Юная Кейт презирала работу, но годы спустя начала ощущать благодарность за знание, которое, как правило, считалось ненужным и неподходящим для девочки ее положения. Оно оказалось бесценным. Большинство девушек ее круга благородно отвернули бы носы от задачи, которая только что перед ней возникла, но полученный на войне на Пиренейском полуострове[7] опыт приучил Кейт не бояться ни грязи, ни нищеты.
Эта кухня не шла ни в какое сравнение с отвратительными лачугами, где ей с отцом и братьями иногда приходилось квартировать во время кампаний Веллингтона[8]. Именно тогда несносная дочь священника обнаружила, что способна везде, где бы они ни остановились, обеспечить своей семье чистоту и уют. И вся сияла, зная, что в ней, Кейт, действительно нуждались, в кои-то веки.
Понятно, что и тут без ее навыков не обойтись.
Спустя почти полтора часа Кейт осматривала комнату с некоторой долей удовлетворения. Теперь кухня выглядела чистой, хотя пол не мешало бы еще хорошенько отдраить. Она вымыла, высушила и убрала все тарелки, бокалы, горшки и кастрюли. Чтобы вычистить стол и скамьи, понадобились песок, мыло и вода. А, собрав всю свою храбрость в кулак, она даже бросила вызов самым ужасным паутинам и убила метлой двух пауков. Теперь в очаге весело пылал огонь, а над огромным железным чайником тихо клубился пар. В буфетной Кейт вылила горячую воду в лохань и быстро обмылась.
Наскоро осмотрев полки с провизией, она насобирала с дюжину яиц. Кейт проверила их на свежесть, опуская в большую миску с водой и наблюдая, утонут они или нет. Одно всплыло, и она его выбросила. В чулане для продуктов она нашла висевший сырокопченый бекон. И — о, радость! — мешочек кофейных зерен. Кейт прижала его к груди. Месяцы прошли с тех пор, как она последний раз пила кофе.
Кейт прожарила зерна на огне и потолкла их в ступке, с наслаждением вдыхая аромат. Потом залила их водой и поставила вариться. Растопив на сковороде немного жира, она вбила туда яйца и добавила два толстых ломтя бекона.
Кейт решила, что пол все-таки надо почистить, и займется она им после завтрака. Она отправилась в буфетную за большим бидоном для нагрева воды, но самый огромный, который ей удалось отыскать, был зажат под полкой. Кейт и тянула его, и дергала, и кляла про себя, как вдруг учуяла божественный аромат бекона, яиц и кофе. О, нет! Ее завтрак сгорит! Она влетела на кухню и остановилась как вкопанная.
За столом сидел внук леди Кейхилл, его спина и широкие плечи были вполоборота повернуты к ней. Он поглощал ее завтрак с очевидным удовольствием.
— Да что вы такое вытворяете, а? — задохнулась от ярости Кейт.
Есть он не прекратил.
— Мне еще пару яиц и четыре ломтика бекона. И этого отменного кофе, если будешь настолько любезна.
Он поднял пустую чашку, даже не потрудившись обернуться.
Кейт взирала на него с растущим негодованием.
— Еще кофе, эй, разве не слышишь?
Он нетерпеливо прищелкнул пальцами, но так и не посмотрел на нее.
Очевидно, высокомерие — очередная фамильная черта!
— Его хватит только на одну чашку, — произнесла Кейт.
— Больше и не надо. — Он закончил расправляться с беконом.
— О, неужели? — съехидничала Кейт, строя гримасы за его непроницаемой спиной.
Она целое утро слюнки глотает, предвкушая яичницу с беконом и кофе, а он заявляется и все сжирает без спросу!
— Кофе хватит только на меня, — отрезала она. — Вам придется подождать. Я сварю новый за пару минут.
Он развернулся к ней лицом:
— Что, черт возьми, значит — хватит только на тебя?
Джек был оскорблен. На его памяти не было случая, чтобы кухонная прислуга вообще открывала рот, а уж чтобы так откровенно дерзила в ответ… Но кто же еще мог готовить и убирать в столь ранний час?
Девушка смотрела на него вызывающе: руки в боки, щеки горят, мягкие розовые губки сжаты в упрямую линию. Одна рука собственнически потянулась за кофейником, а маленький подбородок драчливо вздернулся. Сейчас она совсем не походила на ту бледную изнуренную особу, которую он видел при свечах прошлой ночью.
Несмотря на раздражение, рот Джека весело подрагивал — по ее щеке к виску тянулся широкий мазок сажи. Она взирала на него словно маленькая неряшливая герцогиня. Оказалось, глаза у нее не серые, а как бы зеленовато-серые, весьма необычные. Взглянув в которые, он на мгновение лишился дыхания, а потом осознал, что и его лицо изучают не менее пристально. Он весь напрягся и наполовину отвернулся от девушки, обращая изуродованную часть лица к стене, бессознательно готовясь к ее реакции.
Она вылила остатки кофе в свою чашку и стала потягивать его с явным наслаждением.
Джек изумился. Он не привык, чтобы его игнорировали, — тем более неряшливая маленькая служанка с грязным лицом. Причем в его собственной кухне! Он открыл было рот, чтобы устроить ей оглушительный разнос, но она снова посмотрела ему прямо в глаза, и его что-то остановило.
— Думаю, я его заработала, не так ли?
Она показала на сверкающую кухню.
Он опять нахмурился. А что еще делать кухонной прислуге, как не мыть и не драить кухни? Девчонка ожидает благодарности? Понимает ли она, к кому обращается? Он снова открыл рот, чтобы просветить ее, и замялся в нерешительности — что-то новенькое для майора Карстерза из Колдстримской гвардии[9], пусть и бывшего майора.
Какого дьявола ему представляться кухонной девице? Слуги знали, кто есть кто, и должным образом вели себя. А этой девице, похоже, правила не ведомы. Но, так или иначе, негоже рычать на эту дерзкую маленькую оборванку, которую всего лишь несколько часов назад держал на руках и чувствовал, насколько она слаба. Несмотря на все ее нахальство.
Он откашлялся:
— Вам известно, кто я?
— Внук леди Кейхилл, мистер Карстерз, полагаю?
Он что-то пробурчал.
Почему он об этом спросил? Кейт серьезно смотрела на высокого мрачного мужчину, откинувшегося на стуле. Почему-то он не выглядел неуместным на кухне, вальяжно устроившись за большим вычищенным столом, скрестив перед собой длинные ноги в ботинках. Она находила, что он очень красив. Наверно, он думал, что неподобающе есть здесь с нею, когда они должным образом не представлены?
— Может, предпочитаете, чтобы я принесла вам завтрак в другую комнату? Комнату для завтраков, например?
Он стал еще угрюмее.
— Я съем его тут.
Длинные смуглые пальцы начали выстукивать нетерпеливую дробь на деревянном столе.
— Пожалуйста, попытайтесь набраться терпения. Я допью кофе, а затем приготовлю для нас вдоволь яичницы с беконом.
Джек уставился на нее, прикидывая, уволить ли ее немедля или подождать, пока она доготовит завтрак. Яйца были пожарены так, как ему нравилось, бекон — хрустящее совершенство, а лучшего кофе он не пил уже несколько месяцев. Но он не какой-то жалкий школяр, как она, похоже, себе вообразила — он хозяин дома!
Губы Джека дернулись, сопротивляясь неожиданному веселью. Он с сожалением осознал, что кулинарные способности служанки серьезно подорвали его власть и решимость. Солдат его отряда изумило бы такое попустительское отношение к этой маленькой нахалке, но они не пили ее кофе и не смотрели в эти выразительные серо-зеленые глаза. Да к тому же они не несли ее по лестнице и не чувствовали, насколько она хрупкая, не знали, что она голодала. Он не может ее уволить — это все равно, что спасти
