быть с тобой, молю тебя.
Рагнор никогда не чувствовал себя таким одиноким, таким озлобленным и таким беспомощным. Нари знала, что он чувствует, и понимала, как смягчить его. Был способ. Она останется, и она научится.
Монахи построили им домик, в то время как сами братья постоянно находились в церкви. Со временем Рагнор понял, что тревогу можно унять.
В лесу почти исчезли олени.
Самого злого вепря ничего не стоило усмирить.
Странную они вели жизнь. Монахи исподволь следили за ними, но постоянно оставались настороже. Каждый день они выезжали в лес на поиски врага. Рагнор наконец спросил Питера, зачем он остается здесь и что хочет найти во время своих вылазок. Атаки более не повторялись, враги, очевидно, ушли в другое место.
— Я буду здесь, пока нужен тебе, — ответил ему Питер, и Рагнор удивился. Он считал, что рядом с ними монахи находятся в большей опасности, чем где бы то ни было.
Но Питер ничего не стал объяснять.
В то время Рагнор не очень расстроился. Он сам мог немало понять и узнать. Он обнаружил, что сю способности к размышлению весьма обострились, как и умение выживать. У него появилась странная, вызывающая страх сила собственного рассудка, острота ума и острота чувств. И еще были ночи с Нари.
Между ними крепла связь. Прочная связь, способная противостоять ужасу от осознания того, кем они стали и чем они были. Казалось, она его понимала. Ночью они неслись как ветер, наслаждаясь темнотой и собственной силой. Они пировали кровью, они занимались любовью с той же яростной страстью, с которой охотились и утоляли голод.
При первом свете дня они засыпали и отдыхали.
Монахи ждали, настороженные.
Через год Рагнор почувствовал беспокойство. Он поговорил с Питером и сообщил ему, что хочет поехать домой или на тот остров, который он много лет считал домом.
Питер внимательно на него посмотрел.
— Ты готов.
— Я знаю, что я готов.
— А Нари? — спросил Питер.
— Она меня слушает. Питер помолчал немного.
— Тогда отправляйся домой, но помни: мы здесь.
— Почему? Почему бы вам тоже не вернуться домой?
— Потому что не все еще кончено.
Рагнор ему не поверил. Больше никто их не беспокоил. Немногие уцелевшие жители заново отстроились и сняли урожай. Земля воздала им сторицей. Скоро народится больше детей, дети вырастут и дадут новое потомство, и жизнь войдет в свое русло.
— Возвращайся, когда почувствуешь, что должен возвратиться, — велел ему Питер.
На следующий день Рагнор уплыл вместе с Нари, вернувшись на остров, где жили преданные ему викинги. Викинги сразу признали в нем своего командира. Он рассказал им, что брат погиб в битве, украсив рассказ красивыми подробностями, ибо каждый воин достоин саги.
Он жил вместе с Нари и снова стал отправляться в море со своими дружинниками. В мире еще велись войны за правое дело, и он бился за тех, кого считал правым, неустрашимо и яростно, как подобает викингу.
Он упивался насилием, неизбежным в любой битве. Нари стала чем-то вроде королевы викингов. Она ждала его возвращения, и одна делила с ним тайну его мистической силы.
Так прошли месяцы. Рагнор вновь почувствовал сильное желание увидеться с Питером, вернуться в церковь, которую тот по-прежнему охранял, готовый в любой момент отразить атаку сил преисподней. Нари предпочла остаться дома, сославшись на то, что толкователь рун не велел ей трогаться в путь.
Рагнор вернулся в церковь с острым предчувствием беды. Однако оказалось, что все идет своим чередом. В деревне все жили, как в старые добрые времена, и только ночью жители спали в церкви. Поля приносили богатый урожай, дичи водилось много, и снова деревня у моря стала вожделенным приютом для тех, кто искал себе место в жизни.
Рагнор спал один в маленькой деревянной избушке, что когда-то построили для него монахи. Почти все дни он проводил с Питером. Он учился у монаха, говорил с ним и спорил.
И как-то на закате Рагнор увидел Питера сидящим на ступенях церкви. Монах вглядывался в темную даль и прислушивался.
— Что там? — спросил Рагнор.
Питер как-то странно на него посмотрел.
— Ты не знаешь? Не чувствуешь?
Нет.
Что-то происходит.
— Что?
— Они возвращаются.
— Они?
— Они где-то рядом. Хотят чего-то. Высматривают. Ждут.
— Тогда оставайся внутри. Они ничего не смогут сделать.
Но на следующий день церковь загорелась.
Пламя занялось на закате, и отчаянные действия, предпринятые для ее спасения, оказались бесполезными. Когда наступил рассвет, головешки еще догорали, и людям ничего не оставалось, как в страхе жаться друг к другу у огня.
Рагнор стоял на страже. Сейчас и он чувствовал близость чего-то… кого-то…
Злобный шелест пронесся по воздуху.
А потом пришли они.
Они налетели стаей, на крыльях ночи. Они разорвали ночную тишину своими криками, оставаясь лишь тенями. Они издавали звуки, словно что-то бьется о воздух. Потом они обрели плоть. Вначале чернота уплотнялась, обретала формы, затем костер зашипел, и в ослепительных сполохах пламени явились они.
Враги не были похожи на воинов в своих коричневых одеяниях и с тонзурами на головах. Монахи дрались с ними, рубили мечами. Они убивали демонов, ибо знали их уязвимые места и старались отрубать головы. Враги падали замертво. Некоторые падали наземь, как простые смертные из плоти и крови, иные поверженные рассыпались в прах прямо на глазах, становились подобными пеплу костра.
И все же, когда все закончилось, несмотря на то, что враги лежали на земле, на той же земле осталось немало от монашеской братии. И костер в ночи гневно гудел, когда монахи кремировали останки.
На рассвете Рагнору нестерпимо захотелось спать. Монахи и поселенцы принялись за работу, они стали строить новую церковь. У них получалось убогое строение, но монахи молились, чтобы Господь принял его как свою обитель.
Рагнор проснулся и увидел, что он не один. Нари пришла к нему.
— Я слышала зов, — нежно прикоснулась она к его щеке, свернувшись клубочком рядом.
Нари погладила его по лбу, прижалась к нему, давая понять, что хочет его, и он проснулся, исполненный страсти, которую могла утолить только та страсть, что предлагала она. Но потом он уснул, а проснувшись, пошарил рукой подле себя и не обнаружил Нари…
Он вскочил внезапно и только тогда увидел, что она сделала.
Его меч лежал на земляном полу. Они окружили соломенный матрас, что служил ему постелью. Их предводитель зашел в хижину и вытащил меч. На губах его играла насмешливая улыбка. Рагнор приподнялся на локтях, пораженный увиденному.
— Неужели? Ты!
— Время принять смерть, седьмой сын седьмого сына.
Нари скользнула за спину того, другого.
— Прости, Рагнор, но мы не созданы для того, чтобы пить кровь крыс и вепрей. Ты мог бы быть самым главным среди нас, но…
Она затихла.
Она все хорошо спланировала. У нее было время. Она подставила его.
— Прости, Рагнор. В Валгалле, я думаю, ты сможешь меня простить.
Человек с мечом подступил к нему, и Рагнор вскочил, нагой, безоружный, но исполненный решимости биться до конца.
— Кто хочет жить вечно?
Меч хлестнул сумеречные тени, блеснув серебром.
Глава 18
Покинув самолет и пройдя таможенный досмотр, Джордан отправилась брать напрокат машину.
Она все пыталась и не могла избавиться от ощущения, что на борту самолета ее окружали чудовища, что каждый бросавший на нее взгляды имел одну лишь цель: уничтожить ее.
Она едва успела подписать договор аренды, как к ней подошла женщина, высокая, худая, зеленоглазая, с густыми каштановыми волосами и улыбчивым лицом. Довольно привлекательная.
— Мисс Райли, меня зовут Джейд Деве. Я здесь, чтобы встретить вас.
Джордан пожала протянутую руку, но в тот же миг ощутила, что страх подкрадывается к ней со спины.
Паранойя!
До чего она дошла! Джордан улыбнулась женщине. Она не хотела показывать своего состояния. Но у нее сразу возникали вопросы. Откуда женщина знает, что она прилетела? Кто она такая? Полицейского, которому Джордан написала, звали Кейнади. Возможно, она его подруга, сослуживица. Мало ли что…
Но Джордан не желала рисковать.
— Здравствуйте, — пробормотала Джордан. Она огляделась. В аэропорту народу было немного. Ее что-то страшно угнетало. Она решила никуда не ехать с этой женщиной.
— Моя машина на стоянке, — начала женщина.
— Отлично, — перебила ее Джордан. — Вы извините, если я отойду на минуту? — Она указала в сторону дамской комнаты.
— Разумеется, — ответила женщина.
Джордан сделала вид, что направляется к дверям туалета. Женщина села в кресло зала ожидания. Джордан просто прошла мимо двери и выбежала из аэропорта. Она задыхалась — сумка все же что-то весила. Молитвы ее были услышаны — у здания аэропорта стояло свободное такси. Она не осмелилась искать автобус, который отвез бы ее к прокату автомобилей.
Оказавшись в такси, она со вздохом облегчения откинулась на спинку. Затем резко выпрямилась и напряженно замерла, стараясь разглядеть водителя. Им оказался афроамериканец, весьма достойно выглядевший, средних лет. И все же страх не желал уходить, он, наоборот, усиливался. Она увидела четки, висящие возле зеркала. Может, он все-таки… благонадежен? Оставалось только надеяться. Ей надо как-то доехать до проката, а там уже никакие таксисты с наклонностями вампиров ей будут не страшны.
«Доверяй только
