принял. И… — черты его смягчились, когда он смотрел на лежавшее на его ладони детское лицо, — сам взамен дал мне нечто драгоценное.
Моя рука непроизвольно коснулась живота. Мне Джейми сделал столь же драгоценный подарок — и ему это обошлось так же дорого.
Снаружи донеслись приглушенные ковром шаги, резко открылась дверь, и в кабинет просунулась голова ополченца.
— Леди уже пришла в себя? — спросил он. — Капитан Джейкобс закончил со своими вопросами, и экипаж месье Александра вернулся.
Я поспешно вскочила на ноги.
— Да, со мной все в порядке.
Я повернулась к губернатору, не зная, что ему сказать.
— Спасибо вам за… за…
Он кивнул и вышел из-за стола, чтобы проводить меня к выходу.
— Весьма сожалею, мадам, что вам пришлось пережить столь ужасные события, — произнес он, и в его голосе не прозвучало ничего, кроме учтивости.
Ему удалось полностью восстановить официальную манеру держаться, гладкую и скользкую, как навощенный паркет. Я последовала за ополченцем, но у самой двери неожиданно обернулась.
— Я рада, что вы не знали, кто я, когда мы встретились той ночью на борту «Дельфина». Вы… понравились мне. Тогда.
Секунду его лицо сохраняло выражение отстраненного, вежливого равнодушия. Затем маска спала.
— Вы тоже понравились мне, — тихо сказал он. — Тогда.
Чувство было такое, будто я еду рядом с чужим человеком. Занимался серый рассвет, и даже в сумраке экипажа мне было видно, как осунулось от изнеможения лицо сидящего напротив меня Джейми. Как только мы покинули правительственную резиденцию, он снял нелепый парик, позволив появиться из- под маски лощеного француза взъерошенному шотландцу. Его не завязанные в хвост волосы, казавшиеся в этом скудном, скрадывавшем все краски свете, темными, волнами ниспадали на плечи.
— Думаешь, он правда это сделал? — спросила я, просто чтобы что-то сказать.
— Не знаю, — прозвучал усталый ответ. — Я сам себя спрашивал об этом тысячу раз, а другие спрашивали меня и того больше.
Он сильно потер лоб костяшками пальцев.
— Представить себе не могу, чтобы человек, которого я знаю, совершил нечто подобное. Однако… ты сама знаешь, что, напившись, он превращается черт знает в кого. И ему уже случалось убивать в пьяном виде. Вспомни хоть таможенника в борделе.
Я кивнула, а он подался вперед, опершись локтями о колени и уронив голову на руку.
— И все же это другой случай. Мне трудно и подумать, но — все возможно. Припомни, что он говорил о женщине на корабле. А если эта миссис Алкотт пыталась флиртовать с ним, дразнить его…
— Так оно и было, — вставила я. — Сама видела.
Джейми, не поднимая глаз, кивнул.
— Так поступали и многие другие люди. Но если она заставила его думать, будто имела в виду нечто большее, чем она хотела на самом деле, а потом оттолкнула его, посмеялась над ним… а он был пьян, как свинья, и ножи там развешаны по всем стенам…
Он тяжело вздохнул и выпрямился.
— Бог все знает, — уныло сказал Джейми, приглаживая ладонью взлохмаченные волосы, — но я не Бог. Есть еще кое-что, имеющее к этому отношение. Я сказал им, что едва знал мистера Уиллоби, что мы познакомились с ним на борту пакетбота, следовавшего с Мартиники, и хотя отзывался о нем доброжелательно, на самом деле не знал, откуда он взялся и что он за человек.
— Они этому поверили?
Он криво усмехнулся.
— До поры до времени. Но через шесть дней пакетбот вернется, они допросят капитана и выяснят, что на его глазах месье Этьен Александр и его жена были прямо-таки неразлучны с маленьким желтым злодеем-убийцей.
— Это может стать дополнительной неприятностью, — отозвалась я, думая о Фергюсе и ополченце. — Мы и без того не слишком-то популярны с легкой руки мистера Уиллоби.
— Это ерунда по сравнению с тем, что будет, если по прошествии шести дней его не найдут, — возразил Джейми. — К тому же шесть дней — это, возможно, то самое время, за которое слух о гостях Макиверов доберется от «Дома голубой горы» до Кингстона. Ты ведь понимаешь, слуги прекрасно знают, кто мы такие.
— Черт бы их всех побрал!
— Ты выражаешься как настоящая леди, англичаночка. Но это значит, что нам необходимо найти Айена за эти самые шесть дней. Мне придется отправиться в Роуз-холл, а перед этим необходимо немножко отдохнуть.
Он широко зевнул, прикрыв рот рукой, и потряс головой.
Больше мы не заговаривали, пока не прибыли в «Дом голубой горы» и на цыпочках прошли через дремотное здание в нашу комнату.
В гардеробной я переоделась, сбросив тяжелую верхнюю одежду прямо на пол, распустила, вытащив булавки, волосы и, оставшись лишь в шелковой сорочке, вошла в спальню. Джейми, стоя в рубашке у окна, любовался лагуной.
Заслышав мои шаги, он обернулся, приложил палец к губам и шепнул:
— Иди сюда, взгляни.
В лагуне плескалось маленькое стадо ламантинов. Большие серые тела то погружались в темную воду, то появлялись на поверхности, выставляя гладкие и округлые, поблескивавшие, словно влажные валуны, бока. В кронах деревьях возле дома уже звучали голоса ранних птиц, перекатывались над темной водой. Щебетание, шумные вздохи выныривавших набрать воздуху ламантинов, их перекличка, походившая на отдаленные, жутковатые завывания, — вот и все звуки, которые нарушали тишину утра.
Мы стояли бок о бок и молча смотрели, как первые лучи утреннего солнца, коснувшись поверхности лагуны, придали воде зеленоватый оттенок. Крайнее утомление, как ни парадоксально, обострило чувства, и я ощущала Джейми так, как если бы касалась его.
Откровения Джона Грея избавили меня от значительной части моих страхов и сомнений, но оставался тот тревожащий факт, что Джейми ничего не сказал мне о своем сыне. Разумеется, основания для этого у него были, и веские, но неужели он думал, что мне нельзя доверить такой секрет? Мне вдруг подумалось, что причина могла быть связана с матерью мальчика. Что бы ни думал по этому поводу Грей, возможно, Джейми все-таки любил ее?
Она умерла, так имело ли это теперь значение? Имело. Я сама двадцать лет считала Джейми умершим, но это ничуть не меняло моего отношения к нему. Что, если он по-настоящему любил эту молодую англичанку?
В горле встал плотный ком, и я сглотнула, пытаясь набраться храбрости, чтобы задать вопрос.
У Джейми был отсутствующий вид. На его лбу, контрастируя с рассветной красотой лагуны, залегли хмурые морщины.
— О чем задумался? — спросила я, не находя в себе сил попросить его успокоить меня и страшась услышать правду.
— О чем еще можно сейчас думать? — отозвался Джейми, не отводя взгляда от ламантин. — Об Уиллоби, ясное дело.
Мне события минувшей ночи уже представлялись отдаленными и не столь значительными. Но факт оставался фактом — убийство было совершено.
— И до чего додумался?
— Сначала я вообще не мог поверить, что Уиллоби мог совершить что-то подобное. Разве такое возможно?
Он помолчал, чертя пальцем узоры по запотевшему стеклу.
