- О дуэли, причина коей вам неизвестна?
Задавая этот вопрос, г-н де Маранд пристально посмотрел на молодых людей.
- И это верно, - подтвердили те.
- Да, - улыбнулся г-н де Маранд, - я знал, что Жан Робер - джентльмен.
Петрус и Людовик ждали объяснений.
- Я-то знаю причину, - продолжал банкир, - и должен сказать господину Жану Роберу, что буду иметь честь оказать через час влияние на ход событий, а это, возможно, изменит решение вашего друга.
- Я так не думаю, сударь. Нам показалось, что наш друг настроен весьма решительно.
- Окажите мне милость, господа.
- Охотно! - отозвались оба приятеля.
- Не ходите к господину де Вальженезу, пока я не увижусь с господином Жаном Робером и он снова не переговорит с вами.
- Сударь! Это противоречит указаниям нашего друга. Мы даже не знаем...
- Это дело двух часов.
- В некоторых вопросах двухчасовое промедление может пагубно сказаться на результате.
- Уверяю вас, господа, ваш друг не рассердится, будет вам благодарен за задержку.
- Вы точно знаете?
- Слово чести.
Молодые люди переглянулись.
Петрус спросил:
- Почему бы вам, сударь, не подняться к Жану Роберу прямо сейчас?
Господин де Маранд вынул часы.
- Сейчас без десяти минут девять; ровно в девять я должен быть в Тюильри, а я еще не настолько давно стал министром, чтобы заставлять себя ждать.
- Не позволите ли вы нам хотя бы подняться и предупредить нашего друга об изменениях?
- Нет, господа, нет, умоляю вас этого не делать. Намерения господина Жана Робера должны измениться после того, что сообщу ему я. Но в одиннадцать часов будьте у него.
- Тем не менее... - продолжал настаивать Людовик.
- Представьте, - проговорил г-н де Маранд, - что вы не застали господина де Вальженеза дома и вынуждены принять это промедление.
- Друг мой! - заметил Петрус - Когда такой человек, как господин де Маранд, уверяет, что в нашем поступке не будет ничего предосудительного, мы можем - таково по крайней мере мое мнение - положиться на его слово.
Он поклонился банкиру и продолжал:
- Мы будем у нашего друга, сударь, а до тех пор не предпримем ничего, что противоречило бы вашим намерениям.
Молодые люди снова поклонились, давая г-ну де Маранду понять, что не хотят больше задерживать его на улице.
Банкир вскочил в кабриолет и приказал гнать в Тюильри.
Друзья зашли в кафе 'Демар' и заказали завтрак, желая с пользой употребить время, дарованное им г-ном де Марандом.
Тем временем лакей Жана Робера передал хозяину карточку министра, не забыв, разумеется, прибавить, что тот зайдет к поэту после визита к королю.
Жан Робер заставил слугу дважды повторить поручение, взял карточку, прочел имя и непроизвольно насупился. Не то чтобы он испугался - молодой человек был храбр, - но неизвестность тревожила его.
Что было нужно г-ну де Маранду в восемь часов утра?
Ведь в это время банкиры и министры уже просыпаются, но поэты еще спят!
К счастью, долго ждать ему не пришлось.
Ровно в десять часов в дверь позвонили, а спустя мгновение слуга ввел г-на де Маранда.
Жан Робер встал.
- Примите мои извинения, сударь, - молвил он, - вы оказали мне честь своим визитом в половине девятого...
- ...а вы не смогли меня принять, - закончил за него г-н де Маранд. Это понятно, вы обсуждали один важный вопрос со своими друзьями, господином Петрусом и господином Людовиком. Это о нас, банкирах, пословица говорит: 'Делу время - потехе час'. Вы отсрочили мое удовольствие от встречи с вами, но от этого удовольствие только больше.
Эти слова можно было принять и за насмешку, и за любезность. Не зная, как к ним отнестись, Жан Робер указал г-ну де Маранду на кресло.
Господин де Маранд сел, жестом приглашая Жана Робера занять место рядом.
- Похоже, мой визит вас удивляет, сударь, - заметил банкир.
- Это большая честь для меня...
Господин де Маранд его перебил:
- Меня самого удивляет то обстоятельство, что я не пришел к вам раньше. Но чего же вы хотите?! Мы, финансисты, люди неблагодарные; за работой мы несправедливо забываем о людях, доставляющих нам истинное наслаждение. Вы давно оказываете мне честь бывать в особняке на улице Лаффит, я же впервые явился к вам с ответным визитом. Должен признаться, мне весьма неловко.
- Сударь! - смущенно пролепетал Жан Робер, не понимая, куда клонит банкир.
- Почему же, - продолжал г-н де Маранд, - вы благодарите меня, вместо того чтобы выразить мне совершенно заслуженный упрек? Вы ведете себя со мной - простите мне терминологию финансиста - как с кредитором, а должны бы относиться как к должнику. Я обязан вам бесчисленными визитами; я еще вчера вечером говорил об этом с госпожой де Маранд сразу после вашего ухода.
'Ну, вот мы и дошли до сути, - подумал Жан Робер. - Он видел, как я выходил вчера из его особняка в неурочное время, и пришел узнать причину позднего визита'.
- Госпожа де Маранд, - продолжал банкир, видя, что Жан Робер молчит, очень вас любит.
- Сударь!..
- Она любит вас как брата.
Господин де Маранд с особенным выражением произнес последние два слова.
- Но меня особенно удивляет и огорчает, - продолжал г-н де Маранд, что ей не удалось внушить вам хотя бы отчасти то чувство, которое она сама питает к вам.
- Сударь! - поспешил заметить Жан Робер, растерявшись от того, какой оборот принимает их разговор и даже не догадываясь о его цели. - Мы с вами представляем настолько разные виды деятельности, что...
- Это вам мешает испытывать ко мне дружеские чувства? - перебил г-н де Маранд. - Неужели вы полагаете, дорогой поэт, что в банковской деятельности совсем не нужен ум? Вы думаете, как и те, кто знает о финансовой игре лишь по потерям, что все банкиры - дураки или?..
- О, сударь! - вскричал поэт. - Я далек от подобной мысли!
- Я был заранее в этом уверен, - продолжал банкир, - и потому говорю вам: наши виды деятельности - хотя это не бросается в глаза - имеют немало общего. Финансы, так сказать, дают жизнь. Поэзия же учит нас получать от жизни удовольствие. Мы представляем два противоположных полюса и, следовательно, оба необходимы для того, чтобы вращалась Земля.
- Из этих нескольких слов видно, что вы поэт не меньше меня, сударь.
- Вы мне льстите, - отвечал г-н де Маранд, - я не заслуживаю это звание, хотя пытался его завоевать.
- Вы?
- Да. А вас это удивляет?
- Нисколько. Однако...
- Понимаю. Вам кажется, что банк и поэзия несовместимы.
- Я этого не говорю, сударь.
- Но думаете так. А это одно и то же.
