— Мы потеряли управляющего в Вайдекре, — сказала я. — Мне необходимо быть там, чтобы встретиться с новым человеком. Я не хотела бы оставлять поместье без присмотра, и я планирую уехать через две-три недели.
У стола возник лакей, чтобы поменять тарелки. Дворецкий внес блюда с ломтиками говядины в винном соусе и обслужил сначала леди Кларенс, затем меня и Перегрина. На гарнир были поданы артишоки с картофелем и свежей брюссельской капустой. Пери ел как проголодавшийся щенок и делал вид, что слишком занят, чтобы прийти мне на помощь. Но я и не ожидала ее.
— Это невозможно, Сара, — приветливо произнесла леди Кларенс. — Сожалею, что приходится разочаровать вас, но вы нужны мне в Лондоне.
— Сожалею, что мне приходится разочаровывать вас, — таким же тоном ответила я. — Но я не хочу оставаться здесь.
Леди Кларенс мельком взглянула на лакея и дворецкого, стоявших у буфета с таким видом, будто они были слепы и глухи.
— Не сейчас, — коротко сказала она.
— Нет, сейчас, — ответила я. Мне было глубоко безразлично, что думает обо мне лондонское общество, а уж тем более ее прислуга. — Мы с Пери собираемся уехать в Вайдекр.
Леди Кларенс подняла голову и в упор посмотрела на Пери. Он сидел, низко наклонившись над столом и стараясь не встречаться с ней глазами. Молчание затянулось.
— Пери… — прошептала она тихо.
Больше ей ничего не требовалось говорить.
— Извини, Сара, — заговорил Пери. — Мама права. Мы останемся в Лондоне, пока дороги не просохнут. Возможно, до конца сезона. Мы поступим так, как хочет мама.
Я чувствовала, что заливаюсь краской, но молча кивнула. Да и что мне было говорить. Я не собиралась состязаться с леди Кларенс в степени влияния на Пери. Но по закону он был моим хозяином, а он во всем подчинялся матери.
Я хотела одного, леди Кларенс — другого, и я вынуждена была подчиниться. Сила была на ее стороне, а жестокость, неизменно сопутствующую силе, я познала на своем опыте еще в раннем детстве.
— По-моему, мы договаривались, что я буду жить так, как захочу? — спросила я ровным голосом.
Леди Кларенс с неудовольствием покосилась в сторону лакеев, но все-таки ответила мне.
— Мы говорили об этом, но тогда еще не случилось глупого скандала с Марией. Сейчас вы нужны мне, Сара, как нужен и Пери. Я не могу допустить никаких сплетен о нашей семье, иначе мы потеряем Бэзила. Когда кончится сезон, ради бога.
Я спокойно кивнула, но сразу поняла, что я опять в рабстве, как была в рабстве у Роберта Гауэра или у своего отца. Я не была свободной женщиной. Все, чего мне удалось добиться, — это поменять хозяина.
За время разговора еще раз переменили тарелки и подали пудинг. Пери ел так, словно не надеялся еще хоть раз в своей жизни увидеть даже корочку хлеба. И между делом приканчивал вторую бутылку.
Одним словом, эту семейную трапезу нельзя было назвать счастливой. Обильной — да, но не счастливой.
Так же, как и последующий вечер. Мария, одетая в вызывающе яркое малиновое платье, стояла на площадке лестницы вместе с мужем, выглядевшим несколько неуверенно рядом с ней.
— А вот и мама! — преувеличенно громко воскликнула моя золовка. — С Пери и нашей цыганской наследницей, — чуть понизив голос, добавила она.
— Дорогая! — И Бэзил склонился над рукой леди Кларенс. В свою очередь Мария поцеловала мать в щеку, а затем по очереди нас с Пери.
— Все в сборе! — объявила она. — Но особенной толчеи не предвидится, леди Тарагон, например, не явилась.
— Придержите язычок, — делая каменное лицо, вполголоса произнесла леди Кларенс. — И ведите себя как подобает.
Мария бросила на нее непокорный взгляд, но следующих гостей приветствовала более сдержанно.
Бэзил, подойдя к леди Кларенс, увлек ее к окну, и я увидела, как они склонили друг к другу головы и он забубнил что-то тонким, монотонным голосом. Мы с Пери остались одни. Он взял с подноса стакан вина и одним духом осушил его.
— Извини меня, Сара, — пробормотал он. — Я не мог сказать «нет».
— Почему? Все, что от тебя требовалось, это сказать, что ты согласен со мной, а я бы сделала остальное.
Он безвольно пожал плечами.
— Не знаю, — жалобно ответил он. — Я никогда не мог противоречить ей. И думаю, что теперь уже не научусь.
— Сейчас самое время начать, — попыталась убедить его я. — Я всегда поддержу тебя, и мы оба знаем, чего мы хотим. Ты уже взрослый, Пери, и даже хозяин своего состояния. Что она может нам сделать? Просто рассердится, и все.
— Ты ее еще не знаешь… — начал он.
— Кого «ее»? — раздался голос подошедшей сзади Марии.
При виде сестры Пери скривился.
— Мы хотели уехать в Хаверинг, — недовольным голосом объяснил он. — А мама не отпустила нас. Хотя не возражала, пока ты не затеяла эти глупости.
И он отвернулся от Марии в поисках полного стакана.
— Полагаю, что вы считаете это гадким? — Мария пристально смотрела на меня.
— Не считаю, — равнодушно ответила я. Я не боялась ее.
— Как же так? Юная невеста, вышедшая замуж по большой любви, не может…
— Я не выходила замуж по любви, и вам это прекрасно известно. — Я старалась говорить тихо, к тому же мой голос заглушили звуки арфы и скрипки, донесшиеся из зала. — Но я не стала бы вести себя настолько глупо, чтобы, выйдя замуж за человека вдвое старше себя и заполучив его денежки, еще и надувать его.
— Вы так думаете? — Глаза Марии сверкнули. — Да я влюбилась в Рудольфа без памяти! Мы хотели убежать вдвоем, и ни о каких деньгах я не думала.
Она со злобой глянула на склонившиеся друг к другу головы леди Кларенс и Бэзила.
— Она всегда добивалась от меня чего хотела, — с обидой заговорила Мария опять. — И он тоже. Теперь они подкупили Рудольфа, я знаю. Конечно, это не свидетельствует в его пользу, но я никогда и не говорила, что он очень хороший. Дело в том, что он заставил меня почувствовать себя живой, какой я никогда себя не чувствовала. — Она вызывающе смотрела мне прямо в глаза. — Вы этого даже не поймете.
— Не пойму, — покачала я головой. — Я никогда не знала близости с мужчиной.
Она вытянула перед собой руки и оглядела тяжелые кольца.
— Он любил снимать их по одному и целовать каждый освободившийся пальчик. И когда его язык касался ложбинки между ними, я вся дрожала. Вся. — И она снова дразняще вскинула голову.
Я подумала об Уилле Тайкс и о том, как я предупредила его, что не могу дать любовь мужчине. Я вспомнила тот раз, когда он, отогнув мою перчатку, поцеловал мне запястье, а потом снова застегнул ее, словно сохраняя тепло поцелуя. Как он незаметно провожал меня на шоу Роберта Гауэра и видел, как рвало меня от горя. Я подумала, что, хотя у него была Бекки и ее любовь, он всегда приезжал в Лондон, когда я его просила. Он никогда не подводил меня. И никогда не давал пустых обещаний. Однажды Уилл пообещал, что если я выйду замуж за Пери, то не увижу его больше.
Это обещание он тоже сдержал.
— Я им никогда ничего не прощу, — сказала Мария с вызывающей злобной улыбкой. — Никогда не прощу этим двоим. — И она кивнула в сторону матери и Бэзила. — Старой сводне и гнусному дешевому развратнику.
Леди Кларенс и Бэзил, словно подслушав эти слова, поднялись и направились к нам.
