Эрбель - свое судно.
Он самолично проверял длину и толщину мачт и рей, сам купил на Нантском рынке холст для парусов; он глаз не спускал с мастеров, ковавших и скреплявших медные части брига, приказал выкрасить в темно- зеленый цвет подводную часть судна, чтобы на определенном расстоянии корабль сливался с волнами Капитан приказал пробить по дюжине портиков с каждого борта и два в носовой части. Когда подготовительные работы были закончены, он подсчитал, сколько весит судно, затем вес будущего вооружения, заменил его балластом и отправился испытывать бриг вдоль бретонского берега, как пробует крылья морская птица. Так он обогнул мыс Сийон, прошел между островами Ба и Роскоф, обогнул мыс Сен- Ренан и вошел в Брестскую гавань, притащив у себя на хвосте три-четыре английских корабля и напоминая юную красавицу, за которой вечно увиваются три-четыре воздыхателя.
Да, захватить 'Прекрасную Терезу' было заманчиво. Однако 'Прекрасная Тереза' была пока непорочной девицей и явилась в Брест в надежде подыскать то, что помогло бы ей сохранить невинность.
Надо сказать, капитан ничего не пожалел для этой цели. Бриг принял на нижнюю палубу двадцать четыре восемнадцатифунтовые пушки, которые строго поглядывали с левого и правого борта; кроме того, две тридцатишестифунтовые пушки размещались в носовой части на тот случай, если, имея дело с более сильным противником, пришлось бы удирать, но перед тем пустить двойную стрелу, подобно наводившим когда-то ужас парфянам.
Но когда было необходимо выдать 'Прекрасную Терезу' за торговое судно, занимающееся коммерцией, и ничем другим, ни один корабль не мог сравниться с ней безупречностью хода.
Тогда ее двадцать четыре двенадцатифунтовые пушки отступали, ее две двадцатичетырехфунтовые втягивали бронзовые шеи в нижнюю палубу, мирный флаг безобидно развевался на гафеле, а холщовое полотнище того же цвета, что и подводная часть судна, раскидывалось по всей линии бортовых портиков, превращавшихся всего-навсего в отверстия для подачи свежего воздуха.
Сто пятьдесят членов экипажа ложились на нижней палубе, а восемь-десять моряков, достаточных для того, чтобы бриг мог выполнить любой маневр, лениво растягивались наверху или, дабы насладиться еще более свежим воздухом, поднимались на марсы или даже - матросы бывают такими капризными! - развлекались тем, что садились верхом на перекладины грот-брамселя или фор-брамселя и оттуда рассказывали товарищам о том, что происходит в нескольких лье в округе.
Вот так мирно и шла себе 'Прекрасная Тереза' со скоростью шесть узлов в час прекрасным сентябрьским утром 1798 года между островом Бурбом и островками Амстердам и Святого Павла, то есть в огромном фарватере, тянувшемся от Зондского пролива до Тристан-д'Акуньи, через который обычно проходят все суда: возвращаясь в Европу, они вынуждены обойти мыс Доброй Надежды.
Возможно, нам возразят, что шесть узлов в час - скорость небольшая. Мы бы ответили так: дул легкий бриз, и торопиться было некуда, вот почему 'Тереза' шла не под всеми парусами, а подняла лишь большие марсели, фок и кливер.
Что касается других парусов, таких, как бизань, бомкливер, малый кливер, грот, малые марсели, бом- брамсели и лисели, то их, похоже, сохраняли до лучших времен Вдруг откуда-то с неба донесся голос:
- Эй, там, внизу!
- Эге-гей! - не отрываясь от игры, отозвался боцман, бившийся в карты с рулевым. - В чем дело?
- Вижу парус!
- С какой стороны?
- С подветренной от нас.
- Эй, там! - продолжая игру, крикнул боцман. - Предупреди капитана.
- И впрямь парус! Парус! - загомонили матросы, стоявшие кто на палубе, кто на фальшборте, кто на вантах.
Замаячившее вдалеке судно подняло волной, и его заметили все моряки, хотя, будь среди них пассажир, он принял бы корабль за чайку или альбатроса, пиратствовавших в волнах.
Заслышав крик: 'Вижу парус!' - молодой человек лет двадцати восьми выскочил на палубу.
- Парус? - крикнул он.
Сидевшие матросы поднялись; те из них, у кого на головах были шапки, зажали их в руках.
- Да, капитан, парус! - в один голос отозвались матросы.
- Кто наверху? - спросил он.
- Парижанин, - отозвались несколько человек.
- Эй, наверху! Ты зрение еще не потерял, Парижанин? - спросил капитан. - Или, может, прислать тебе мою подзорную трубу?
- Не стоит! - отказался Парижанин. - Отсюда я способен разглядеть часы на Тюильрийском дворце.
- Значит, ты можешь нам сказать, что там за посудина?
- Это большой бриг, позубастей нашего, и направляется в нашу сторону.
- Под каким парусом идет?
- У него подняты грот-брамсели, марсели, фок, большой кливер и бизань.
- Он нас заметил?
- Вероятно, да, потому что он спустил грот и поднимает грот-брамсели.
- Свидетельство того, что он хочет с нами поговорить, - заметил кто-то рядом с капитаном.
Капитан обернулся, чтобы посмотреть, кто позволяет себе вмешиваться в интересный разговор, столь его занимавший в эти минуты. Он узнал одного из своих любимцев, Пьера Берто, сына того самого Берто, который десятью годами раньше принял его как беглеца в Вомонской гавани.
- А-а, это ты, Пьер? - улыбнулся капитан и хлопнул матроса по плечу.
- Да, капитан, это я, - отвечал молодой человек, рассмеявшись в ответ и показав при этом два ряда отличных зубов.
- Ты полагаешь, он хочет с нами поговорить?
- Да, черт возьми, так я думаю.
- Ну что ж, мой мальчик... Ступай предупреди командира батареи, что впереди показался подозрительный корабль- пусть приготовится.
Пьер нырнул в люк и исчез.
Капитан снова задрал голову.
- Эй, Парижанин! - крикнул он.
- Да, капитан?
- Как выглядит это судно?
- Похоже на военный корабль, капитан; хотя с такого расстояния невозможно разглядеть флаг, готов поспорить, что это goddam [Здесь 'Чертов англичанин' (англ )].
- Слышите, друзья: есть ли среди вас желающие вернуться в плавучую тюрьму?
Пятеро или шестеро матросов, отведавшие английского гостеприимства, в один голос ответили:
- Только не я! Не я, тысяча чертей! Не я!
- В таком случае сначала посмотрим, на нас ли он направил свои пушки, а когда убедимся в его недобрых намерениях, покажем ему, на что мы способны. Поднять на 'Прекрасной Терезе' все паруса! Покажем англичанину, что умеют делать сыновья Сен-Мало!
Не успел капитан договорить, как судно, которое, как мы сказали, шло только под марселями, фоком и большим кливером, оделось в брам-стеньги, потом подняло грот, а вместе с ним бом-кливер и бизань.
Бриз наполнил все паруса, и 'Тереза' взрезала волны, как под рукой сильного пахаря взрезает землю лемех.
Наступила минутная тишина, сто шестьдесят человек экипажа застыли, словно изваяния; слышны были лишь посвист ветра в парусах да гудение тросов.
В этой тишине Пьер Берто снова подошел к капитану.
- Готово? - спросил Эрбель.
- Так точно, капитан!
- Порты по-прежнему прикрыты?
- Вы отлично знаете, что их расчехлят только по вашему личному приказанию.
