навязчивому кузену, но к тому моменту, когда Джек прервался, чтобы вдохнуть воздуха, и у нее появилась возможность вставить слово, Кейт пришла в такую ярость, что все мысли о том, чтобы сказать ему правду, вылетели у нее из головы. Однако близость Джека подавляла, поэтому она соскользнула со стула и встала за кухонным столом лицом к нему.
— Как вы смеете говорить со мной в такой манере? — гневно прошипела Кейт. — Это не ваше дело, мистер Карстерз, как я поступлю. Никак не ваше. Если я захочу увидеться со своим кузеном, то увижусь, если захочу обнять его, обниму, и если пожелаю выйти за него замуж, выйду! Это не имеет к вам никакого отношения!
Она топнула ногой и продолжила:
— И как вы смеете ставить под сомнение мою честность, обвиняя в погоне за богатством? Состояние мужчины или отсутствие оного никоим образом и ни в какой степени не влияет на мои к нему чувства, и это возмутительно, что вы утверждаете обратное. Мне безразлично, богат кузен Джеремайя или нет. Меня нисколько не интересует финансовое положение человека, и только чрезмерно вульгарный субъект может думать иное.
— На голую ногу всякий башмак впору… — начал Джек.
— Тогда вы его и носите, — огрызнулась Кейт. — Потому что подобные рассуждения никогда не приходили мне в голову!
— Вы не можете подразумевать, что любите это ничтожество, — голос майора сочился презрением, но тело напряглось, пока он ждал ответа.
Кейт вскинула голову:
— Это, мистер Карстерз, вас не касается!
— Еще как, черт побери, касается!
— С какой стати? — не отступила Кейт, во рту у нее пересохло.
Они с негодованием уставились друг на друга, потом Джек неожиданно быстро передвинулся и притянул строптивицу к себе. Мгновение смотрел на нее, а затем обрушил свой рот на ее губы.
Это был яростный поцелуй, полный страсти, отчаяния и гнева. Джек сильно стиснул Кейт, и если бы она осознавала это, то могла бы пожаловаться, что он причиняет ей боль. Но Кейт тоже потерялась в бурных волнах страсти и ответила на алчущий поцелуй с таким же мучительным отчаянием, исступленно сжимая мужчину, сторицей возвращая каждую ласку.
Поцелуй закончился, и они застыли, тяжело дыша и глядя в глаза друг другу. Губы Кейт опухли, но она ничего не замечала, кроме Джека. Она сглотнула, пытаясь вернуть самообладание. Он молча смотрел на нее. Наконец тишина стала невыносимой.
— Что это значило? — спросила Кейт непослушным голосом.
Она гадала, может ли он слышать, как гулко колотится ее сердце, ей самой биенье казалось оглушительным.
Джек стоял, с трудом вдыхая воздух, медленно собираясь с мыслями. Он предоставил ей шанс отвергнуть Коула, а она им не воспользовалась. Ничего не изменилось. Кейт все еще помолвлена со своим богатеньким штафиркой. Будь он проклят, если раскроет ей свои чувства, чтобы потешить женское тщеславие. С него достаточно. Он посмотрел в распахнутые глаза. Ну да, кокетка ждет не дождется, чтобы он произнес те самые слова, без сомнения, лишь для того, чтобы швырнуть их обратно ему в лицо. Она ничем не отличается от любой другой женщины.
— Что это значило? — повторил он. — Что же это значило? Да ровно ничего, дражайшая Кейт. Приятная интерлюдия, вот и все. — Он облизал губы с непристойным намеком. — Я уже говорил, что вы талантливы, не так ли?
Кейт почувствовала, как у нее перехватило дыхание, а глаза, которые мгновение назад сверкали пламенной страстью, теперь словно сковало льдом.
— Вы чудовище! — прошептала она.
Его слова явились своевременным напоминанием. Все та же старая история о собаке на сене. Но сегодня был долгий, тяжелый день, и на этот раз у Кейт не доставало сил, чтобы справиться с враждебностью и гневом, которые она видела во взгляде Джека. Она ощущала себя такой несчастной, что все, чего ей хотелось — броситься Джеку на грудь и выплакать боль своего сердца. Вот только, учитывая его настроение, он, скорее всего, вырвет ее сердце из груди и растопчет. Или он уже это сделал?
Джек хрипло рассмеялся:
— А разве вы не знали, моя дорогая? Я думал, что пасторская дочка была не единожды предупреждена о том, что все мужчины — животные. Вот почему мы так вам нравимся.
— Напротив, мой отец учил меня любить всех людей так же, как это делал он, — проговорила Кейт безжизненным голосом.
«Мой отец, который любил весь род человеческий, кроме меня».
Джек заметил невольную, болезненную гримасу на нежном лице. Неужели его речи ранили ее? Он отступил и в умоляющем жесте протянул к Кейт руку, но она не заметила попытки утешить.
Кейт больше ни разу не посмотрела на майора. Она тихо покинула комнату и пошла наверх. Только задувая свечу, Кейт поняла, что так и не сказала Джеку об отказе своему кузену. Если бы только Карстерз мог принять ее желание никогда не выходить замуж! Упрямый, ужасный человек! И почему он снова пил? Ведь не потому же, что подумал, будто она приняла предложение мистера Коула? Нет, разумеется, не из-за этого, ведь он сам убеждал ее отправиться в Лондон и найти там мужа?
О, но как бы то ни было, похолодало, она устала и уж, конечно, не имела намерения разыскивать Джека, когда он пребывает в подпитии, а она лишь в одной ночной сорочке. Он, возможно, снова ее поцелует, а Кейт чувствовала себя такой одинокой и несчастной этим вечером, что, скорее всего, не предпримет ничего, чтобы воспротивиться, и это приведет к необратимым последствиям.
В ее жизни было достаточно обвинений в непристойном поведении, и ей не нужно еще одно.
— Ты не видел Кейт сегодня? — спросил Френсис друга.
— Нет, — пробормотал Джек.
Он продолжал читать газету, присланную однополчанином. И не хотел даже думать о Кейт. Слишком больно представлять себе, как она выходит замуж, навсегда исчезая из его жизни. К тому же не его дело, чем она может заниматься. Его это не волнует. Лучше почитать новости.
Газета была давнишняя, но содержала детальное описание отступления армии из Испании в Португалию. Оба, Джек и Френсис, нашли известия весьма угнетающими, содержащими, как это водилось, сообщения об ужасных потерях. Джека чрезмерно поразил урон, понесенный бригадой Ансона. Они вместе сражались в битве при Саламанке, и Джек дружил как с самим Ансоном, так и со многим его офицерами.
Писаки на все лады ругали Веллингтона за то, что военачальник позволил такому случиться. Пресса оказалась ненадежным союзником старому пройдохе, решил Джек. Веллингтон слыл героем, когда побеждал, и бездарным глупцом, когда дела осложнялись. Джек с отвращением отбросил газету в сторону. Через несколько мгновений он вспомнил вопрос Френсиса о Кейт. Он вообще весь день ее не видел. Без сомнения, она снова избегала его после их столкновения прошлой ночью.
— Она, наверное, на кухне.
Джек встал, чтобы налить себе стакан мадеры[51], и почувствовал раздражение, когда обнаружил пустой графин.
— Карлос! — взревел он.
Карлос явился на зов и был тотчас послан за новой бутылкой. Когда слуга уже уходил, Френсис произнес:
— Карлос, ты не видел мисс Кейт?
— Нет,
Оба мужчины нахмурились.
— Но уже далеко за полдень. Ты уверен, что она еще не вернулась? — уточнил Френсис.
Карлос мрачно кивнул:
—
