Находясь в составе одной из орд варваров, штурмующих стены пограничной заставы и
обагрив в гандерской крови меч, Конан, не нуждался в такой информации. И он
придерживался своей версии и собственных взглядов на историю.
— Знаешь, это было впервые, когда я убил человека, который пытался убить меня, —
похоже, молодой капитан пребывал в болтливом настроении. — Или я или кто - либо еще. И
мне кажется, что я действовал неплохо с мечом. Значит, мой учитель фехтования не
обманывал моего отца, а тот был далеко не простак, которого легко провести. Когда сталь
входит в живущую плоть, и кровь хлещет на тебя – все это сильно отличается от
тренировочного боя, что не может не радовать, — продолжал он. — Я уверен, что твое
первое сражение состоялось так уж давно, поскольку в твоих глазах нет никакого понимания
того, что я тут говорю.
— Совсем не так, — возразил Конан. — Есть кое-какие вещи капитан, о чем человек
никогда не забывает. В противном случае он перестает быть человеком.
Kларнидес вздрогнул.
— По крайней мере, я очень надеюсь, что боги оградят меня от этого.
Конан не слишком-то верил в богов, кроме Крома, сомневаясь, что они отвечают на
молитвы прихожан, и не чтил тех людей, кто к ним взывал. Однако северянин сохранял
надежду, что Kларнидес проживет достаточно долго, чтобы стать настоящим солдатом, или
же найти другой достойный способ утвердиться в жизни. Останься Конан в Киммерии, то к
настоящему времени его самый старший сын мог бы быть не намного моложе Кларнидеса, с
отцом которого, возможно, варвар разговаривал на мечах в своем первом сражении.
Ночь враз стала более темной и менее дружелюбной, поэтому Конан отправился
восвояси, чтобы по возможности немного вздремнуть до рассвета.
* * *
Отправившись в путь с восходом солнца, объединенные группы Гролина и Лисинки
теперь наслаждались первым утренним привалом.
Хозяин Танзы прятался за деревьями. Он оставил надежду на то, что кто-то из женщин
отряда Лисинки разденется и будет и купаться в протоке. Некоторые из парней барона еще не
познали представительниц противоположного пола. Однако женщины Лисинки не
собирались отвечать взаимностью и красоваться перед такими олухами. И во имя общего
спокойствия лучше было сохранять текущее положение вещей неизменным.
Вдруг что-то неуловимое поменялось в окружающей обстановке. Гролин нутром
ощутил, что за ним наблюдают. При первых смутных подозрениях, он развернулся и оглядел
лес вокруг, стремясь обнаружить признаки чужого присутствия. Пробежавшая по спине
дрожь подсказала, что наблюдатель находится спереди, и, следовательно, мог быть не опасен.
Но он явно не естественной природы, поскольку иначе был бы замечен.
Барону все же удалось разглядеть. На стволе наибольшей из виденных им ранее берез
образовалось лицо, полное убедительных живых деталей — длинное, с высоко вздернутым
носом и резким подбородком, украшенным бородкой.
Сначала оно выглядело старым, потом кожа лица начала приобретать здоровый цвет.
Наконец, сформировались глаза, и Гролин, решил, что не будет задумываться о его возрасте.
Эти глаза могли видеть все и ничего. Само лицо существовало или вечно, или было рождено
недавно.
43
Независимо от того, что перед ним находилось одно только лицо, благоразумие
человека не позволило ему заговорить первым. Гролин лишь поклонился, надеясь, что этим
подтвердить свои намерения.
Губы зашевелились. Удивительно, но второй голос, достигший ушей Гролина, исходил
из его собственного горла. Он слышал чужие слова будто от себя, и сей факт, безусловно, не
