– Женщина, ты ненасытна.
– В данный момент я полностью удовлетворена. Благодарю вас, сэр.
– Всегда к вашим услугам, – прорычал он, падая на спину.
За дверью кто-то громко кашлянул, потом раздался стук.
– Да?
– Бриг приближается, сэр.
– Орудийные порты?
– Закрыты, сэр, но он хорошо вооружен.
– Зарядите пушки и будьте готовы.
– Да, капитан.
Не переставая хмуриться, Рейн вымылся, обошел каюту, подбирая одежду и надевая то, что нашел.
Микаэла без всякого раскаяния пожала плечами, когда он показал ей рубашку с оторванными пуговицами. Он присел на край постели и стал натягивать сапоги.
– Полагаю, ты хочешь, чтобы я осталась здесь.
– Я не знаю, что это за корабль, друг он или враг. Болтается тут уже несколько часов, а теперь идет к нам, – озабоченно сказал Рейн. – У нас недостаточно вооружения, чтобы принять бой.
– Бой? А почему бы и нет?
– Следует принимать в расчет непредвиденные обстоятельства. Я планировал как можно быстрее доставить тебя в Убежище. – Микаэла нахмурилась. – Остров моего от… Рэнсома.
– Он владеет целым островом?
– Да.
– Один?
– Нет, любимая, остров густо населен. В прошлом году Рэнсом даже вымостил несколько дорог.
– Когда ты в последний раз видел семью?
С задумчивым видом он встал и принялся застегивать свежую рубашку.
– Наверное, года четыре назад. Нет, кажется, меньше. Рейн отпер шкаф и достал оттуда пистолеты и красивую шпагу с украшенной драгоценными камнями рукояткой.
– Какое чудо! – сказала Микаэла.
Она подошла к мужу, коснулась пальцем рубинов, сапфиров и золотистого топаза. Рейн вложил тяжелую рукоять в изящную ладонь жены.
– Хорошо уравновешена, – сказала она с видом знатока.
– У тебя странная тяга к оружию. Это должно вызывать у меня беспокойство?
Микаэла с улыбкой приставила острие к его горлу.
– Мой отец хотел, чтобы я научилась стрелять, но из холодного оружия позволял мне брать только рапиру. – Она вернула ему клинок.
– Это шпага Рэнсома. Она принадлежала его деду, а до него всем мужчинам из рода Монтгомери, – пояснил Рейн, сжимая украшенную драгоценными камнями рукоятку, и Микаэла, увидев его печаль, почувствовала, как у нее защемило сердце.
– Поговори со мной, – попросила Микаэла.
– Аврора и Рэн не знают, что я разыскиваю своего настоящего отца. Последний раз мы… наговорили друг другу много резкостей.
– Ты должен им сказать. Просто обязан.
– Знаю. Но ты не могла бы… я хочу сказать… Ты будешь рядом со мной во время этого разговора?
Микаэла никогда бы не подумала, что Рейн может чего-то бояться, и она вдруг ощутила боль за него, за ранимость, неожиданно открывшуюся под его обычно неразрушимой уверенностью.
– Да. Конечно. Судя по тому, что ты мне рассказывал об Авроре, она поймет.
– Я волнуюсь не за нее.
– Думаешь, Рэнсом рассердится?
– У Рэна собственное мнение о тех, кто плодит незаконнорожденных детей, ведь он сам внебрачный ребенок.
Хотя подвиги Грэнвила Монтгомери и его отпрысков были ей хорошо известны, Микаэла сказала:
– Ребенок не может отвечать за действия отца. Рэнсом должен это понимать.
– Это его пунктик, но я расскажу тебе обо всем позже. – Рейн вдруг притянул жену к себе, впился ей в губы страстным поцелуем, затем так же внезапно отступил. В его взгляде мелькнула тревога. – Если случится худшее… Покорись.
– Нет! Даже не проси меня об этом!
