– Вот из каких соображений вы пожертвовали мною? О! Подумайте только, во что превратилась моя жизнь с тех пор, как вы принадлежите другому.
– Сударь, – с достоинством ответила графиня, – женщина не может, не запятнав при этом свою честь, сменить фамилию, пока живы двое мужчин, носящие: один – ту фамилию, которую она оставила, другой – ту, что она приняла.
– Как бы то ни было, вы предпочли мне Монсоро и поэтому сохранили его фамилию.
– Вот как вы думаете, – прошептала Диана. – Тем лучше.
И глаза ее наполнились слезами.
Бюсси, заметив, что она опустила голову, в волнении шагнул к ней.
– Ну что ж, – сказал он, – вот я и стал опять тем, кем был, сударыня: чужим для вас человеком.
– Увы! – вздохнула Диана.
– Ваше молчание говорит об этом лучше слов.
– Я могу говорить только моим молчанием.
– Ваше молчание, сударыня, это продолжение приема, оказанного мне вами в Лувре. В Лувре вы меня не замечали, здесь вы не желаете со мной разговаривать.
– В Лувре рядом со мною был господин де Монсоро. Он смотрел на меня. Он ревнует.
– Ревнует! Вот как! Чего же ему еще надо, бог мой?! Кому он еще может завидовать, когда все завидуют его счастью?
– А я говорю вам, сударь, что он ревнует. Он заметил, что уже несколько дней кто-то бродит возле нового дома, в который мы переселились.
– Значит, вы покинули домик на улице Сент-Антуан?
– Как, – непроизвольно воскликнула Диана, – это были не вы?!
– Сударыня, после того, как ваше бракосочетание было оглашено, после того, как вы были представлены ко двору, после того вечера в Лувре, наконец, когда вы не удостоили меня взглядом, я нахожусь в постели, меня пожирает лихорадка, я умираю. Теперь вы видите, что ваш супруг не имеет оснований ревновать, во всяком случае, ко мне, потому что меня он никак не мог видеть возле вашего дома.
– Что ж, господин граф, если у вас, по вашим словам, было некоторое желание повидать меня, благодарите этого неизвестного мужчину, потому что, зная господина Монсоро, как я его знаю, я испугалась за вас и решила встретиться с вами и предупредить: «Не подвергайте себя опасности, граф, не делайте меня еще более несчастной».
– Успокойтесь, сударыня, повторяю вам, то был не я.
– Позвольте мне высказать вам до конца все, что я хотела. Опасаясь этого человека, которого мы с вами не знаем, но которого, возможно, знает господин де Монсоро, опасаясь этого человека, он требует, чтобы я покинула Париж, и, таким образом, господин граф, – заключила Диана, протягивая Бюсси руку, – сегодняшняя наша встреча, вероятно, будет последней… Завтра я уезжаю в Меридор.
– Вы уезжаете, сударыня? – вскричал Бюсси.
. – Это единственный способ успокоить господина де Монсоро, – сказала Диана, – и единственный способ вновь обрести свое спокойствие. Да и к тому же, что касается меня, я ненавижу Париж, ненавижу свет, двор, Лувр. Я счастлива уединиться с воспоминаниями моей юности. Мне кажется, что, если я вернусь на тропинку моих девичьих лет, на меня, как легкая роса, падет немного былого счастья. Отец едет вместе со мной. Там я встречусь с госпожой и господином де Сен-Люк, они очень скучают без меня. Прощайте, господин де Бюсси. Бюсси закрыл лицо руками.
– Значит, – прошептал он, – все для меня кончено.
– Что это вы говорите?! – воскликнула Диана, приподнимаясь на скамье.
– Я говорю, сударыня, что человек, который отправляет вас в изгнание, человек, который лишает меня единственной оставшейся мне надежды – дышать одним с вами воздухом, видеть вашу тень за занавеской, касаться мимоходом вашего платья и, наконец, боготворить живое существо, а не тень, я говорю.., я говорю, что этот человек – мой смертельный враг и что я уничтожу его своими собственными руками, даже если мне суждено при этом погибнуть самому.
