Двадцатого января перевозка строительных материалов кончилась, можно было приниматься за продовольствие и снаряжение. Сани так и сновали туда и обратно. Всего приятнее было прокатиться утром к «Фраму» на пустых санях. Дорога была хорошо накатана и походила на добрый норвежский проселок. Скольжение отличное. Выйдешь около шести утра из палатки и слышишь ликующий хор своих 12 собак. Словно состязаются, кто кого перевизжит. Дергают цепи, так и рвутся к тебе. Прыгают, скачут от радости. Пройдешь вдоль всего ряда, с каждой поздороваешься, каждую погладишь, приласкаешь, скажешь ей что- нибудь. Великолепные животные! Самые нежные, самые избалованные из наших домашних животных не сравнятся в преданности с этими прирученными волками. Гладишь пса и видишь, как он блаженствует. А остальные тем временем лают, визжат, дергают цепи, чтобы вырваться и наброситься на ту, которую сейчас ласкают. Да, они ревнивы, и еще как!
Поздоровались – берешься за упряжь. И снова бурное изъявление радости. Как ни странно это прозвучит, могу вас заверить, что полярные собаки любят свою упряжь. Ведь знают, что им предстоит тяжелый труд, и все же проявляют очевидный восторг. Спешу прибавить, что так бывает только в «домашней» обстановке. Когда дело доходит до длинных, утомительных санных переходов, картина меняется. Начинаешь запрягать – начинается и первая склока. После плотной трапезы накануне вечером и ночного отдыха у собак появляется такой избыток энергии и прыти, что никак не заставишь их стоять смирно. Как ни жаль начинать с этого день, приходится пускать в ход плетку.
Но вот сани установлены как надо, и упряжка, все 6 собак, на месте. Казалось бы, проблемы позади, осталось лишь тронуться, и вскоре ты уже будешь у судна. Не тут-то было. Вокруг лагеря за короткое время накопилось множество всяких предметов вроде ящиков, строительных материалов, свободных саней и тому подобное. Благополучно миновать их было чуть не главной задачей каждое утро. Собак, разумеется, все эти предметы занимали в высшей степени; справишься с ними – считай, что тебе повезло.
Давайте же проследим за таким утренним выездом. Люди готовы, собаки запряжены. Раз, два, три – все сразу срываются с места и несутся, как ветер. Не успеешь взмахнуть кнутом, как ты уже врезался в груду строительных материалов. Собаки счастливы, исполнилась мечта их жизни – хорошенько обработать эти предметы свойственным им и столь чуждым нашему уму способом. Пока они отводят душу, каюр, соскочив с саней, принимается распутывать постромки, которые обмотались вокруг досок, планок, всего, что только оказалось поблизости. Судя по его выражениям, он далеко не счастлив. Наконец все в порядке, он смотрит по сторонам и тотчас убеждается, что не только на его пути вдруг выросли препятствия. Среди ящиков разыгрывается спектакль, радующий его сердце. Один из «стариков» так прочно застрял, что он явно еще не скоро выберется. Каюр с торжествующей улыбкой валится на сани и мчится вперед.
Пока едешь по барьеру, обычно все идет хорошо. Здесь ничто не отвлекает собак. Иначе на морском льду. Тут и там лежат тюлени, греются на солнце. И пошла вместо прямой кривая. Если полным утренней бодрости псам взбредет в голову изменить курс и направиться к тюленям, нужно быть очень опытным каюром, чтобы вернуть их на правильный путь. Я в таких случаях прибегал к единственному доступному мне средству – опрокидывал сани. На рыхлом снегу опрокинутые сани быстро заставляли собак остановиться. Благоразумный человек после этого тихо и спокойно разворачивал их в нужную сторону, ставил сани прямо и ехал дальше. К сожалению, человек не всегда благоразумен. Иногда желание отомстить этим поганцам берет верх, и начинаешь их наказывать. Да не так-то это просто. Пока ты сидел на опрокинутых санях, они служили надежным якорем, но без груза он не держит, и собаки это отлично понимают. Только примешься колотить одну, как остальные срываются с места, и итог не всегда получается лестным для каюра. Хорошо, если успеет опять навалиться на опрокинутые нарты, но случалось и так, что собаки и сани прибывали на место без каюра.
Помучаешься вот так с утра пораньше, разгонишь кровь и приезжаешь к судну весь в поту, несмотря на 20-градусный мороз. Иногда обходится совсем без помех, и катишь во весь опор. Собак не надо понукать, они и без того бегут охотно. Глядишь, 2 километра от нижней палатки до «Фрама» одолел за считанные минуты.
Выйдя из палатки утром 21 января, мы опешили. Не может быть! Мы протирали глаза, таращились – все напрасно. «Фрам» пропал. Ночью был довольно сильный ветер и снежные заряды. Видимо, обстановка вынудила судно уйти. Был слышен рев волн, штурмующих барьер. Мы принялись за обычную работу. Накануне капитан Нильсен и Кристенсен убили 40 тюленей. Половину мы вывезли сразу. Теперь принялись перевозить остальных. А попозже, когда мы были заняты охотой и разделкой добычи, послышался милый сердцу знакомый стук машины «Фрама». Вот и бочка показалась над краем барьера. Но только под вечер судно подошло к своему старому месту. И мы узнали, что его заставило выйти в море сильное волнение.
Плотники трудились усердно. 21 января дом был уже под крышей, дальше оставались только внутренние работы – большое облегчение для ребят. В первые дни, несомненно, им доставалось хуже всех. Знай, работай на морозе, на ветру; но я ни разу не слышал, чтобы они жаловались. Придешь в палатку после трудового дня – один из них уже полным ходом готовит обед: блины и крепчайший черный кофе. Получалось очень вкусно. Вскоре два плотника-кока затеяли состязание, кто лучше испечет блины. По- моему, оба были одинаковые мастера. Утром тоже подавались блины – горячие, хрустящие, нежные блины и превосходный кофе. Такой завтрак подавали мне плотники в пять утра, когда я еще был в спальном мешке. Немудрено, что мне было хорошо в их обществе.
Впрочем, обитателям нижней палатки тоже жилось неплохо. Вистинг оказался незаурядным коком. Лучше всего ему удавались пингвины и чайки в сметане. В меню они фигурировали как рябчики и, право же, вкусом напоминали их.
В воскресенье, 22 января, все мы, кроме дежурных в двух палатках, отправились отдыхать на судно. Мы крепко поработали всю прошедшую неделю.
В понедельник, 23 января, начали перевозить провиант. Чтобы сберечь время, решили возить его не к самому дому, а временно складывать на высотке южнее Маунт-Нельсон. Оттуда до дома оставалось всего 600 метров, но поверхность барьера на этом отрезке была неровная, и в конечном счете мы кое-что выигрывали. Предполагалось, что потом, когда «Фрам» уйдет, мы перебросим провиант к самому дому. На самом деле мы так и не смогли выбрать для этого времени, наш главный продовольственный склад остался на высотке.
На первых порах заброска провианта на склад шла не так уж гладко. Собаки привыкли сворачивать в нижний лагерь, на площадке между «Нельсоном» и «Ренникеном», и никак не могли взять в толк, что теперь этого не нужно делать. Особенно часто конфликт возникал, когда надо было возвращаться порожняком к судну. С высотки собаки слышали лай за «Нельсоном» в нижнем лагере. И нередко случалось, что они выходили из повиновения. А уж как настроятся на озорство, нелегко с ними сладить, это каждый из нас испытал на своем опыте. Никому не удалось избежать непредусмотренного зигзага.
Доставив продовольствие на место, каюр сгружал его с саней и укладывал ящики в надлежащем порядке. Первые ящики мы ставили прямо на снег, группируя их по содержимому. Такой порядок позволял легко находить то, что нужно. За один раз на сани обычно нагружали до 300 килограммов, то есть шесть ящиков. Всего надо было перевезти около 900 ящиков, и мы рассчитывали, что за неделю управимся.
Наши расчеты оправдались с поразительной точностью. В полдень 28 января, в субботу, дом был готов и все 900 ящиков доставлены на место. Склад выглядел очень внушительно. Длинными рядами выстроились на снегу ящики, на каждом – номер, чтобы сразу можно было отыскать необходимое. А поодаль красовался готовый дом, совсем как у себя на родине, в Бюндефьорде. Вот только природа кругом другая. Там зеленели сосны и ели, плескалась вода. Здесь – лед, сплошной лед. Но и тут и там красиво. Я стоял и думал: что мне больше нравится? Мысли унеслись далеко, летя со скоростью 1000 миль в секунду. Победил лес.
Как я уже рассказывал, мы привезли с собой все необходимое, чтобы укрепить растяжками дом на барьере. Но тихая погода, которая держалась все эти дни, позволяла предположить, что условия здесь будут не такие уж суровые. И мы довольствовались тем, что сделали выемку в барьере.
Снаружи дом просмолили, а крышу покрыли толем, и он отчетливо выделялся на белом фоне. Вечером 28 января мы свернули оба лагеря и вселились в свой дом – Фрамхейм. Заглянешь внутрь – до чего уютно и чисто! Везде, на кухне и в комнате, блестит линолеум. Мы имели полное основание быть счастливыми и довольными. Еще одна важная работа выполнена, притом куда быстрее, чем я мог надеяться. Дорога к цели намечалась все более явственно. Уже можно было различить волшебный замок
