меня и так достаточно хорошо обслужили.
Он легко поднялся, подхватил Аллору на руки и усадил перед огнем рядом с собой. Получив кусочек мяса, Аллора аккуратно взяла его пальцами, но была так голодна, что чуть не проглотила его не разжевывая. Брет засмеялся, отрезал еще ломтик и налил холодной воды в два кубка. Когда они покончили с едой, Аллора откинула голову на грудь своего мужа, уютно устроившись между его ног, и какое-то время они молча глядели на огонь в камине.
— Знаешь, а ведь у меня действительно есть для тебя подарок, — тихо сказал он. — Поместье в Уэйкфилде. С правом собственности на титул и земли. Я, конечно, останусь сюзереном.
— Поместье? А я принесла тебе в приданое целый остров! — Он засмеялся:
— Позволь напомнить, что остров принадлежит твоему отцу, миледи! А я очень уважаю этого достойного человека и молю Бога, чтобы он прожил еще много лет. Я буду претендовать на остров только после его смерти, хотя — кто знает? — может быть, умру раньше его.
Аллора поежилась, почувствовав от его слов неловкость, но отбросила плохие мысли. Брет прав. Ее отец — здоровый, крепкий человек, да и сам Брет не проявлял особого интереса к владению Дальним островом. Она была уверена, что его интересовали совсем другие земли.
И другая жена.
А эту мысль Аллора постаралась выбросить из головы.
Она подняла кубок и, хотя в нем была всего лишь холодная вода, произнесла тост:
— За здоровье моего отца!
— Присоединяюсь! — поддержал ее Брет. — А не выпьешь ли ты теперь за здоровье короля, миледи?
— Только в том случае, когда он приставит мне нож к горлу и пригрозит убить, если я этого не сделаю!
Брет помолчал. Она чувствовала спиной его дыхание и биение сердца.
— Имей в виду, миледи, что Малькольм ничем не отличается от любого другого короля.
— Малькольм оказывал поддержку Эдгару Ателингу…
— Малькольм женат на сестре Эдгара Ателинга, но она и сама обладает большим могуществом. Конечно, для Малькольма было бы лучше, если б Эдгар стал королем Англии. Но всем ясно, что этого не случилось. Вильгельм сохраняет свое могущество, его сыновья и сейчас контролируют огромные территории. Когда Вильгельм пришел сюда, здесь были деревянные домишки, обмазанные глиной снаружи и крытые соломой. Это он возвел здесь великолепные каменные замки. И этого уже не изменишь, миледи.
— Ты говоришь именно о том, что меня больше всего беспокоит, — сказала она. — Норманны несут с собой другой образ жизни. До того как пришел Вильгельм, люди не жили в таком страхе. Они исполняли свой долг скорее из любви к ближнему, чем из страха за свою жизнь. И никогда не были так порабощены. Ты тоже должен понять мой народ. Семья для нас прежде всего. Сейчас глава семьи отец, потом будет Роберт. Ни я, ни ты никогда не станем во главе семьи, даже если мне придется править в крепости. Мои воины — это дети пастухов и земледельцев. Мужчина может либо воевать, либо обрабатывать свой участок земли. А теперь, если все пойдет так, как желает Вильгельм, мужчина будет обязан всю жизнь оставаться на службе. Не понимаю, как твоей матушке удается вытерпеть твоего отца… — Аллора не договорила фразу и поморщилась. Она не имела намерения никого оскорблять, а лишь пыталась объяснить то, чего, как считала, не понимал Брет.
Но он не обиделся. Рассмеялся и, слегка прижав к себе, сказал:
— Должен признаться, что между ними до сих пор иногда вспыхивают яростные споры. Но отец — давний близкий друг мамы, несмотря на то что много лет назад они боролись за разные цели. Мне кажется, их союз прочный. Именно мой отец убедил Вильгельма признать некоторые английские законы.
При этих словах Аллора резко обернулась к нему, скептически выгнув бровь.
Он усмехнулся и. потерся подбородком о ее волосы.
— Правда-правда. Да, Вильгельм причинил здесь кое-какой ущерб в отместку некоторым мятежникам. Малькольм сделал чуть ли не то же самое, создав полосу «ничейной земли» к югу от реки Твид. Однако…
— Да уж, Вильгельм нанес огромные разрушения, что есть, то есть! — горячо воскликнула она, прервав его. — Я слышала, что он даже не включил северные графства Нортумберленд, Камберленд, Уэстморленд и Дарем в свою земельную опись Англии.
— Я уже тебе сказал, — продолжал Брет ровным и твердым голосом, — что ваш замечательный коварный Малькольм в равной степени повинен в разорении здешних земель. И поскольку мы начали этот разговор с твоих критических замечаний в адрес моего отца, то я хочу объяснить тебе, что именно отец не раз предотвращал разорение, когда это было возможно. Он спас немало деревень от разграбления и сожжения.
— Значит, твоя матушка терпела его за могущество и сделала этот брак счастливым? — тихо спросила Аллора.
— Нет, — ответил он. — Мама любит его, а он любит ее. И именно поэтому их брак стал счастливым.
«Интересно, не подумал ли он в этот момент о своем браке?» — задала себе вопрос Аллора, а вслух сказала:
— Представляю, как она обожала его, когда он высадился на земле ее отца вместе с армией завоевателей.
— Ну, я слышал несколько вариантов этой истории. Отец высадился на берег, выиграл битву, захватил в плен мою мать, изнасиловал ее — и точка. А согласно другому варианту, моя мать сдалась на милость победителя, и мой отец был совершенно очарован ею — и точка.
— Какому же варианту можно верить?
— Ну, поскольку моя мать не из тех, кто просит пощады, а отец не из тех, кто может забыть о своем долге из-за женщины, то я думаю, что правда лежит где-то посередине. Они всю жизнь любят друг друга. Когда не стало Гарольда и пришел Вильгельм, отец приложил все усилия, чтобы дороги матери и Вильгельма нигде не пересекались, ведь на установление мира между этими людьми нечего было и надеяться. Возможно, отец действительно взял ее в плен, но он и спас ей жизнь. Он не сразу женился на ней. Кажется, они сочетались законным браком всего за несколько часов до появления на свет моего брата Робина.
— Вот как? — тихо произнесла Аллора.
— Ты снова обвиняешь моего отца.
— Извини. Но именно из-за него ты норманн.
Он пропустил ее слова мимо ушей.
— Им очень повезло, — сказал он минуту спустя. — Они самая счастливая супружеская пара из всех, какие я знаю.
Она на секунду отстранилась от него и, натянув на грудь меховое одеяло, внимательно посмотрела в его глаза.
— Тебе повезло в жизни. Вырос под крылышком Завоевателя, родители тебя любят, и любят оба народа: саксы, благодарные твоему отцу за то, что он не разграбил их деревни, и норманны, время от времени позволяющие тебе сдерживать насилие и убийства, которые сами же принесли с собой.
— Битва при Гастингсе состоялась, когда ни тебя, ни меня еще не было на свете, миледи! — сказал он, и в его голосе снова появилась предостерегающая нотка. — А жизнь такая, какой мы сами ее делаем… — И, чуть помедлив, добавил: — …принцесса! Насколько мне известно, именно так тебя называют. Принцесса Дальнего острова. Обожаемая всеми, кто приходит положить дары к твоим ногам.
— Жизнь будет такой, какой мы ее сделаем, — задумчиво сказала она.
— А ты строила свою жизнь, руководствуясь тем, как понимает историю твой дядюшка.
— А мне следовало руководствоваться понятиями Вильгельма?
— Тебя не следовало втягивать в историю с Робертом. Особенно если учесть, что он готов рискнуть твоей жизнью или жизнью твоего отца ради собственных дурацких авантюр.
Аллора вскочила, чувствуя, что сейчас расплачется. Какая же она глупая: расслабилась, почувствовала себя в безопасности… Он прав. Она его враг. И изменить это она не в силах, даже если бы захотела.
— Ты не имеешь права плохо говорить о моем дядюшке! Только лишь потому, что все остальные бросили его…
— Бросили? Вильгельму пришлось подавлять один мятеж за другим, одно восстание за другим! Поднялись валлийцы, затем пришли датчане и тоже устроили смуту, потом забеспокоились нортумберлендцы, потом йоркширцы. Ты не понимаешь одного: Вильгельм уже завоевал Англию. Она принадлежит ему по праву завоевания, а по мнению многих, также и на законном основании. Он не претендовал на Шотландию, и лаэрды пограничных земель, вознамерившиеся бороться с ним на английской земле, рискуют свернуть себе шею.
— Дальний остров подчиняется Малькольму! — А раньше подчинялся язычнику-викингу.
Она отпрянула от него. Ей захотелось убежать куда глаза глядят. Но он бы вернул ее назад — его верные люди снова закутали бы ее во что-нибудь и доставили к нему. Аллора молча пересекла комнату и остановилась спиной к нему, уставившись в стену невидящим взглядом. Брет прикоснулся к ее плечу, и она вздрогнула, потому что не слышала, как он подошел.
— Не хочешь ли прокатиться верхом по лесу? — спросил он.
— А что, если я обгоню тебя и сбегу?
— Тебе пришлось бы скакать очень-очень быстро, — предупредил он.
— У меня здесь нет подходящей одежды, — напомнила она, и сердце у нее сжалось. — Я ведь не знала, что мы здесь окажемся. Ты не потрудился посвятить меня в свои планы.
Он не обратил внимания на раздражение в ее голосе и направился в глубь комнаты, где стоял большой, обитый кожей сундук.
— Миледи, — позвал он ее, открывая крышку и присев перед сундуком. — Я все хорошо продумал, однако не мог предусмотреть, что жена будет отказываться следовать за мной.
Аллора молча ждала, что будет дальше. Порывшись в сундуке, Брет нашел то, что искал. Он повернулся к ней с охапкой одежды и предложил мужские рейтузы, теплую рубаху, тунику и очень мягкие замшевые сапожки. Когда они оделись, он протянул ей руку.
— Идем?
Чуть помедлив, Аллора пошла за Бретом.
