блестящие — всего в нескольких дюймах от ее собственных — синие глаза. Кейт ощутила, как сильнее сжалась его рука, и ее пульс участился под его неожиданно напряженным взглядом. Воздействие Джека на нее было слишком тревожным — она должна противостоять этому. Кейт рывком высвободилась и стала поправлять юбку, выгадывая несколько секунд, чтобы успокоиться, сознавая, однако, что его пристальный лишающий воли взгляд никуда не делся.
— Вы не можете меня уволить. У вас нет права.
— Еще как есть!
Он сделал несколько шагов в ее сторону. Кейт быстро отступила к двери.
— Я заключила соглашение с леди Кейхилл, а не с вами, и только она вправе меня уволить.
Показав ему язык, Кейт выскользнула за дверь и, что есть духу, понеслась вниз по лестнице.
Это было любезным предложением, подумала Кейт, но мистер Карстерз не хуже нее знал, что с его стороны будет совершенно неприлично покупать ей одежду. Мужчина может делать это только для своей жены… или любовницы. Кейт прикусила губу. Вероятно, для бывшей любовницы французского офицера придираться к таким вещам — чистое лицемерие. Ну и пусть. Вот именно потому, что она слишком уязвима перед подобными обвинениями, ей необходимо придерживаться самых высоких норм поведения и морали.
Во всяком случае, благопристойное поведение хоть и слабая, но все же защита; без него она будет окончательно раздавлена. Благопристойность — это то, что заставляло ее чувствовать себя дочерью преподобного мистера Фарли, а не падшей женщиной. Без этого Кейт не сможет с легким сердцем приступать к своей ежедневной работе, без стеснения дразнить и провоцировать Джека Карстерза, если ей того захочется, бросать ему вызов, когда его властность становится слишком раздражающей, и спорить с ним в случае несогласия с его утверждениями.
Кейт поняла, что в последние дни слишком много думает о Джеке Карстерзе. Он был первым, о ком она вспоминала, пробуждаясь… и последним, о ком она думала, засыпая. Даже их частые ссоры она находила бодрящими. А в те минуты, когда он доводил ее до бешенства своим вмешательством, Кейт в глубине души не могла не чувствовать, что ее трогает его забота… согревает ее. И в ней в ответ рождались теплые чувства к нему… и чувства эти были опасны.
Они ни к чему не приведут. Если она позволит себе такую слабость, то только ранит себя. Если… нет — когда Джек Карстерз узнает о ее прошлом, то станет таким же, как и все остальные мужчины.
Джек впился взглядом в закрытую дверь и, сжав кулаки, тихо выругался. Черт возьми, девчонка бросает ему вызов снова и снова! Но на сей раз ей его не одолеть. Она может думать, что выиграла сражение, но майор Джек Карстерз знал: это была всего лишь предварительная перестрелка. Ведь он служил под началом Денди[18], маркиза Веллингтона, непревзойденного мастера превращать отступление в победу.
Медленная улыбка расползлась по его худому лицу, и он захромал к письменному столу, сел и начал сочинять письмо своей бабушке.
Глава 6
—
Кейт отвлеклась от своего занятия и с некоторым удовлетворением осмотрелась вокруг. С помощью Милли и Флоренс, девушек с фермы, она удивительным образом преобразила комнату. Старая, разномастная мебель выглядела не в пример лучше, мягко поблескивая после усердного втирания воска. Пыльные шторы сняли и выстирали, и сквозь недавно вымытые окна струился искрящийся солнечный свет поздней осени. Дубовый пол заново отполировали, а старый персидский ковер безжалостно выбили, и он вновь заиграл всем богатством красок.
Пусть Кейт и не любила заниматься домашней работой, но, по крайней мере, та давала зримые результаты, которыми можно было гордиться. Комната выглядела теплой и манящей: небо и земля по сравнению с той, что в свое время вызвала пренебрежительное фырканье леди Кейхилл. Осталось только украсить комнату вазой с цветами или листьями. Возможно, Кейт удастся найти их в заброшенном саду. Она собрала рабочие тряпки и вышла в холл.
— Что там, Карлос?
— Все это доставили для вас,
Он указал на груду довольно объемистых пакетов, сложенных на длинном столе в холле.
— Для меня?
— Хотите, я отнесу их наверх,
Вел он себя с ней теперь предельно почтительно. Может, некогда он и считал Кейт тощей маленькой мышкой с ее-то огромными зелеными глазами и поношенной одежкой, и уважал лишь только потому, что так было велено. Но кто бы стал выказывать притворное уважение, видя, как это хрупкое создание невозмутимо противостоит его хозяину? К тому же Карлос не забыл и про кофейник.
— Это было бы очень любезно с вашей стороны, Карлос, — пробормотала Кейт рассеянно, ломая голову над этими неожиданными и таинственными свертками.
С кучей пакетов в руках, следом за еще более нагруженным Карлосом, она поднялась к себе в комнату.
Как только он ушел, Кейт начала вскрывать пакеты, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, голова у нее пошла кругом. В них было все, о чем она когда-либо мечтала. Замечательная теплая мериносовая[19] ротонда[20]. Никакой ледяной зимний ветер не осмелится проникнуть внутрь и не заставит ее дрожать от холода. Платья из прекрасной теплой ткани темных расцветок — лавандовое, серое, черное и красивого синевато-серого цвета — ни одно не могло оскорбить ее чувства в период траура.
И нижнее белье, частично из прекрасного мягкого льна, отделанного кружевом, частично из шелка и атласа — ничего подобного в своей жизни Кейт никогда не видела и не держала в руках. Будет просто грешно одевать такие изысканные вещи, правда ведь? Что же до ночных рубашек и женских сорочек — они и близко не походили на те залатанные, плотные, объемные одеяния, какие носила Кейт большую часть своей жизни.
Она ошарашено глазела на гору чудеснейших вещей, разбросанных по кровати. Наверняка, их купил Джек. Он не пожелал прислушаться к ее словам… Да, но… о, все настолько красиво. И так давно у нее не было никакой обновки, а эти вещи самого высокого качества. Носить их она, разумеется, не станет, но ничего страшного не случится, если она что-то просто примерит и заглянет в зеркало, представив, хотя бы на мгновение, что все это принадлежит ей.
Она взяла платье цвета голубиного крыла и встала перед зеркалом, приложив его к себе. Очень элегантно: высокая талия, по низу — вышивка в форме листьев, фасон простой, но безупречный. А ткань — легкая-легкая, но в то же время теплая. Она потерлась щекой о мягкие складки платья и с наслаждением вдохнула восхитительный, свойственный новому наряду, аромат.
Одно за другим Кейт прикладывала платья к своей тонкой фигурке, вертясь в них и так, и эдак, пытаясь представить, как бы они смотрелись, если бы она их надела — чего, безусловно, сделать не могла.
Она подхватила длинную ночную рубашку. Великолепный шелк, словно вода, скользил сквозь пальцы. Она подержала ее в руках, воображая, как будет смотреться в ней, и покраснела. Наряд был… весьма нескромным. Дочь преподобного мистера Фарли никогда не имела и даже представить себе не могла подобного одеяния. Через него явно будет видно все: настолько оно казалось тонким. Она просунула пальцы под рубашку и, действительно, ее розовая кожа просвечивалась сквозь тончайший шелк. Кейт покраснела еще сильнее, поспешно положила этот предмет одежды и снова обратилась к платью цвета голубиного крыла.
— Этот цвет вам очень идет, — раздался от двери глубокий голос.
