наказания для него маловато? Не то чтобы ей хотелось, чтобы Брет обошелся с ним жестоко, но…
Но Брет, по правде говоря, вообще никак не наказывал его. Судя по всему, Брету его пленник даже нравился. Дэвида заточили в башне, но она тем не менее не находила себе места. Почему бы это?
Пока она предавалась размышлениям, сверху по лестнице торопливо сбежал Брет. Накидывая на ходу плащ и не обращая ни на кого внимания, он прошел мимо. Элайзия хотела окликнуть его, но, увидев, что лицо Брета мрачнее тучи, промолчала. Не замечая ее, он пересек зал и вышел, громко хлопнув дверью.
Элайзия поглядела вверх, закусив губу. Похоже, что, хотя брат и выпустил Аллору из заточения, их супружеская жизнь отнюдь не безоблачная. Как ни странно, Аллора ей нравилась. Возможно, потому, что она так горячо сопротивлялась похищению Элайзии, а возможно, потому, что она не могла не сочувствовать красивой девушке, которую обстоятельства все время вынуждают что-то делать против ее воли.
А может быть, потому, что Элайзия была уверена: Аллора действительно любит Брета. Бедняжка Аллора! Уж Элайзия-то знала, насколько трудно бывает с Бретом, когда у него такое мрачное настроение, как сейчас. Он бывал дерзким, самоуверенным и даже жестоким, когда требовалось выполнить какое-то решение, но при этом он оставался прежде всего благородным. И если бы кому-нибудь вздумалось сказать о ее брате что-нибудь нелестное, Элайзия выцарапала бы глаза обидчику.
Кому-нибудь вроде Дэвида. Этот проклятый шотландец слишком дешево отделался!
Элайзия вскочила со стула, заметив, что из кухни вышла старая служанка с подносом в руках, накрытым льняной салфеткой. Элайзия подбежала к ней:
— Жаннет, куда ты это несешь? Наверное, это ужин для какого-нибудь часового? М-м-м, пахнет очень аппетитно…
— Это ужин для пленника, леди Элайзия, — объяснила старуха. — Не задерживайте меня, потому что, пока я доберусь до северной башни с этим тяжелым подносом, мои старые косточки совсем промерзнут.
— Да уж, ветры здесь, на севере, суровые, — согласилась Элайзия, хотя давным-давно поняла, что ей пришелся по сердцу местный суровый климат. Ей нравился Дальний остров и весь этот скалистый пограничный край. — Дай мне поднос, я сама отнесу его.
— Миледи! Мне не поздоровится, если лорд Брет узнает, что я позволила вам выполнять работу за себя.
— Жаннет, разве ты видела когда-нибудь, чтобы мой брат жестоко обращался с преданными слугами? А кроме того, я ему не скажу. Давай дадим друг другу обет молчания? Дай-ка мне свой плащ с капюшоном, и меня никто не узнает.
— Я могла бы послать свою помощницу, но мне кажется, ваш брат не очень-то доверяет здешним слугам. И он прав; за ними глаз да глаз нужен.
— Да уж, Жаннет.
Элайзия быстро надела плащ служанки и накинула на голову капюшон. Потом, боясь, что Жаннет передумает, выскользнула за дверь.
Опустив голову, она торопливо пересекла крепостной двор. Изрядный кусок оленины и свежеиспеченный хлеб на подносе источали аппетитный запах. Там же стоял кубок с вином. «Пусть помучается от голода бедняга Дэвид, ему это пойдет на пользу», — лукаво подумала она. Вылив на землю вино, она заменила его водой. Потом подозвала свистом собаку и бросила ей кусок мяса с тарелки, а в остатки соуса положила хлеб. Опустив на лицо капюшон, она вошла в башню.
Дежурные Этьен и Гастон от нечего делать играли в кости.
— Еда для заключенного, — сказала Элайзия, прикрыв рот краешком капюшона.
— Проходи наверх, — любезно отозвался Этьен, не узнав ее. — Я мигом вернусь, чур, не жульничать — добавил он, обращаясь к Гастону, на что тот ответил широкой ухмылкой. Этьен проводил Элайзию вверх по лестнице.
— Я подожду, пока освободится поднос, — пробормотала она.
— Ладно. Если что не так, кричи громче, я мигом прибегу. Надеюсь, ужин придется ему по вкусу, это весьма почетный пленник.
Элайзия кивнула, подождала, пока Этьен отодвинет засов, и подошла к двери. Сердце ее бешено колотилось. Страшно было даже подумать о том, что сделает с ней Брет, если узнает о ее проделке. Самое худшее — если он отошлет ее к отцу. Аларик будет возмущен ее поведением. Даже если вмешается мать, не миновать брака с каким-нибудь бароном, который будет держать жену в ежовых рукавицах.
Ладно, пока об этом не надо думать. Элайзия перешагнула порог, и Этьен закрыл за ней дверь.
Дэвид стоял возле узкого окна и смотрел на угасающий день. Предзакатный ветерок, проникая сквозь окно, шевелил его светлые волосы.
Он был красиво одет: светло-коричневые рейтузы, белая сорочка и короткая зеленая туника. Он, видимо, не чувствовал холодного ветра, дующего в лицо, — ведь этот суровый край был его родиной.
Почувствовав ее присутствие, он сказал, не поворачивая головы:
— Поставь поднос на сундук и ступай.
Похоже, он не погибал с голоду. Брет слишком баловал своих пленников.
Поставив поднос, Элайзия сказала:
— Я подожду.
Он оглянулся, возможно, узнав ее голос. Она быстро опустила голову, но он шагнул к ней и, взяв за подбородок, повернул ее лицом к себе.
— Вы?!
— Я принесла хлеб и воду узнику! — с вызовом произнесла Элайзия, с удивлением почувствовав, что ей почему-то стало трудно дышать.
Он шагнул к подносу и приподнял салфетку.
— Мою порцию мяса слопала какая-нибудь собака. Но где мое вино? — спросил он, понюхав воду в кубке.
— Пролилось на землю.
— Жаль. Ваш брат привез с собой отличные вина.
— Самые лучшие из Нормандии, — согласилась она.
— Так, значит, мясо вы скормили собакам? — сказал он, медленно подходя ближе. В его движениях было что-то угрожающее.
Элайзия попятилась.
— Только подойди, и я заору и позову на помощь стражников!
— Ты позовешь на помощь? Это я должен звать на помощь, чтобы меня оградили от пыток, которым ты, несомненно, замышляешь меня подвергнуть!
— Как ты смеешь… — начала Элайзия, но, наткнувшись спиной на стену, поняла, что идти дальше некуда. А он стоял совсем близко — высокий, широкоплечий. Его тело излучало жар, но в глазах она заметила насмешливый огонек.
— Клянусь, я сейчас позову на помощь! — предупредила она.
— Торопитесь, потому что лично мне помощь требуется срочно, — ответил он.
Она не могла бы сказать, кто из них сделал первый шаг. Если она явилась сюда, чтобы помучить его, то и сама мучилась не меньше. Она прикоснулась губами к его губам, и окружающий мир словно взорвался. Все запреты и преграды рухнули, она приподнялась на цыпочки и прижалась к нему. Он обнял ее, плащ упал на пол. Дрожа, он поднял ее на руки, уложил на кровать и сам лег рядом. И прикоснулся рукой к ее щеке.
— — За это не жаль и жизнь отдать! — шепнул он.
— Нет-нет! Не хочу, чтобы из-за меня ты лишился жизни, — пробормотала она.
— Я умру счастливым, — сказал он, снова припадая губами к ее губам.
Они понимали, что страшно рискуют. Внизу Этьен. Кто-нибудь в любую минуту мог войти в комнату.
Дэвид предупредил такую случайность и забаррикадировал дверь, придвинув к ней сундук. Потом вернулся к Элайзии, на ходу сбрасывая с себя одежду. Она почувствовала, что дрожит от предвкушения: ей безумно хотелось поскорее прикоснуться к его горячему мускулистому телу. Это было ужасно, просто ужасно! Мама будет шокирована, отец будет шокирован, а брат, узнав об этом, наверняка оттаскает ее за волосы.
Но ей было все равно…
Она словно завороженная смотрела, как он приближается к ней.
— Тебя заставят дорого заплатить за это, — прошептала она прерывающимся голосом.
— Сейчас меня может остановить только одно, — сказал он, нежно ее обнимая.
— Что?
— Твое слово, Элайзия. Ты хочешь, чтобы я остановился?
Она не нашла подходящих слов, а лишь обняла его и поцеловала.
Глава 20
К тому времени как Брайана заснула, у Аллоры уже созрел план. Покопавшись в сундуке, она извлекла неприметную серую тунику, натянула ее через голову, накинула поверх плащ и крадучись спустилась вниз по лестнице.
В кухне спорили слуги, обсуждая наилучший способ приготовления лопаточной части туши кабана. Аллоре удалось проскользнуть мимо незамеченной. Опустив голову, она торопливо пересекла двор, направляясь к северной башне.
Брет предупреждал ее, что его люди глаз не спустят с ворот. Если бы она попыталась выйти, ее сразу же узнали бы даже в этой одежде. Но добраться до северной башни, возможно, удастся.
А если ее поймают… Ну что ж, она уже начала привыкать к приступам гнева у Брета.
Вопреки ожиданиям ее никто не остановил. Этьен и Гастон, закутанные в плащи, возились с чем-то у колодца и разговаривали между собой.
Она проскользнула внутрь и стала подниматься по лестнице. Добралась до верхней площадки и только было хотела войти в комнату, как замерла на месте, услышав стон. Приглушенный гортанный стон.
Она судорожно глотнула воздух и зажала рукой рот, чтобы не вскрикнуть. Глаза защипало от слез. Так вот почему Этьен и Гастон спокойно занимаются чем-то снаружи, вместо того чтобы стоять на посту! Кто-то находится в комнате Дэвида, и сейчас его подвергают пыткам! «О Дэвид, Дэвид, Я одна во всем виновата!» — прошептала она. Услышав, как хлопнула дверь, Аллора посмотрела вниз. Это вернулся Этьен.
Она решительно повернулась к двери, готовая ворваться в комнату и защитить Дэвида от зверств. Но, навалившись плечом на дверь, обнаружила, что та не поддается.
Стоны прекратились.
— Не пора ли подняться и посмотреть, как там чувствует себя наш пленник, —
