по своей воле, кого-то брали силой. Путешествуя по морю, они добывали богатства и привозили их с собой, но Рагнор не захотел оставаться на острове постоянным жителем. Во время очередного отъезда умерли мать Рагнора и его отец. Рагнор глубоко скорбел о смерти матери. Что же касается отца, то, несмотря на уважение и почитание, смешанное со страхом, который испытывали к нему все, Рагнор не настолько хорошо знал своего отца, чтобы сильно тосковать по нему. Тем не менее Рагнору жаль, что он не смог у отца получить ответы на многие вопросы.
Дядя Рагнора тем не менее по-прежнему оставался в их деревне старейшим. Он рассказал Рагнору, что его мать, которая была изначально захвачена и увезена с родины как рабыня, много лет впоследствии жила среди его народа как равная. Рагнор знал, что его мать любили и уважали. И похороны ей устроили на славу. Дядя сказал, что ковчег с ее телом, сожженный на фьорде, горел поразительно ярко всю долгую лунную ночь.
— Мои родители многое могли бы мне рассказать, — промолвил Рагнор.
— Возможно, не так много, как ты думаешь. Что слова — сама жизнь наш учитель, и она научит куда лучше, чем любое родительское наставление.
Рагнор вместе с Хаганом и верной дружиной вернулся на маленький остров у шотландских берегов. Теперь мало что связывало его с родной деревней.
К тридцати годам он обзавелся собственным домом, стадом коров, отарой овец и табуном лошадей. Он не был женат, но одиноким тоже не оставался. В жизни он имел много женщин — чужестранки с дальних берегов, пленницы, всегда готовые угодить, служанки, сами предлагавшие ему свои услуги. С Хаганом они крепко сдружились и вместе командовали дружиной.
В том году их позвал па помощь богатый вождь, живший в двух днях пути к югу, в поселении на берегу реки. Рагнор вместе с Хаганом отправился на переговоры с вождем.
Людей забирали и убивали. Враги обитали неподалеку, приходя в деревню и превращая ее в руины. Смуглые, черноволосые, на низкорослых конях, они приходили ночью и исчезали в темноте — ночь была их союзницей.
Люди их страшно боялись, ибо они не просто убивали. Они забирали с собой детей.
Рагнор и Хаган согласились помочь истребить врагов. На обратном пути Рагнор с братом заехали в монастырь, тот самый, откуда они когда-то украли серебряный ковчег. Рагнор и сам не знал, почему ему так захотелось поговорить с монахом, которого он когда-то защитил. Монаха звали Питером.
Питер, кажется, ждал его приезда. Он уже приготовил длянего суи и хлеб и слушал с живым интересом то, что рассказывали ему Рагнор с Хаганом.
— Зло пришло, — констатировал Питер.
— Ба! — презрительно воскликнул Хаган. — Иностранцы — трусы, как любит говорить Рагнор. Воюют они без оружия и нападают на слабых.
— Ты советуешь нам не вступать в битву? — уточнил Рагнор, ибо монах вел себя странно.
— Нет, вы должны вступить с ними в бой. И вы должны не просто убить их, вы должны их разбить наголову — уничтожить полностью. Оружием для них будут служить кулаки и зубы. Да, зубы. О них вы не должны забывать во время боя. Берегитесь их зубов! Они древние воины, одни из самых древних на земле, и принося? не просто смерть, но заразу. Их называют воинами ада — черной силой, воюющей с Богом.
— Если бы твой единый Бог был таким всемогущим, он уничтожил бы их, — раздраженно высказался Хаган.
— Наше дело правое, их — нет.
Питер не обращал на Хагана внимания, он обращался только к Рагнору.
— Берегись их.
— Мы их уничтожим, — уверенно заявил Хаган. — Мы вернемся на наш остров, погрузимся на корабли и отправимся к вождю. Там мы поможем ему выстроить укрепление. И сразим врага.
Две недели спустя они отправились в плавание. И уже направляя корабли из моря в реку, они увидели то, что ждало их впереди. Приблизившись к деревне, которую они совсем недавно посетили, ту самую, где их приветствовал вождь, просящий их помощи, они не нашли ничего, кроме обгоревших головешек и жалких землянок.
Вытащив ладьи на берег, викинги молча взирали на пепелище. Гудрик, толкователь рун, покачал головой.
— Вернемся назад! — посоветовал он Хагану.
— Нет, — ответил Хаган. — Мы посмотрим, остался ли кто в живых. Мы обещали помощь, и мы сдержим слово даже перед мертвецами.
Рагнор вышел на берег без большой охоты. Он знал, что и брат его испытывает те же чувства, но знал он и то, что Хаган свято верит, что мужчина не должен руководствоваться страхом, какова бы ни была его природа.
Не успели они сойти на берег, чтобы увидеть мертвецов и мух, вьющихся над ними, как Эрик, оставленный сторожить корабль, окликнул их.
По реке шли корабли. Пораженный, Рагнор увидел, что сюда прибыли монахи. На носу корабля, следовавшего первым, стоял Питер, и седые волосы его трепал ветер.
Все монахи держали в руках мечи.
Рагнор и Хаган подошли поприветствовать новоприбывших.
— Вы забыли об обете жить в мире, данном вашему Богу, и взяли в руки мечи? — воскликнул Хаган.
— Мы идем на битву во имя Бога. Мы идем воевать против тех, кто крадет мертвых, а не живых.
— Монах, ты говоришь чепуху, — презрительно молвил Хаган.
Рагнор пошел в глубь деревни, где царила смертельная тишина. Казалось, ни одного существа не осталось в живых. Лошади, собаки, домашний скот — все лежали вповалку вместе с человеческими трупами.
— Здесь веет злом, неземным злом, предупредил Гудрик и, кивнув в сторону аббата Питера, добавил: — Как он сказал, его Бог побоялся бы ступить сюда.
Но норвежцы продолжали продвигаться вперед. Оглянувшись на странный звук, Рагнор увидел, что Питер методично отрубает мертвецам головы.
— Питер! Что ты делаешь? — скорее в недоумении, чем с отвращением или гневом воскликнул Рагнор.
— Мы сожжем их с молитвой, — сказал Питер, как будто его слова могли дать объяснение его действиям.
— Давайте поищем живых, — предложил Хаган. Они продолжали путь, пока не набрели на деревенскую церковь. Дверь приоткрылась и закачалась на петле. Братья переглянулись. Хаган пожал плечами.
— Кто хочет жить вечно? — с напускной веселостью спросил он.
— Я пойду первым, — пожал плечами Рагнор и добавил: — Я — седьмой сын.
— Мы пойдем вместе.
— Здесь всего лишь церковь.
Они сделали вместе еще один шаг, приблизившись к входу. Дверь широко распахнулась. Из церкви выбежала девочка и бросилась к Хагану, который от удивления чуть не упал.
Затем вышел юноша, щеки которого едва покрывал пушок.
— Мы побежали в церковь, когда они начали наступать, — торопливо заговорил он. — О Господи! Вы меня понимаете? Мы единственные выжили! Они… Они напали на овец и коров. Я видел, как мой отец…
Больше он ничего не сказал, он перегнулся пополам и упал на землю в рыданиях. Монахи подошли сзади. Один из них помог мальчику подняться на ноги.
— Сколько людей выжило?
— Пятнадцать — двадцать… все в церкви.
— Начинаем строить баррикаду, — громко приказал дружинникам Хаган.
— Вы можете строить свои баррикады, — объявил Питер, но я нам говорю — в церкви вы будете в безопасности.
— Мы должны строить заграждения, — начал втолковывать монаху Рагнор.
— Если должны, то стройте, — ответил ему Питер, — а мы должны делать то, что нам надлежит. Сын мой, — спросил Питер у мальчика, — где же остальные?
— Сейчас выйдут, теперь, когда… мы вас увидели. И тут из церкви начали выходить люди. Те, кто шел позади, в безумии своем толкали тех, кто выходил первым.
Какая-то женщина бросилась к Рагнору. Она обхватила его руками и подняла лицо с огромными черными глазами. Растрепанные темно-каштановые волосы ее разметались по спине. Юбка была порвана, рубашка вся в пыли, щека поцарапана. Она была очень красива.
— Слава Богу! — прошептала она. Он смотрел на нее во все глаза.
— Вы здесь, вы пришли. Вы не солгали моему отцу, вождю.
— Мы пришли слишком поздно.
— Но вы спасете жизнь нам, оставшимся!
— Спасем или умрем вместе с вами, — пообещал Рагнор.
— Алан, помоги им. Отдай им то, что осталось у нас из инструментов. Мэри, помоги мне принести воды и все, что мы сможем найти из еды.
Она все продолжала его обнимать.
— Мы будем сражаться вместе с вами или погибнем, — тихо произнесла она.
— За работу! Скоро наступит ночь!
— Принимайтесь за мертвецов, други мои! — призвал Питер монахов. Рагнор покачал головой, но монахи продолжали работать с утроенной энергией, собирая и животных, и людей. Разожгли огромный погребальный костер.
Запах горелой плоти оказался мерзок.
— Даже для викинга, — печально усмехнулся Хаган. Когда стемнело, Питер настойчиво велел всем идти в церковь. Хаган согласился.
— Норвежцы не боятся темноты, — обратился к монаху Хаган, — но люди устали.
Церковь представляла собой наилучшее укрытие — что-то вроде крепости. Тем более что вокруг нее успели возвести частокол.
Прошло несколько часов. Оставшиеся в живых женщины принесли воду и все, что осталось из еды. Дочь вождя подошла к Рагнору. Тот стоял у освещенного луной окна.
— Хаган сказал, что на твое место придет другой часовой. Тебе надо поесть. Пойдем, я приготовила для тебя пищу.
Она повела его в угол, где несколько деревянных скамей сдвинули вместе так, что получился стол.
Он ел жадно, с волчьим аппетитом, а насытившись, спросил:
— Я съел и твою долю?
— Даже если так, я не возражаю. Я к твоим услугам, хотя такие, как ты, берут то, что хотят, не спрашивая о желаниях других.
— Такие, как я?
Она
