Фабрики, поставившие нам консервы, тоже достойны всякой похвалы. Своим успехом экспедиция во многом обязана их отличной, добросовестной работе. Речь идет, в частности, о Ставангерской фабрике, которая кроме поставок по заказу предоставила экспедиции товаров на сумму в 2 тысячи крон, проявив замечательную щедрость. Другая часть нужных нам консервов была заказана одной фирме в Мосе. Управляющий этой фирмой взялся также изготовить пеммикан для людей и собак. Результат был выше всяких похвал. Благодаря превосходному качеству этого продукта здоровье людей и собак в нашей экспедиции всегда было в порядке. Этот пеммикан существенно отличался от того, которым пользовались прежние экспедиции. Если прежде в пеммикан входили только мясной порошок и жир в соответствующей пропорции, то в наш были еще добавлены овощи и овсяная крупа. Это сделало его намного вкуснее и, насколько мы могли судить, повысило усвояемость продукта.
Этот сорт пеммикана предназначался для армии. Предполагалось, что новый продукт заменит прежний «резервный паек». Проверка его еще продолжалась, когда мы уходили в плавание. Надеюсь, что результат был признан удовлетворительным. Трудно представить себе более сытную, питательную и вместе с тем вкусную пищу в походе.
Пеммикан для собак играл не меньшую роль, чем пеммикан для нас самих. Ведь собаки тоже подвержены цинге.[16] Поэтому об их питании надо было проявить не меньшую заботу. Мы получили из Мосе два вида пеммикана для собак – рыбный и мясной. Оба они содержат также известный процент молочного порошка и третьесортной муки. И тот и другой пеммикан одинаково хороши, и наши собаки всегда были в прекрасной форме. Пеммикан был расфасован в полукилограммовых упаковках и не требовал никакой предварительной обработки. Но нам предстояло еще плыть пять месяцев, прежде чем мы начнем расходовать пеммикан. На все это время нужно было запасти доброкачественную сушеную рыбу. Ее я получил из Тромсе через посредника экспедиции, ученого фармацевта Фрица Цапфе. Кроме того, две известные фирмы предоставили в мое распоряжение огромное количество сушеной рыбы лучшего качества. Добрый запас великолепной рыбы и несколько бочек жира позволили нам довезти собак до места в наилучшем состоянии.
Одним из самых важных дел при снаряжении нашей экспедиции было подобрать хороших собак. Как я уже говорил, для успеха моего предприятия мне надо было действовать решительно и без промедления. Вот почему я на следующим день, после того как принял решение, уже был на пути в Копенгаген, где как раз в это время находились два инспектора гренландской администрации. У нас состоялись переговоры, и они взялись поставить мне в июле 1910 года в Норвегию сто самых лучших гренландских собак. Тем самым эта проблема была решена, так как подбором собак занялись сведущие люди.
Прежде чем продолжать рассказ о снаряжении экспедиции, хочу еще остановиться немного на собаках. Ведь в подборе упряжных животных, несомненно, заключалась главная разница между моей экспедицией и экспедицией Скотта. Мы уже говорили о том, что Скотт, основываясь на собственном опыте и опыте Шеклтона, пришел к выводу, что на Ледяном барьере маньчжурские пони предпочтительнее собак. Среди людей, знающих, что такое эскимосская собака, вряд ли я был единственным, кого озадачило это заключение. А когда я затем знакомился с различными отчетами и составил себе точное представление о рельефе и состоянии снега, мое удивление еще более возросло. Хотя я никогда не видел этой части Антарктики, мое мнение было прямо противоположным мнению Шеклтона и Скотта. Судя по их же собственным описаниям, рельеф и снег там как нельзя лучше подходили для езды на эскимосских собаках. Если Пири[17] совершил рекордный переход по северным льдам на собаках, то неужели с таким же добрым снаряжением нельзя побить его рекорд на великолепной, ровной поверхности Ледяного барьера? Видимо, англичане, судя о пригодности эскимосских собак для полярных областей, в чем-то просчитались. Может быть, все дело в том, что собака не поладила с хозяином? Или хозяин не понял своей собаки? Надлежащие отношения должны быть установлены сразу же. Собака должна знать, что она обязана повиноваться. Хозяин должен уметь заставить себя слушаться. Были бы установлены нужные отношения, а тогда, я в этом убежден, на длинных дистанциях собака превзойдет любых других упряжных животных.
Еще более веский довод в пользу собаки заключается в том, что маленькое животное гораздо легче преодолевает многочисленные хрупкие снежные мосты, без которых не обходится на барьере и на растрескавшихся ледниках. Если провалится собака, ничего страшного. Взял ее за шиворот, дернул хорошенько, и она опять наверху. Совсем другое дело пони. Сравнительно крупные и тяжелые, они, естественно, скорее проваливаются, и уж их вытаскивать – дело трудное и долгое. Конечно, если постромка не оборвалась и пони не лежит на дне трещины в 300 метров глубиной…
И еще одно очевидное преимущество: собаку можно кормить собакой. Можно постепенно уменьшать количество собак, забивать тех, что похуже, на корм тем, что получше. Таким образом их легче обеспечить свежей пищей. Наши собаки всю дорогу получали собачье мясо и пеммикан; поэтому они превосходно работали.[18] Если захочется нам самим съесть кусок свежего мяса, можно вырезать небольшое филе, не уступающее по вкусу лучшей говядине. Собаки менее разборчивы. Им бы только получить свою порцию, набросятся на тушу своего товарища – одни зубы от жертвы останутся. А после тяжелого дня и зубов не оставалось.
Если от Ледяного барьера перейти к плато, то и вовсе нет сомнений в преимуществах собак. Они не только без труда проходят могучие ледники, ведущие к плато, они на весь путь годятся. А пони приходится оставлять у подножия ледника, чтобы дальше самим играть роль пони – сомнительное удовольствие. Судя по тому, что пишет Шеклтон, не может быть и речи о том, чтобы втащить пони на крутые трещиноватые ледники. Представляю себе, как трудно, должно быть, расстаться с упряжными животными, когда пройдена только четвертая часть пути! Лично я предпочитаю всю дорогу пользоваться тяглом.
С первой же минуты я понял, что самой опасной частью нашего похода будет начало – путь от Норвегии до Ледяного барьера. Только бы нам удалось достигнуть барьера, не потеряв собак, а дальше все будет в порядке. К счастью, все мои товарищи рассуждали так же, и общими силами нам удалось не только благополучно доставить собак в район работ, но и высадить их там на берег в гораздо лучшем состоянии, чем они были, когда мы их приняли. Что им жилось хорошо, видно из того, что в пути количество собак приумножилось. Для защиты их от сырости и жары мы на три дюйма выше основной палубы настелили добавочную из строганных досок. Благодаря этому настилу морская и дождевая вода, которая неизбежно стекает по палубе сильно нагруженного судна, идущего к Южному океану, собакам была не страшна. Кроме того, поверхность настила всегда была прохладной, ведь между ним и палубой проходила струя свежего воздуха. В тропиках на черной от смолы основной палубе собакам было бы невмоготу. А высокий дощатый настил только чуть потемнел. Кроме того, мы везли с собой тенты, главным образом для собак. Их можно было растянуть над всеми палубами, защищая животных от палящего солнца.
Мне до сих пор смешно, когда я вспоминаю сострадательные голоса людей, которых волновало «истязание животных» на «Фраме»; иные даже в газеты об этом писали. Вероятно, заступниками были мягкосердечные владельцы цепных собак…
Наряду с нашими четвероногими друзьями мы везли с собой и двуногого друга, не столько для серьезной работы в полярных областях, сколько для развлечения в пути. Речь идет о нашем кенаре Фритьофе. Это был один из многочисленных подарков, преподнесенных экспедиции, притом из числа самых приятных. Едва очутившись на судне, он тотчас начал петь и не прекращал потом этого занятия во время двух кругосветных плаваний в самых негостеприимных водах земного шара. Наверно, по полярному стажу он рекордсмен среди своих собратьев.
Позднее у нас появилась целая коллекция представителей животного мира: свиньи, куры, овцы, кошки и крысы. Да, к сожалению, не обошлось на борту и без крыс, этих самых отвратительных созданий и злейших вредителей, каких я только знаю. Но мы объявили им войну и очистили от них «Фрам» до выхода в новое плавание. Они проникли на судно в Буэнос-Айресе, и мы сочли вполне уместным там же их похоронить.
Экспедиция была стеснена в средствах, поэтому мне приходилось «семь раз отмерить», прежде чем решиться на тот или иной расход. Важную роль в полярном путешествии играет экипировка, и я считаю необходимым, чтобы экспедиция снабжала участников основной полярной одеждой. Если предоставить каждому решать эту проблему по своему усмотрению, боюсь, к концу путешествия у экипировки будет далеко неприглядный вид. Конечно, мне обошлось бы гораздо дешевле просто указать каждому, что он должен взять с собой в экспедицию из одежды. Соблазнительный путь, но тогда я лишился бы возможности
