сказала камеристке:
- Хорошо, я подожду, пока она освободится.
Несчастной княгине пришлось в конце концов принять маркизу и ее спутника.
- Я пришла сообщить вам печальные известие, - начала маркиза жалобным тоном.
Княгиня, полулежавшая в кресле, даже не повернула головы.
Маркиза продолжала:
- Должно быть, эта весть вас огорчит, дорогая сестра.
Княгиня не двинулась.
- Его преосвященство Колетти покидает Францию, - тянула свое огорченная маркиза, - он отправляется в Китай.
Княгиня встретила это печальное известие так же невозмутимо, словно услышала от первого встречного: 'Погода скоро изменится'.
- Я думаю, вы разделяете скорбь всех истинно верующих, узнав, что этот святой человек покидает нас, возможно навсегда.
Ведь в этой дикой стране он каждую секунду будет рисковать жизнью.
Княгиня молчала. Она лишь качнула головой, но уж очень равнодушно.
- В своей отеческой заботе, - продолжала маркиза, ничуть не смущаясь, его преосвященство Колетти подумал, что вам будет, как никогда, нужна его поддержка, что ее-то как раз вам и будет недоставать.
В это мгновение княгиня взялась за четки и стала перебирать их в лихорадочном возбуждении. Казалось, она хотела переложить нетерпение, вызванное этим разговором, на первый попавшийся под руку предмет.
- Монсеньер Коллетти, - бесстрашно продолжала маркиза де Латурнель, сам выбрал того, кто должен его сменить. Имею честь представить вам господина аббата Букмона, который во всех отношениях является достойным преемником покидающего нас святого человека.
Аббат Букмон встал и угодливо поклонился княгине, однако труд его был напрасен: безразличная ко всему черкешенка лишь в другой раз покачала головой.
Маркиза взглянула на своего спутника и кивнула на княгиню с таким видом, словно хотела сказать: 'Только посмотрите на эту идиотку!'
Аббат возвел к небу очи, словно отвечая: 'Да сжалится над нею Господь!' - после чего снова сел, полагая, что ни к чему стоять, раз княгиня этого все равно не видит.
Зато маркиза покраснела от нетерпения, она шагнула к оттманке и, сев в ногах у княгини, заглянула ей в лицо.
Затем она поманила пальцем аббата Букмона, тот снова встал и подошел к ней.
- Вот, - проговорила г-жа де Латурнель и подтолкнула священника к оттоманке, - это господин аббат Букмон, соблаговолите ответить, согласны ли вы на то, чтобы он стал вашим исповедником?
Черкешенка медленно открыла глаза и в двух шагах от своего лица вместо непорочного ангела из своих снов увидела господина в черном, которого она приняла за собственного могильщика.
Она вздрогнула, потом вгляделась в аббата и улыбнулась.
Но сколько горечи было в этой невеселой улыбке! 'Смерть не так уж безобразна', - подумала, очевидно, в эту минуту княгиня.
Она продолжала молчать.
- Да или нет, княгиня?! - потеряв терпение, вскричала маркиза. - Вы принимаете господина аббата Букмона вместо монсеньора Колетти?
- Да, - глухо пробормотала княгиня, всем своим видом будто говоря: 'Я приму все, что пожелаете, лишь бы вы оба убрались и дали мне спокойно умереть'.
Маркиза просияла. Аббат Букмон счел, что настало время привлечь словом внимание княгини, не реагировавшей на его пантомиму. Он затянул нудную проповедь; княгиня терпеливо выслушала ее от начала до конца, потому, вероятно, что пропускала слова аббата мимо ушей: она была по обыкновению поглощена внутренней работой, происходившей у нее в душе Маркиза де Латурнель сказала: 'Аминь', набожно перекрестилась и подступила к княгине еще ближе, в то время как аббат Букмон отошел в сторонку.
- Ваша судьба, - произнесла маркиза, искоса поглядывая на умирающую, находится отныне в руках господина аббата.
Когда я говорю 'ваша судьба', я подразумеваю всех членов вашей семьи Вы носите славное имя тех, кого веками прославляли истинные христиане. Итак, речь идет о том, - все мы смертны! - чтобы с благоговением перебрать в памяти все свои поступки и решить, нет ли в нашем прошлом чего-нибудь такого, что после нас могло бы бросить нежелательную тень на безупречный герб наших предков. Господин аббат Букмон - человек добродетельный, ему доверено в вашем лице самое большое фамильное сокровище. Соблаговолите, княгиня, перед тем как отправитесь в последний путь, поблагодарить аббата Букмона за преданность, которую он выказывает, берясь за столь трудное дело...
- Спасибо, - только и прошептала княгиня, не поворачивая головы.
- ...и назначить день для беседы с ним, - с возмущением продолжала маркиза.
- Завтра, - с прежним безразличием отвечала г-жа де Ламот-Гудан.
- Идемте, господин аббат, - пригласила г-жа де Латурнель, и от злости на лице у нее выступили красные пятна. - А в ожидании, пока ее сиятельство выразит вам благодарность, которой вы заслуживаете, позвольте мне сделать это от ее имени Она знаком приказала аббату следовать за ней, коротко бросив умирающей на прощание:
- Прощайте, княгиня.
- Прощайте, - равнодушно отозвалась та.
Подвинув к себе хрустальный бокал, она опустила в него ложку золоченого серебра и принялась за варенье из лепестков розы.
XIX
Парфянская стрела
Вечером того же дня, как помнят читатели, прелат-итальянец назначил у себя встречу с аббатом Букмоном.
Епископ готовился к отъезду. - Ступайте в мой кабинет, - сказал он аббату, - я вас догоню.
Аббат не стал возражать.
Монсеньор Колетти обратился к своему лакею:
- Лицо, которое я вызывал, находится в моей молельне?
- Да, ваше преосвященство, - ответил лакей - Хорошо. Кроме маркизы де Латурнель, меня ни для кого нет дома.
Слуга поклонился.
Монсеньор отправился в молельню.
Там стоял в углу худой и бледный человек; благодаря длинным волосам он был похож - и это, очевидно, ему льстило - на Базиля из 'Женитьбы Фигаро' или на Пьеро.
Должно быть, наши читатели уже забыли этот персонаж, но мы в двух словах освежим их память. Это был любимчик женщины, сдававшей внаем стулья, а также один из шпионов г-на Жакаля, по прозвищу Овсюг; он чудом избежал гибели во время беспорядков на улице Сен-Дени и со славой вернулся в отчий дом на Иерусалимской улице.
Читатели, без сомнения, удивятся, встретив этого висельника в доме нашего итальянца-иезуита. Однако, если им будет угодно последовать за нами в молельню, они скоро поймут все сами.
При виде монсеньора Колетти Овсюг скрестил руки на груди.
- Ну как? - спросил итальянец, - Что-нибудь удалось найти? Говорите коротко и тихо.
- Результат прекрасный, монсеньор, да и искать долго не пришлось: это два самых больших интригана во всем христианском мире.
- Откуда они?
- Они из тех же мест, что и я, ваше преосвященство.
- А откуда родом вы?
- Из Лотарингии.
