– Я? Совсем нет. Я нахожу, что у него отталкивающая физиономия, и хотел бы, чтобы он убрался подальше от двора и не мозолил бы мне глаза. Вам же, монсеньер, вам, напротив, его физиономия по душе. О вкусах не спорят.
– Что ж, раз единственное оправдание тому, что вы дулись на меня, как избалованный, капризный ребенок, состоит в этом, я скажу вам: вы были неправы вдвойне, когда не пожелали идти со мной, а после моего ухода вышли и стали совершать никому не нужные подвиги.
– Я совершал никому не нужные подвиги, я?! Сию минуту вы обвиняли меня в том, что… Послушайте, монсеньер, будем же последовательными. Какие это подвиги я совершил?
– Совершили, совершили. Я понимаю, что вы не любите господина д'Эпернона и господина де Шомберга.
Я их тоже не люблю и, более того, – не выношу, но нужно было ограничиться нелюбовью и дождаться удобного момента.
– Ого! – сказал Бюсси. – Что вы этим хотите сказать, монсеньер?
– Убейте их, черт побери! Убейте обоих, убейте всех четырех, я вам буду за это только признателен, но не злите их, особенно когда сами вы потом исчезаете, а они срывают свою злость на мне.
– Ну хорошо, что же я ему сделал, этому достойному гасконцу?
– Вы имеете в виду д'Эпернона, не так ли?
– Да.
– Ну так вот, по вашему наущению его побили камнями.
– По моему наущению?!
– И самым отменным образом, так что камзол его был превращен в лохмотья, плащ разодран на куски и он возвратился в Лувр в одних штанах.
– Прекрасно, – сказал Бюсси, – с этим все. Перейдем к немцу, В чем я повинен перед господином де Шомбергом?
– Надеюсь, вы не станете отрицать, что приказали выкрасить его в индиго? Когда я его увидел, через три часа после этого происшествия, он еще был лазоревого цвета. И по-вашему, это удачная шутка? Полноте!
Тут принц, вопреки своему желанию, засмеялся, а Бюсси, вспомнив, какое лицо было у Шомберга в чане, тоже не смог удержаться от хохота.
– Так, значит, полагают, что это я сыграл с ним такую шутку?
– Кровь Христова! Не я же, в самом деле?
– И вы еще можете, монсеньер, в чем-то упрекать человека, которому приходят в голову такие замечательные идеи? Ну что я вам говорил? Вы – неблагодарны.
– Согласен. А теперь, послушай, если ты действительно вышел из дому ради этого, я тебя прощаю.
– Правда?
– Да, слово чести, но я еще не покончил с моими претензиями к тебе.
– Я слушаю.
– Поговорим немного обо мне.
– Будь по-вашему.
– Что сделал ты, чтобы помочь мне в беде?
– Вы прекрасно знаете, что я сделал, – сказал Бюсси.
– Пет, не знаю.
