые. Они устанавливают правила. Они правят миром. И они выигрывают битвы.
Жаль, что мне понадобилось много времени, чтобы понять это. Я вышла из нищеты, столь тяжкой, что богатые казались мне какой-то особенной расой, совсем не похожей на остальных. Они хорошо одевались, вкусно ели, красиво говорили, будто право на это дал им сам Господь Бог. Вы никогда не увидели бы их борьбы за деньги. Вы никогда не замечали их плохо оплачиваемых слуг и нищих клерков, которые зарабатывают для них эти деньги. Все, что вам удалось увидеть, — это блестящий результат кем-то сделанной работы. И они делали вид, будто богатство пришло к ним само собой, будто они заслужили его.
Я была так же плоха, как и любой из них, — нет, я была гораздо хуже. Я знала, какой жизнью живут на самом дне, но стремилась только к одному — чтобы я не знала нужды, чтобы я проложила себе путь наверх. Но когда я делала это, когда я была маленькой жеманной Сарой Лейси, я чувствовала себя такой же грязной и порочной, как в детстве, воруя на улицах.
Какой ужасный мир они построили — люди, которые имели власть, деньги, но не имели сострадания. Теперь мне все это надоело. Я больше не желала быть маленькой жеманницей.
Раздался стук в дверь.
— Леди Сара, для вас пакет, — сказала горничная.
Я хмуро глянула на нее, и она даже отпрянула. На минуту я забыла, что леди Сара — это я и что от одного моего слова зависят несколько десятков людей.
Смутившись, я поблагодарила ее и взяла пакет. Он был от Пенкисса, моего адвоката, с документами на Вайдекр. Вайдекр, который лишился своих прежних хозяев и перешел в руки Хаверингов.
Я разложила старинные пергаментные листы на столике и принялась их изучать. Разобрать я в них не могла ничего, ни старинный почерк, ни их странный язык. Но на меня большое впечатление произвели тяжелые растрескавшиеся печати темно-красного цвета и атласные розовые ленты под ними. В тексте все время повторялось слово «Вайдекр», и я понимала, что речь идет о моей земле.
Когда-то Ле Сэи получили ее в дар от короля норманнов, который пришел в эту страну и завоевал ее. Так рассказывали об этом в гостиных. В домах же Экра говорили, что Ле Сэи украли эту землю, ограбив крестьян, таких как Тайки, живших тут за много лет до их прихода. Цыгане рассказывали про них, что это был мирный народ, друживший с феями и эльфами и знавший старинную магию, пока не пришли воины с мечами и копьями. Надо же, вся знать — воры, поколение за поколением. Я сокрушенно пожала плечами. И наихудшие из воров те, которые украли у народа его историю. В школах детей учили, что земля всегда принадлежала богатым, и им самим ничего не остается делать, кроме как снимать шапки перед знатью и работать не покладая рук.
Я осторожно свернула пергаментные листы и вложила их в пакет. Если Пери не вернется сегодня слишком пьяным, то завтра мы могли бы передать их его адвокатам.
За окном уже темнело, наступили ранние серые сумерки последних дней января. Было так приятно сидеть у камина в теплой тихой комнате. Я позвонила, чтобы принесли еще поленьев, и тут вошел Пери.
Он не совсем твердо держался на ногах, но я видала его и в худшем состоянии. Пери просиял мне навстречу счастливой пьяной улыбкой.
— Я рад видеть тебя, Сара. Хорошо, что ты уже поправилась. Мне ужасно не хватало тебя, когда ты болела.
— Ты был бы неутешным вдовцом, — улыбнулась я в ответ.
Пери кивнул, ничуть не обиженный.
— Я бы всегда скучал по тебе. Но послушай, какие деньги я выиграл!
— Ты больше проигрываешь или выигрываешь в последнее время? — сухо поинтересовалась я.
— В том-то и дело, что все время выигрываю! — восторженно воскликнул Пери. — В мои карты вселился какой-то дьявол. Я ни разу не проиграл с тех пор, как вернулся из Ньюмаркета. Со мной даже никто не садится играть, кроме капитана Томаса и Боба Редферна. Я сдернул с них обоих уже не меньше тысячи гиней.
— О! Как же ты решишься бросить такое волнующее развлечение? Скоро я собираюсь возвратиться в Вайдекр, потому что достаточно окрепла для этого.
Пери позвонил в колокольчик и велел принести пуншу.
— Когда захочешь, дорогая, — ответил он безмятежно. — Но дороги сейчас просто ужасные. Может быть, подождем, пока не станет немного потеплее?
Внесли огромную серебряную чашу, и Пери налил нам по бокалу.
— Ох, Пери! Но это же ужасно крепко! Прямо чистое бренди.
— Зато отлично изгоняет простуду, — улыбнулся он.
— А ты сможешь перестать пить, когда мы вернемся в Вайдекр? — слегка встревоженно спросила я. — Ты обещал мне бросить пить и играть в карты, когда мы будем дома.
— Я скажу тебе правду. — И Пери вытянул ноги к теплу камина. — Я стал играть, потому что мне было скучно, а пить, так как я был одинок и всего боялся. Ты знаешь это. Я уверен, что брошу это запросто. Как только захочу.
— Послушай, Пери, — медленно заговорила я. — Я видела человека, который мог кого-нибудь убить за стакан вина. И видела таких, которых била безудержная дрожь, когда у них не было выпивки. Я даже
