- Приходите в другой раз, - предложил он мне.
- Почему?
- Перед воротами целая гора земли, надо бы ее расчистить.
- Вот и расчистите!
- Не могу же я заниматься этим сейчас!
- Почему нет? Раз все равно рано или поздно придется делать эгу работу, то почему не сию минуту?
- Вы, стало быть, очень торопитесь?
- Завтра я отправляюсь на три месяца в путешествие.
- Тогда, если позволите, я схожу за заступом и лопатой.
И он исчез вместе со своей собакой в густой тени от огромных деревьев.
И действительно, то ли западный ветер нанес к двери за долгие годы облака пыли, которую дождь превратил в месиво, то ли это была просто неровность почвы, но она образовала у ворот со стороны сада холмик высотой в фут восемнадцать дюймов, который, может быть, и не сразу бросался в глаза, так как порос высокой травой, поднимавшейся вдоль решетки.
Скоро черный человек вернулся с заступом. Мое воспаленное воображение рисовало все в преувеличенном виде, и потому незнакомец показался мне рослым галлом, вооруженным фрамой [Оружие древних франков, напоминавшее копье или дротик (Примеч пер )], только черный цвет кожи мешал сходству.
Он стал рыть землю, сопровождая каждый удар кирки чемто вроде протяжного вздоха, который издают пекари, за что их и прозвали 'хныкалками'.
Это было время, когда Лоэв-Веймар только что перевел Гофмана, у меня голова была набита всякими историями вроде 'Оливье Брюнона', 'Майората', 'Житейских воззрений кота Мурра', 'Кремонской скрипки'. Я был уверен, что попал в настоящий кошмар.
Наконец черный человек остановился и оперся на заступ со словами:
- Теперь дело за вами.
- За мной?
- Да... Толкайте.
Я повиновался и уперся в ворота ногами и руками.
Они некоторое время не поддавались, потом наконец словно решились и внезапно распахнулись, да так стремительно, что черный человек получил удар в лоб и упал в траву.
Пес, вероятно, принял этот несчастный случай за объявление войны, он стал остервенело лаять, вцепившись в землю когтями и собираясь броситься на меня.
Я приготовился к двойному наступлению, не сомневаясь, что, как только незнакомец поднимется, он тоже кинется на меня... Но, к моему великому удивлению, из травы, где лежал мой проводник, разъяренному псу приказали замолчать, человек пробормотал. 'Ничего, ничего!' - поднялся и высунулся из травы.
Я говорю 'высунулся из травы', и это чистейшая правда.
Когда черный человек пошел вперед, приглашая меня последовать за ним, трава доходила нам до подбородка. Почва потрескивала у меня под ногами, словно я ступал по каштанам, вероятно, землю устилал слой мха, опавших листьев и плюща примерно в фут толщиной.
Я собирался было ринуться в чащу, как вдруг мой проводник меня остановил.
- Минутку! - проговорил он.
- Что там еще? - спросил я.
- Мне кажется, следует запереть ворота.
- Ни к чему, мы же скоро пойдем назад.
- Выход не здесь, - отвечал черный человек, бросив на Меня угрожающий взгляд, так что я невольно опустил руку в карман, пытаясь нащупать какое-нибудь оружие.
Естественно, я ничего не нашел.
- Почему же здесь нельзя выйти? - полюбопытствовал я.
- Потому что это вход.
Как бы ни был этот довод туманен, он меня удовлетворил:
я решил довести это приключение до конца.
Заперев ворота, мы пустились в путь.
Мне казалось, что я зашел в непроходимый девственный лес, изображенный на гравюре, какую можно увидеть на бульварах:
все было на месте, даже поваленное дерево, которое служит мостиком через овраг. Стебли плюща, будто фурии, обвивали подножия деревьев и свисали с ветвей; десятки вьющихся растений, разнообразных вьюнков переплетались, обнимались, душили друг друга в объятиях, под взглядом луны образуя огромный зеленый гамак.
Если бы фея растений, выйдя вдруг из чашечки цветка или ствола дерева, предложила мне провести остаток дней в этих восхитительных зарослях, вероятно, я бы согласился, ничуть не заботясь тем, что об этом может сказать или подумать другая фея, ожидавшая меня на улице Анфер.
Но не фея вышла из своего зеленого дворца - мой проводник, размахивавший палкой и безжалостно сбивавший направо и налево головки растений, попадавших ему под руку, подвел меня к особенно густым зарослям и грубо приказал:
- Проходите!
Первым пошел пес, за ним - я.
Черный человек следовал за мной, и меня не оставил равнодушным этот новый порядок следования в нашем караване:
я представился покупателем, у покупателя есть деньги, а съездить палкой по затылку так просто!
Я оглянулся: заросли за нами уже сомкнулись.
Вдруг я почувствовал, как кто-то схватил меня и тянет назад за ворот редингота... Я подумал, что настала решительная минута.
Я обернулся.
- Стойте! - приказал черный человек.
- Почему?
- Вы что, не видите: у вас под ногами колодец!
Я посмотрел в указанном направлении и увидел темный круг на земле; я в самом деле разглядел отверстый колодец, он располагался вровень с землей.
Еще шаг - и я упал бы вниз!
Признаться, на сей раз меня мороз пробрал по коже.
- Колодец? - переспросил я.
- Да, он выходит, кажется, в катакомбы.
Незнакомец подобрал с земли камень и швырнул его в бездну.
Несколько мгновений показались мне вечностью, хотя прошло, может быть, всего десять секунд. Но вот я услышал глухой удар, ему ответило подземное эхо: камень ударил о дно колодца.
- Один человек туда уже упал, - невозмутимо продолжал мой проводник, и, как вы понимаете, его больше никто никогда не видел... Идемте.
Я обогнул колодец, обойдя его как можно дальше.
Спустя несколько минут я вышел из зарослей цел и невредим, но как только очутился на опушке, кто-то крепко вцепился мне в плечо.
Впрочем, я начинал привыкать к странным ухваткам моего проводника. Еще пять минут назад мы шагали в полной темноте, теперь же нас освещала луна.
- Ну что? - спокойно спросил я.
- Вот дерево, - произнес в ответ черный человек, указывая пальцем на смоковницу.
- Какое еще дерево?
- Смоковница, черт подери!
- Я вижу, что смоковница... И что дальше?
