Если вы не захотите употребить все свое влияние на то, чтобы вернуть мне милость его святейшества папы римского, перед которым меня очернил граф Рапт, я буду вынужден обнародовать письменные доказательства, порочащие графа Рапта; не думаю, что господину маршалу будет приятно, когда станут полоскать его имя.
- Изложите, пожалуйста, вашу мысль понятнее.
- Прочтите, ваше превосходительство, - предложил епископ, вынув из кармана письмо графа Рапта и подав его маршалу.
Когда старик прочел письмо, он побагровел.
- Возьмите, - брезгливо поморщившись, молвил он и вернул письмо. Теперь я вас отлично понимаю и вижу, зачем вы пришли.
Маршал отвернулся и позвонил в колокольчик.
- Ступайте, - сказал он, - и благодарите Бога за то, что на вас сутана и что мы в присутственном месте - Ваше превосходительство! - взъярился епископ - Молчать! - гаркнул маршал. - Выслушайте совет, раз уж пришли. Вам не следует больше исповедовать мою жену, иными словами - чтобы ноги вашей никогда не было в особняке Ламот-Гуданов, иначе вам грозит не несчастье, но бесчестье.
Монсеньор Колетти собирался было возразить, взор его метал молнии, щеки пылали огнем. Он хотел обрушить на маршала самые страшные проклятия, но в эту самую минуту вошел лакей.
- Проводите монсеньора! - приказал маршал.
- Ты сам этого пожелал, - пробормотал монсеньор Колетти, выходя or маршала де Ламот-Гудана, точь- в-точь как это было, когда он покидал графа Рапта.
Только вот улыбка, блуждавшая на его устах после полудня, была еще более пугающей, чем утром.
- К маркизе де Латурнель, - крикнул он своему кучеру.
Спустя четверть часа он уже сидел в будуаре у маркизы; г-жа де Латурнель уехала два часа тому назад и должна была вернуться с минуты на минуту.
Этого времени монсеньору оказалось вполне достаточно, чтобы составить план боевых действий.
Ни один завоеватель никогда не изучал с большими терпением и изворотливостью подступы к городу Насколько результат был предрешен, настолько трудное предстояло наступление.
С какой стороны приступить к осаде? Какое оружие выбрать?
Рассказать маркизе о сцене, разыгравшейся недавно у графа Рапта, представлялось невозможным: выбирая между графом и им, маркиза колебаться не станет. Епископ отлично это знал, как знал он и то, что честолюбие маркизы берет верх даже над ее набожностью.
Не мог он рассказать и о своей встрече с маршалом де Ламот-Гуданом. Это означало бы восстановить против себя самого могущественного в данный момент члена семьи. Однако надо же было с чего-то начинать, и поскорее. Честолюбие может подождать, месть - никогда! А сердце епископа переполняла жажда мести.
Так он размышлял, когда вернулась маркиза.
- Не ожидала, ваше преосвященство, увидеть вас сегодня, - молвила маркиза. - Чему обязана этим удовольствием?
- Это почти прощальный визит, маркиза, - отозвался монсеньор Колетти; он встал и припал к руке старой святоши скорее с притворной нежностью, чем с искренним почтением.
- Как?! Прощальный визит? - вскричала маркиза, на которую слова епископа произвели такое действие, словно ей сообщили о конце света.
- Увы, да, маркиза, - печально произнес епископ. - Я уезжаю или, во всяком случае, скоро уеду.
- Надолго? - испугалась г-жа де Латурнель.
- Кто может это сказать, дорогая маркиза! Навсегда, быть может. Разве человеку дано знать о времени возвращения?
- Однако вы ничего мне не говорили о своем отъезде.
- Я же вас знаю, дорогая маркиза; мне известно, с какой благожелательной нежностью вы ко мне относитесь. И я счел что скрывать от вас эту новость до последней минуты - значит смягчить удар. Если я ошибался, прошу меня извинить.
- А что за причина вашего отъезда? - смущенно спросила г-жа де Латурнель. - И зачем вы едете?
- Причина, - слащаво начал епископ, - заключается в любви к ближнему, а цель - триумф веры.
- Вы отправляетесь с поручением?
- Да, маркиза.
- Далеко?
- В Китай.
Маркиза испуганно вскрикнула.
- Правду вы говорили, - с грустью заметила она. - Может быть, вы уезжаете навсегда.
- Так надо, маркиза, - молвил епископ высокопарно, как Петр Отшельник, торжественно возгласивший: 'Так хочет Бог!'
- Увы! - вздохнула г-жа де Латурнель.
- Не лишайте меня последних сил, дорогая маркиза, - притворяясь глубоко взволнованным, пролепетал епископ. - Я и так с трудом сдерживаюсь при мысли о разлуке с такими истинно верующими, как вы.
- Когда вы едете, монсеньор? - приходя в необычайное возбуждение, спросила г-жа де Латурнель.
- Может быть, завтра, а скорее всего - послезавтра. Как я уже имел честь вам сказать, мой визит - почти последний.
Я говорю 'почти', потому что у меня к вам есть поручение, и я уеду со спокойной душой, когда оно будет исполнено.
- Что вы имеете в виду, ваше преосвященство? Вы же знаете, что у вас нет более покорной, более преданной служанки, чем я.
- Знаю, маркиза. Я докажу вам это, доверив провести переговоры огромной важности.
- Говорите, ваше преосвященство.
- Перед отъездом я обязан позаботиться о душах, которые Господь соблаговолил мне доверить.
- О да! - прошептала маркиза.
- Я не хочу сказать, что на свете мало честных людей, которые могут направлять моих овечек, - продолжал епископ, - но есть такие души, что перед тем или иным указанным мною правилом поведения как источником их будущего спасения почувствуют неуверенность, смутятся, забеспокоятся из-за отсутствия своего привычного пастыря; из этой верной паствы я, естественно, выделил прежде всего самую верную овечку: я подумал о вас, маркиза.
- Я всегда знала, что вы не оставите меня своими милостями и заботами, ваше преосвященство.
- Я постарался найти себе замену и остановил свой выбор на человеке, которого вы знаете довольно хорошо. Если мой выбор вам не по душе, вы только скажите, маркиза. Я хочу рекомендовать вам человека благочестивого и очень хорошего:
аббата Букмона!
- Вы не могли бы сделать лучший выбор, монсеньор. Аббат Букмон - один из добродетельнейших, не считая вас, людей, каких я только знаю.
Ее комплимент, казалось, не очень порадовал монсеньора Колетти: он сам не знал себе равных в добродетели.
Он продолжал:
- Итак, маркиза, вы согласны, чтобы вашим духовником стал аббат Букмон?
- От всей души, ваше преосвященство; я горячо вас благодарю за то, что вы так мудро решили судьбу вашей покорной служанки.
- Есть еще одно лицо, маркиза, которое мне также небезразлично.
- О ком вы говорите?
- О графине Рапт. Мне показалось, что вот уже несколько недель, как ее вера слабеет. Эта женщина с улыбкой ходит по краю глубокой пропасти. Бог знает, кто сможет ее спасти!
- Я попытаюсь это сделать, ваше преосвященство, хотя, скажу вам правду, не очень верю в успех. Она упряма, и только чудо могло бы ее спасти. Но я готова употребить все свое влияние, и если потерплю неудачу, поверьте, монсеньор, это произойдет не от недостатка преданности нашей Святой Церкви.
