ванильным мороженым, со сладкой вишенкой наверху. Если бы он сейчас облизал ее всю сверху донизу!
– Чему ты улыбаешься? – спросил он, еще ниже склоняясь и целуя ее в голову.
Она чувствовала его дыхание. Он был таким большим, мускулистым. Она вздрогнула, когда он крепче прижал ее к себе.
– Этого я не забыла.
Он вздохнул, и Ана почувствовала, как его легкие наполняются воздухом. Она ощущала его великолепное тело. Она снова чувствовала себя женщиной – и это было прекрасное чувство.
– Я тоже этого не забыл, – прошептал он.
Медленно и нежно он поцеловал ее в шею, и волна блаженства разлилась по ее телу.
Во рту у нее пересохло, пульс учащенно бился.
Она погладила его по волосам.
– У тебя всегда были длинные волосы?
– Всегда, – улыбнулся он. – Ты не разрешала мне коротко стричься. Говорила, что если я это сделаю, то ты не будешь больше заниматься со мной любовью.
Она вздохнула. Ее тело ныло, и ей безумно хотелось заняться этим.
– Давай поднимемся наверх.
Она дотронулась губами до его подбородка и укололась о щетину. Лусио почувствовал ее губы на своих губах. Теплый влажный язык скользнул вниз по его шее, и мускулы Лусио напряглись, ему стало жарко и захотелось как можно скорее избавиться от одежды.
Но он не должен был этого делать.
– Я не могу, Ана! – он погладил ее обнаженные плечи и ямочку под шеей. – Я больше себе не доверяю.
Внезапно он почувствовал, что никогда не сможет быть рядом с ней и не хотеть ее, никогда не сможет побороть желание. Оно так сильно его обжигало сейчас, что он сгорал заживо.
– Не начинай снова.
Ана положила его руки себе на грудь. Он застонал. На ней не было бюстгальтера. Дотронувшись до ее мягкой груди, Лусио понял, что не может больше сдерживаться. Прошлой ночью он израсходовал всю свою силу воли.
– Ана, – сказал он, – ты меня мучаешь.
– Правда, радость моя? – прошептала она, слегка царапая ногтями его грудь.
Его влечение было таким сильным, что ему стало больно. Он не мог отказывать ей две ночи подряд.
Он приспустил с нее платье, обнажая плечи и полную грудь. Она была великолепна. Ее грудь сияла, а соски сжались в маленькие упругие бутончики.
Наклонив ее назад, он поцеловал один сосок, накрыв рукой другой. Лусио был словно умирающий от голода человек. Он почувствовал, как она дрожит, и продолжал водить языком вокруг ее соска, не в силах насладиться ею до конца.
Его рука была уже у нее на бедре и подбиралась к самому сокровенному. Тяжело дыша, она крепче прижалась к нему.
Она хотела его.
Лусио закрыл глаза и дал руке свободу действий.
Он услышал, как Ана вскрикнула, и быстро отодвинулся от нее, боясь, что зайдет слишком далеко и причинит ей боль.
– Не останавливайся, Лусио, пожалуйста, – прошептала Анабелла.
Теперь было уже бессмысленно сдерживаться, и он поцеловал ее в пульсирующую жилку на шее, а затем в губы.
Ана вскрикнула и прижалась губами к его обнаженной груди. Он не дотрагивался до нее уже очень давно, и желание разгоралось в ней все сильнее, заставляя ее желать большего.
Этого мало, подумала Анабелла. Она хотела его всего, хотела чувствовать сильные мускулы Лусио, каждую частичку его великолепного тела.
– Наверх, – простонала Анабелла. – Пошли наверх. Сейчас. Пожалуйста.
Лусио неохотно отодвинулся и, тяжело дыша, стал натягивать на нее платье.
– Мы еще не закончили, – сказала она, целуя его.
Они поднялись наверх. Ана шла впереди, держа его за руку. Он никого так не хотел, как ее. За окном был огромный мир – миллионы женщин – но он хотел только одну. Только одна была нужна ему.
Эта женщина. Анабелла.
Ана почувствовала, что теперь между ними установилась общая связь, обжигающая, взрывоопасная.
Что они чувствовали? Любовь? Или ненависть?
