табурет нападавшему.
— Помолись, господин, забирая свое оружие.
— Я не буду…
— О, ты будешь, коротышка, — внезапная любезность ушла, и Taрмис Рог в тот момент
походил больше на готового к атаке медведя. — Бери свою зубочистку и пошел прочь с моих
глаз. Выбирай, или обед в дальнем конце таверны, или этот стул украсит твою голову прямо
здесь.
Наемник побледнел, что было хорошо заметно на его темном, как у стигийца, лице и
поспешил повиноваться.
— Ну, а теперь я думаю, что имею право на ответ, — вновь прозвучал высокий, как у
евнуха, голос. — Почему столько шума из-за одного новичка?
Говорящий, одетый в красную тунику, был молод. Ранее он стоял снаружи вместе с
новобранцами. Теперь в помещении Конан заметил, что на юноше сапоги из белой кожи, а
также меч, стоивший должно быть больше годового жалования Рога.
Осмотрев юнца с головы до ног, левит начал громко возмущаться. Однако Taрмис Рог
заревел, словно голодный медведь, и тот притих.
— Объясните или убирайтесь, но не мешайте нам вербовать солдат, стравливая их
здесь, друг с другом, — рычал Рог.
Боязнь оскорбить представителей короны заставила левита прекратить вопли и также
убавила пылу наемников Макроса. Они поспешили выговориться, пока Рог не вытащил меч.
Его незначительная попытка, освободить оружие из ножен, подействовала на них больше
трубного рева.
Taрмис Рог и юноша внимательно слушали левита, рассказывающего историю
преступлений Конана в Офире и Аквилонии. Варвар молчал. Если бы он не нашел союзника
в Тармисе Роге, то у него было бы достаточно времени, чтобы что-то предпринять что-то,
когда левит перестанет сотрясать воздух.
Повествование длилось долго. После того как торговец, наконец, закончил, Рог
повернулся к Конану и снова зарычал по-медвежьи:
— Тебе есть, что возразить?
— Все это правда, лишь отчасти. Несомненно, левиту и Макросу об этом известно.
Однако вам сказали не все.
Конан добавил несколько деталей. Таких, как его участие в спасении «Сирдиса» от
пиратов. Избавление женщины от побоев Макроса и многое другое. Во время рассказа
киммерийца, взгляды двух аквилонских воинов становились все свирепее.
— У Макроса нет прав перед законом, — сказал, наконец, юноша. — Пусть он
заткнется или его часы будут сочтены из-за неповиновения властям.
Теперь его голос не походил на голос евнуха.
— Славный левит, — продолжил он, — между Аквилонией и Аргосом нет никаких
противоречий, и я бы возненавидел, того кто бы их спровоцировал.
— Тогда я благодарю тебя за добровольное возвращенного нам Конана, — поспешно
прозвучало в ответ.
— Я никого не собираюсь возвращать, — возразил юноша. — Он, возможно, даже не
тот человек, которого вы ищете. Кроме того, если он действительно спас твое судно, левит,
то это будет известно на береговой линии. Нашим морякам и грузчикам не доставит
удовольствия обращаться с твоими товарами, если от тебя исходит такая неблагодарность.
Или он лжет, касательно пиратов?
Конан окинул левита взглядом, ясно указывающим, что, если купец назовет варвара
лгуном, то это будут последние слова в его жизни. Левит поперхнулся и вытер пот с бровей,
несмотря на то, что в таверне было прохладнее, чем на улице.
