Джек принялся за бифштекс с печеным картофелем и молодой фасолью. Тиффани начала есть салат «Цезарь» с курятиной. Все шло прекрасно, пока они не добрались до хлеба с травами. Ведь им нужно брать его из одного блюдца, не так ли?
Это означало, что их руки будут соприкасаться, а она станет пристально смотреть на Джека сверкающими глазами, которые так усердно старались не выражать ничего, кроме дружбы.
– Тебе нравится обед?
Она вонзила вилку в кусок курятины.
– Очень вкусно. У приправы салата «Цезарь» должен быть именно такой вкус. Острый, пряный… – Она взглянула на его губы и замолчала, после чего быстро отвела взгляд. – А тебе нравится обед?
– Аппетитный бифштекс. Хорошо приготовленный, нежный. – Казалось, в его словах есть скрытый смысл.
Когда они все съели, дирижер оркестра обратился к присутствующим с предложением потанцевать.
Люди принялись танцевать, выстроившись в ряд. Неромантичный танец, ведь они даже не соприкасаются и не становятся друг к другу лицом, не так ли?
– Идем, потанцуем с ними, Тифф! – Их будут окружать незнакомые люди, и он избавится от излишней энергии.
Она поднялась.
– Это меня здорово… отвлечет. – На ее щеках выступил румянец.
У него учащенно забился пульс. Ведь она подтвердила, что не забывает о его присутствии, так же как он – о присутствии Тиффани.
Джек попытался не обращать внимания на собственную реакцию. Он поднялся и повел ее танцевать.
Некоторое время спустя певец предположил, что все они почти готовы выступить на Тэмуорт-ском ежегодном фестивале танцев в ряд и музыки в стиле кантри. Судя по ответу компании, многие ездили туда каждый год.
– Они хотят поучаствовать в самом большом в мире танце в ряд, – прошептала Тиффани на ухо Джеку во время короткого перерыва.
– Тэмуорт в самом деле попал в книги рекордов за самый большой танец в ряд?
– Я точно не знаю, – пробормотала она. Оркестр заиграл снова, и начался очередной танец.
Когда танцы в ряд закончились, дирижер поблагодарил Джека и Тиффани за то, что они присоединились к общему веселью, и попросил их открыть парные танцы.
Отказаться было бы невежливо, поэтому Джек непринужденно заключил Тиффани в объятия, и они начали танцевать.
Лавируя среди танцующих пар, Джек вдруг понял, как же он одинок. Как он страдает. Его мечты разбиты.
Он поступил наивно, когда приехал сюда и попытался вернуть их дружбу. Теперь слишком поздно. Что ему делать?
Против воли он прижал Тиффани к себе и уткнулся лицом в ее макушку.
После минутного колебания она обняла Джека за шею одной рукой, а другой сжала его руку повыше локтя и вздохнула.
– Когда музыка смолкла, Джек попытался собраться с духом. Разжав объятия, он сделал шаг назад.
– Нам пора ехать.
Судя по его интонации, ему не хотелось уезжать.
Но Тиффани кивнула и тоже отстранилась от него на шаг.
– Конечно.
Когда они вышли из здания, она глубоко вздохнула и посмотрела на небо.
– По-моему, маляр оказался прав. Пойдет дождь.
Джек уже скучал по объятиям Тиффани.
Он помог ей сесть в джип, потом уселся сам, и они поехали домой.
Или, вернее, в: коттедж Тиффани. Он не был домом Джека и никогда им не будет, и ему нужно об этом помнить.
Пятьдесят восемь минут спустя Джек остановил джип возле ворот фермы. На протяжении этих пятидесяти восьми минут ему приходили в голову одни лишь тягостные мысли.
– Почему мы не выходим? Мы уже приехали. – Судя по ее интонации, она боролась с теми же мыслями, что и он.
И это выбило его из колеи.
– Подожди. – Он подошел к дверце со стороны Тиффани и открыл ее. Подул ветер. Джек встал в образовавшейся щели, чтобы дверца не захлопнулась. – Выходи.
