можно ближе.
Он двигался бесшумно и незаметно. Двое незнакомцев его не заметили, и он услышал, как один из них сказал другому:
- Это здесь?
'Что бы это значило?' - задумался Людовик, раскрывая сумку с инструментами и вынимая на всякий случай скальпель.
Однако двое уже, очевидно, увидели и сказали все, что хотели; они круто развернулись, перешли улицу наискосок и удалились по Почтовой.
- Ого! - пробормотал Людовик. - Значит, Розочке в самом деле грозит беда, о чем предсказывала Броканта?
Розочка, как мы сказали, закрыла окно, но оставалась стоять за занавеской: она видела, как двое мужчин уходят прочь по Почтовой улице.
Когда они исчезли из виду, она снова открыла окно и выглянула.
Людовик опять влез на тумбу и взял девушку за руки.
- Что это было, друг мой? - спросила она.
- Ничего, дорогая Розочка, - постарался ее успокоить Людовик. Очевидно, двое запоздалых прохожих, возвращающихся домой.
- Мне страшно, - призналась Розочка.
- Мне тоже, - прошептал Людовик.
- Ты боишься? - не поверила девушка. - Ты? Ну, я-то почему боюсь понятно: меня напугала Броканта...
Людовик кивнул, будто хотел сказать: 'Это я знаю, черт возьми!'
- А я сейчас читаю книжку, которую ты мне дал: 'Поля и Виргинию'. До чего же красивая история! Такая красивая, что мне не хотелось уходить к себе.
- Дорогая Розочка!
- Но я знала, что ты должен прийти. А я все не поднималась... На чем я остановилась?
- Ты сказала, что тебя напугала Броканта.
- Да, верно. Зато теперь ты здесь и мне не страшно.
- Еще ты сказала, что тебе так понравилась книга 'Поль и Виргиния', что ты не хотела подниматься.
- Нет. Вообрази, мне казалось, что я вижу сон. Мне снилось то время, о котором я совершенно забыла. Скажи, Людовик, ведь ты так много знаешь правда, что мы все уже жили раньше, прежде чем явились на свет?
- Ах, девочка моя! Ты прикоснулась к тайне, которую люди пристально изучают уже шесть тысячелетий.
- Так тебе ничего об этом не известно? - опечалилась Розочка.
- Увы, нет; а почему ты спрашиваешь, Розочка?
- Погоди, сейчас скажу. Когда я читала описание местности, где жили Поль и Виргиния - огромных лесов и ледяных водопадов, прозрачной воды и лазурного неба, - мне почудилось, будто я все это уже видела, но не помнила до тех пор, пока не прочла 'Поля и Виргинию'. Мне показалось, что я жила в похожей стране, где растут такие же деревья с широкими листьями и плодами с мою голову; там бескрайние леса, над которыми сияет золотое солнце, а море сливается с небом.
А ведь моря я никогда не видела!.. Когда я закрываю глаза, мне чудится, будто я лежу в гамаке вроде того, какой был у Поля, а чернокожая женщина, похожая на Доминго, меня качает, напевая песню... Ах, Боже мой, Боже! Кажется, я вот-вот вспомню слова этой песни. Погоди-ка! Погоди!
Розочка прикрыла глаза и напрягла память.
Но Людовик улыбнулся и сжал ее руку.
- Тебе вредно утомляться, сестричка, - сказал он. - К чему напрягать память, если это, как ты говоришь, всего лишь сон:
бесполезно пытаться вспомнить то, чего ты никогда не видела и не слышала.
- Может быть, ты и прав, - печально проговорила Розочка. - Как бы там ни было, а я видела во сне прекрасную страну.
Она смотрела вокруг отрешенным взглядом.
Людовик не стал мешать ее мечтам: несмотря на темноту, он видел, что девушка улыбается.
Прошло немало времени, прежде чем он снова заговорил:
- Итак, Броканта тебя напугала, бедная девочка!
- Да! - закивала Розочка, хотя мыслями она еще была далеко от того, о чем спрашивал Людовик.
Тот ясно читал по личику Розочки, какие чувства обуревали ее в ту минуту.
Девушка грезила о прекрасной тропической стране.
- Броканта просто старая дура, и больше ничего, - продолжал Людовик. Вот уж я ей задам!
- Вы? - удивилась Розочка.
- Или пожалуюсь на нее Сальватору, - прибавил молодой человек не без смущения. - Он ведь у вас в доме свой человек, верно?
Вопрос этот окончательно вывел девочку из задумчивости.
- Он не только свой человек, - сказала она, - но и полный хозяин; все, что у нас есть, принадлежит ему.
- Все?
- Да, все и вся.
- Надеюсь, только не вы, Розочка? - спросил Людовик.
- Простите, друг мой...
- Как?! - рассмеялся Людовик. - Ты принадлежишь Сальватору, милая Розочка?
- Разумеется.
- С какой стати?
- А разве мы не принадлежим людям, которых мы любим?
- Вы любите Сальватора?
- Больше всех на свете.
- Вы?! - огорченно выдохнул Людовик.
Слово 'любить' в устах девушки, адресованное другому, заставило сердце Людовика болезненно сжаться.
- Стало быть, вы любите Сальватора больше всех на свете? - продолжал он настаивать, видя, что Розочка не отвечает.
- Да! - подтвердила она.
- Розочка! - грустно прошептал Людовик.
- Что с тобой?
- Ты спрашиваешь, что со мной, Розочка? - вскричал молодой человек, с трудом сдерживая слезы.
- Ну да!
- Неужели ты ничего не понимаешь?
- Честное слово - нет!
- Не вы ли сказали, Розочка, что любите Сальватора больше всех на свете?
- Да, я так сказала, и это правда. Что в том плохого?
- Если его вы любите больше всех, значит, меня вы любите меньше, чем его; так, Розочка?
- Вас... Меньше, чем его... Тебя! Да что ты говоришь, мой Людовик?! Я люблю Сальватора как брата, как отца... а тебя...
- А меня, Розочка? - трепеща от радости, подхватил молодой человек.
- ...а вас, дорогой, я люблю... как...
- Как?.. Говори же, Розочка! Как ты меня любишь?
- Как...
- Договаривай!
- ...как Виргиния любила Поля.
