— Но потом я испугалась.
Она отвела глаза, занавешенные густой бахромой черных ресниц.
— Знаешь, я видела тебя, — сказала она, все еще глядя куда–то в неведомую даль. — Когда он венчался с Лаогерой и они стояли у алтаря, ты была там с ними, стояла слева от него, между ним и Лаогерой. И я поняла, что ты заберешь его обратно.
У меня, признаться, зашевелились волосы на затылке. Дженни же это воспоминание заставило побледнеть. Она присела на бочку, полы плаща веером улеглись вокруг нее, как цветок.
— Я не рождена с пророческим даром, и я не из тех, кому постоянно ниспосылаются видения. Со мной раньше никогда такого не бывало и, надеюсь, никогда впредь не будет. Но я видела тебя так же ясно, как вижу сейчас, и настолько перепугалась, что мне пришлось выйти из церкви прямо посередине церемонии.
Дженни сглотнула, глядя на меня в упор.
— Я не знаю, кто ты, — сказала она тихо. — Или… или… что. Нам неведомо, каков твой род и где твоя родина. Я никогда не спрашивала тебя, верно? Джейми выбрал тебя, и этого было достаточно. Но потом ты исчезла, и, когда прошло столько времени, я подумала, что он забыл тебя достаточно, чтобы жениться снова и обрести счастье.
— Однако он его не обрел, — полувопросительно сказала я, в надежде, что Дженни мне не возразит.
И она оправдала мою надежду, покачав головой.
— Не обрел. Но Джейми верный человек. Неважно, что было между ним и Лаогерой, но если он принес обет и стал ее мужем, то уже не мог ее бросить, что бы там между ними ни происходило. И неважно, что большую часть времени он проводил в Эдинбурге. Я знала, что он все равно будет возвращаться домой — сюда, в горную Шотландию. Но потом появилась ты.
Ее руки неподвижно лежали на коленях — редкое зрелище. Они были изящной формы, с длинными ловкими пальцами, но натруженными, и под тонкой белой кожей проступали голубые вены.
— А знаешь, — сказала она, не поднимая глаз, — я ведь никогда в жизни не уезжала дальше десяти миль от Лаллиброха.
— Правда? — удивилась я.
Дженни медленно кивнула и снова посмотрела на меня.
— А ты очень много путешествовала, как я понимаю.
Ее взгляд изучал мое лицо в поисках подсказок.
— Да.
Дженни кивнула, как будто в подтверждение своим мыслям, и проговорила почти шепотом:
— Ты исчезнешь снова. Я знаю, ты опять исчезнешь. Ты не здешняя, не то что Лаогера или я. И он уедет с тобой. И я больше никогда его не увижу.
Она на миг закрыла глаза и снова открыла, глядя на меня из–под тонких темных бровей.
— Вот почему я подумала, что если ты узнаешь о Лаогере, то сразу уедешь, как ты и сделала, — добавила она с легкой гримасой, — а Джейми останется. Но ты вернулась. — Она беспомощно пожала плечами. — И тут я поняла, что все бесполезно, он привязан к тебе, к добру или к худу. Ты и есть его жена. И если ты исчезнешь снова, он отправится с тобой.
Я попыталась найти слова, чтобы успокоить ее:
— Но я не уеду. Я больше никуда не уеду. Я хочу остаться здесь, с ним. Навсегда.
Я положила руку на ее предплечье, и она слегка напряглась, но потом и сама положила руку поверх моей ладони. Рука была холодной, да и кончик ее длинного прямого носа покраснел.
— Насчет видений люди болтают разное, толком–то кто в этом разбирается? Одни говорят, что раз что–то привиделось, так это рок и от судьбы никуда не денешься, другие — что нет, это лишь предостережение, то, что может произойти, а может и нет. А ты сама как думаешь?
Она взглянула на меня искоса, с любопытством.
Я глубоко вздохнула, от запаха лука защипало в носу.
— Не знаю, — призналась я дрогнувшим голосом. — Раньше мне всегда казалось, что ход событий можно изменить, если располагаешь нужными знаниями. Но теперь… я не знаю, — тихо закончила я, вспомнив о Куллодене.
Дженни наблюдала за мной, в полумраке ее темно–голубые глаза казались почти черными. Интересно, как много рассказал ей Джейми и о чем она догадалась сама?
— В любом случае необходимо попытаться, — уверенно заявила Дженни. — Нельзя же вот так просто взять да отступиться.
Не зная, кого именно она имела в виду, я покачала головой.
— Ты права. Попытаться в любом случае необходимо.
Мы смущенно улыбнулись друг другу.
— Ты хорошо позаботишься о нем? — вдруг спросила Дженни. — Даже если уедешь, ты позаботишься, да?
Я пожала ее холодные пальцы, ощущая кости ее руки, показавшиеся неожиданно легкими и хрупкими.
— Да.
— Тогда все в порядке, — сказала она и пожала мне руку в ответ.
Некоторое время мы сидели молча, держась за руки, но потом дверь наверху распахнулась, впустив в подвал порыв ветра и холодные брызги дождя.
— Мама!
В проеме появилась голова Айена–младшего с горящими от возбуждения глазами.
— Приехал Хобарт Маккензи! Отец сказал, чтобы ты быстро шла домой!
Дженни вскочила на ноги, едва не забыв корзинку с луком.
— Значит, он все–таки приехал? — с тревогой спросила она. — Наверное, с тесаком или, упаси бог, с пистолетом.
Айен покачал головой, его темные волосы растрепались на ветру.
— Нет, мама, — ответил парнишка, — все гораздо хуже. Он привез адвоката!
Едва ли кто–либо годился на роль воплощенного мщения меньше, чем Хобарт Маккензи. Низкорослый, хрупкого сложения мужчина лет тридцати, с прикрытыми белесыми ресницами бледно– голубыми, слезящимися глазами и какими–то смазанными чертами лица, начиная с покатого лба и кончая срезанным подбородком, казалось, так и норовившим ускользнуть в складки его галстука.
Когда мы вошли, он приглаживал волосы перед зеркалом в прихожей, рядом, на столике, висел завитой парик. Завидев нас, Хобарт беспокойно заморгал, схватил парик, напялил на голову и поклонился.
— Миссис Дженни, — произнес он.
Его маленькие кроличьи глазки метнулись в моем направлении, в сторону, потом обратно, как будто он надеялся, что на самом деле меня там нет, но очень боялся, что я все–таки здесь.
Дженни перевела взгляд с него на меня, глубоко вздохнула и взяла быка за рога.
— Мистер Маккензи, — сказала она, присев в реверансе, — позвольте мне представить вам мою невестку Клэр. Клэр, это мистер Хобарт Маккензи из Кинуоллиса.
У бедняги отвисла челюсть и выпучились глаза. Я хотела было протянуть ему руку, но передумала. Интересно, что посоветовала бы в такой ситуации Эмили Пост?[16] Но поскольку ее не было, мне пришлось импровизировать.
— Приятно познакомиться, — произнесла я с улыбкой как можно сердечнее.
Маккензи вконец смутился, замялся, неловко кивнул и кое–как промямлил:
— Э–э… ваш слуга… мэм.
К счастью, в этот момент дверь в гостиную открылась, и я, оглянувшись и увидев маленькую аккуратную фигурку на пороге, не сдержала восторженного возгласа.
— Нед! Нед Гоуэн!
Это действительно был Нед Гоуэн, пожилой эдинбургский адвокат, который некогда спас меня от сожжения. Он заметно постарел и так сморщился, что стал похож на одно из сушеных яблок, которые я
