– Мне сказали, что в роще Рошен, на перекрестке, найдена мертвая лошадь, у меня возникло предположение, что это конь де Гиша.
– Так оно и есть, государь.
– Хорошо, значит, лошадь погибла; что же случилось с де Гишем?
– Де Гиш упал на землю, подвергся нападению кабана и был ранен в руку и в грудь.
– Ужасный случай! Но нужно сознаться, что виноват сам де Гиш. Как можно идти в засаду на такого зверя с одними пистолетами! Он, верно, забыл повесть об Адонисе?
Маникан почесал затылок.
– Действительно, это была большая неосторожность.
– Как вы объясняете ее себе, господин де Маникан?
– Государь, что предписано судьбой, то случится.
– О, да вы фаталист?
Маникан заволновался, чувствуя себя очень неловко.
– Я сердит на вас, господин де Маникан, – сурово начал король.
– На меня, государь?
– Конечно! Вы друг де Гиша, вы знаете, что он способен на такие безумства, и вы не остановили его!
Маникан не знал, как быть, тон короля не был похож на тон человека легковерного. С другой стороны, в нем не слышалось ни суровости, ни настойчивости судебного следователя. В нем звучало больше насмешки, чем угрозы.
– Итак, вы утверждаете, – повторил король, – что найденная мертвая лошадь принадлежала де Гишу?
– Да, да, конечно.
– Это вас удивило?
– Нет, государь. На последней охоте, как, вероятно, помнит ваше величество, таким же образом была убита лошадь под господином де Сен-Мором.
– Да, но у нее был распорот живот.
– Совершенно верно, государь.
– Если бы у коня де Гиша был распорот живот, так же как у лошади господина де Сен-Мора, то я нисколько бы не удивился!
Маникан вытаращил глаза.
– Но меня удивляет, – продолжал король, – что у лошади де Гиша живот цел, зато пробита голова.
Маникан смутился.
– Может быть, я ошибаюсь, – сказал король, – и лошадь де Гиша была поражена не в висок? Согласитесь, господин де Маникан, что это очень странная рана.
– Государь, вы знаете, что лошадь очень умное животное; она, должно быть, пробовала защищаться.
– Но лошадь защищается копытами, а не головой.
– Так, значит, испуганная лошадь упала, – пролепетал Маникан, – и кабан, вы понимаете, государь, кабан…
– Да, все, что касается лошади, я понимаю, а как же всадник?
– Очень просто: от лошади кабан перешел к всаднику и, как я уже имел честь сообщить вашему величеству, раздробил руку де Гиша, когда он собирался выпустить в него второй заряд из пистолета; потом ударом клыка кабан пробил ему грудь.
– Ей-богу, это чрезвычайно правдоподобно, господин де Маникан, и напрасно вы сомневались в вашем красноречии; вы рассказываете превосходно.
– Король бесконечно добр, – смутился Маникан, отвешивая крайне неловкий поклон.
– Однако с сегодняшнего дня я запрещаю моим дворянам ходить в засаду.
Ведь это равносильно разрешению дуэли.
Маникан вздрогнул и сделал шаг, собираясь уйти.
– Король удовлетворен? – спросил он.
– Восхищен! Но, пожалуйста, останьтесь, господин де Маникан, – сказал Людовик, – у меня к вам есть дело.
«Гм… гм… – подумал д'Артаньян, – этот послабее нас».
И он испустил вздох, который означал: «О, такие люди, как мы! Где они теперь?»
В это мгновение камердинер поднял портьеру и доложил о приходе королевского врача.
– Ах, это господин Вало, который только что посетил господина де Гиша! – вскричал Людовик. – Мы сейчас узнаем о состоянии раненого.
Маникан почувствовал себя еще более неловко, чем прежде.
– Таким образом, у нас, по крайней мере, будет чиста совесть, – прибавил король.
И взглянул на д'Артаньяна, который и бровью не повел.
Глава 25.
ДОКТОР
Вошел г-н Вало.
Все занимали прежнее положение: король сидел, де Сент-Эньян облокотился на спинку кресла, д'Артаньян стоял, прислонившись к стене, Маникан вытянулся перед королем.
– Вы исполнили мое распоряжение, господин Вало? – спросил король.
– С большой готовностью, государь.
– Побывали у своего коллеги в Фонтенбло?
– Да, государь.
– И видели там господина де Гиша?
– Да, я видел там господина де Гиша.
– В каком он состоянии? Скажите откровенно.
– Очень неважном, государь.
– Кабан все же не растерзал его?
– Кого не растерзал?
– Гиша.
– Какой кабан?
– Кабан, который его ранил.
– Господин де Гиш был ранен кабаном?
– По крайней мере, так говорят.
– Скорее его ранил какой-нибудь браконьер…
– Как, браконьер?
– Или ревнивый муж, или соперник, который, желая отомстить ему, в него выстрелил.
– Что вы говорите, господин Вало? Разве раны господина де Гиша нанесены не клыками кабана?
– Раны господина де Гиша нанесены пистолетной пулей, которая раздробила ему безымянный палец и мизинец правой руки, после чего засела в мышцах груди.
– Пуля? Вы уверены, что господин де Гиш ранен пулей? – с притворным изумлением воскликнул король.
– Настолько уверен, что могу показать ее. Вот она, государь.
И он поднес королю сплющенную пулю. Король посмотрел на нее, но в руки не взял.
– Эта штука была у него в груди? – спросил он.
– Не вполне. Пуля не проникла вглубь, она, как вы видите, сплющилась, ударившись, вероятно, о грудную кость.
– Боже мой, – печально вздохнул король, – почему же вы не сообщили мне об этом, господин де Маникан?
– Государь…
– Что это за выдумка о кабане, засаде, ночной охоте? Говорите же!
– Ах, государь!..
