потом умер. Салун уже был почти моим. – Уэзерли посмотрел на Мэг. – Иди спать, дочка, уже поздно.
– Но, па…
– Иди!
– Хорошо. Карл, Дженсон, вы тоже не задерживайтесь.
– Ладно, Мэг, – ответил Дженсон. Карл только болезненно скривился. Выждав, пока дочь закроет за собой дверь, Кэш мрачно взглянул на сыновей.
– Салун должен был стать моим. И она тоже! Если бы не этот ублюдок-полукровка. Вы слышите меня? – рявкнул он так, что братья вздрогнули. – Эта
– Па, зачем она тебе? Ведь ты не собираешься на ней жениться…
– Она должна стать моей, – упрямо повторил Кэш.
– Па, Джои почти все знает об этом салуне, и он говорит, что она была дочерью Эдди. Она вела себя как леди, работала в баре, пела. Никогда не уходила наверх с мужчинами. Может, она совсем не такая, как ты думаешь, она…
– Зло, – пробормотал Кэш.
– Но, па…
– Зло! Она влезает в душу мужчине, заставляет его думать, что она ему необходима, а потом…
– Отец, – сказал Дженсон, – она вышла замуж за этого мятежника.
– Этот мятежник тоже отправится в ад. Господи, труды всей моей жизни! – Кэш вдруг замолчал и диким взглядом обвел комнату.
– Па, это на тебя не похоже, – успокаивающе произнес Дженсон.
– Ты прав, парень. Ты прав. Да, у нас были неудачи, но я никому не позволю разорить меня. Я умею бороться, умею побеждать и сдаваться не собираюсь.
Дженсон взглянул на брата. Он знал, что отец – человек осторожный и хитрый, не доверяет даже собственным сыновьям, хотя поручал им разные дела.
– Ведьма! – снова крикнул Уэзерли. – Все пошло вкривь и вкось с тех пор, как она здесь появилась. Со своим вздернутым носом, нежным голосом и взглядом, от которого закипает кровь.
– Но, па…
– Слушайте меня, парни! И слушайте внимательно. Что-то не так в этом проклятом салуне, я намерен выяснить, в чем дело, и вырвать зло с корнем. Вы со мной, парни, или вы мои враги?
Карл Уэзерли потер руки. Они измазаны кровью из его разбитых губ. На них кровь еще многих людей, которую ему никогда не отмыть. Но он должен быть с отцом. Или тот убьет его. Не считаясь с тем, что Карл – его собственная плоть и кровь. Теперь отцу нужна эта женщина. Он хочет ее. Давно. Неистово.
– Я их уничтожу. Всех – тихо сказал Кэш.
– Па, не забывай, что шериф считает тебя уважаемым человеком, героем войны.
– Шериф прав. Я сам поймаю грабителей, а потом с радостью погляжу, как их будут вешать. И позабочусь об этом мятежнике и девчонке. Если мятежника убить не удастся, то я хотя бы увижу его болтающимся на виселице. Девчонка будет ползать передо мной на коленях. Колесо закрутилось, и меня не волнует, кто в него попадет, ясно?
– Да, па, – сказал Дженсон.
– Карл.
– Д-да, па.
– И ни слова Джои. В случае чего, мне бы не хотелось поднимать руку на собственную плоть и кровь.
Братья кивнули и удивленно переглянулись. Кэш всегда питал некоторую слабость к младшему сыну, единственному, кто старался держаться подальше от отца.
Пока Дженсон и Карл думали о младшем брате, им вдруг пришла в голову одна и та же мысль: если бы Кэшу нужно было пожертвовать их жизнью, он сделал бы это, не задумываясь.
– Подойдите ко мне и слушайте, – приказал Кэш, – вам известно…
Внезапно он замолчал.
– О чем, па? – спросил Дженсон.
– Странно, у меня такое чувство, будто я уже где-то видел этого ублюдка- мятежника.
– Все полукровки похожи друг на друга, па. У нас на Западе ублюдков хватает.
– Может быть. – Кэш уставился на огонь в камине. – А может, это и не имеет значения, раз он прямиком направится в преисподнюю. Ладно… Слушайте внимательно. Он станет покойником, а я буду сенатором, когда наша территория получит статус штата.
– Но, па… – начал Дженсон.
– Это земля мятежников, сын. И я намерен их уничтожить.
Глава 14
Энн молча глядела в потолок, удивляясь, почему ей не спится.
Неделя после ухода Йена пролетела незаметно, хотя некоторые дни оказались для нее пыткой. Энн видела его днем в салуне, но он больше не подходил к ней. Он разговаривал с другими, иногда смеялся, и ее вдруг охватывала ревность. Она не думала о том, где Йен ночует. Может, просто не желала, а может, была слишком наивной. Зато часто вспоминала, как Йен и Мэг Уэзерли разговаривали на ранчо Беннингтона. Как смел он так улыбаться этой девчонке!
Энн сердито взбила подушку. Целая неделя. Иногда они случайно оказывались рядом, но он словно не замечал ее, не задавал никаких вопросов, не требовал никаких ответов. Ничего больше от нее не хотел…
Казалось, оба чего-то ждали, и ожидание это становилось все напряженнее.
Неделя выдалась довольно тихой. Не было ни пожаров, ни ограблений. Люди приходили, играли в карты, беседовали, пили виски и отправлялись домой.
Все свое время Джои теперь проводил в салуне. Обычно в компании Далей, которая в его присутствии совершенно преображалась. Она не хохотала, не пила виски, тихо сидела рядом, не сводя с него глаз.
Коко тоже вела себя непривычно тихо.
Макшейн…
Днем появлялся редко, ночи проводил неизвестно где, а вечерами следил за игроками в покер.
В салун как-то зашли люди Уэзерли, но держали себя прилично, и вечер закончился без происшествий.
Энн была уверена, что Макшейн следит за каждым посетителем. Среди людей Уэзерли находились его сыновья Карл и Дженсон, а также Бешеньный. Бык Марлин, головорез, участвовавший в партизанской войне на стороне аболиционистов. Были там превосходный стрелок Тайлер Гриссом из Канзаса и Джош Мейсон, который, по слухам, продолжал при любой возможности убивать противников отмены рабства.
Эти опасные люди тоже были на редкость миролюбивы. Конфликта не возникло даже тогда, когда Коко отказалась идти наверх с одним из них.
Макшейн все время находился в салуне вместе с Ангусом и Ральфом, а близнецы Игеры бессменно дежурили снаружи.
Пока Макшейн не уединился с приятелями, Энн хотела поговорить с ним, но из этого ничего не вышло, и она предпочла отойти.
Она не покидала салун до поздней ночи. Люди приходили и уходили. Энн видела, как Бешеный Бык Марлин куда-то исчез, а потом вернулся в компанию Карла Уэзерли и сел играть в покер. Какой-то человек сказал Далси, что ему нужно поговорить с Энн наедине. Далси передала его просьбу не только Энн. Когда та направилась через зал к странному ковбою, ее перехватил Макшейн и подтолкнул к лестнице.
– Что ты делаешь? – возмутилась она.
– Иди наверх.
– Зачем?
– Там безопаснее.
– Безопаснее? А чего ты опасаешься?
– Ничего. Просто иди наверх.
– Послушай, Макшейн, я не позволю…
Он тихо выругался и, не слишком романтично обхватив за талию, понес жену наверх.
В комнате он бросил ее на кровать и отчеканил:
– Не смей разговаривать с незнакомыми людьми, слышишь?
– Почему?
– Объясню потом, а сейчас оставайся здесь.
– Я хотела только…
Энн замолчала. Не говорить же ему, что она хотела разузнать у незнакомого ковбоя, одного из людей Уэзерли, что происходит на ранчо Кэша.
– И что же ты хотела?
– Ничего.
– Может, ты предпочитаешь его компанию моей? Он такой славный белый парень.
– Ублюдок! Полукровка! – закричала она. – Я что, твоя пленница?
– На час. Господи, Энн, ведь уже ночь. К тому же комната теперь в полном твоем распоряжении. Ложись спать.
– Но…
– Черт тебя побери! – Он с силой прижал ее к кровати.
Энн чуть не вскрикнула, а он, поняв, что сделал ей больно, сразу отпустил ее.
Она быстро отошла в противоположный угол комнаты.
– Макшейн!
– Что?
Она закусила губу. Ей хотелось сказать ему, что она, вероятно, стреляет лучше любого мужчины в салуне.
– Уходи.
Он не заставил себя упрашивать.
Ладно, час пройдет быстро. Энн легла и стала думать, как ей хорошо одной, без надзора Макшейна. Никто не изводит ее вопросами. Она повторяла это снова и снова, не испытывая никакого облегчения и чувствуя себя очень несчастной. Всю неделю Энн по ночам представляла себе его лицо, горящие странным огнем и яростью глаза, пытаясь угадать, что происходит у него в душе.
– Сумасшедшая, – громко сказала Энн. Возможно, так оно и было. Но, встав с кровати, она подошла к двери и прислушалась. Тихо. Каминные часы показывали пять утра. Засидевшиеся допоздна клиенты уже разошлись, закончив перемывать косточки ближним.
Наступило воскресенье.
Энн, босая, в ночной рубашке, вышла в коридор. Дверь в комнату Далси была закрыта, так же, как и дверь Коко. На мгновенье Энн представила, что за одной из них находится ее муж, но, прогнав эти мысли, пошла к лестнице и тихо спустилась в салун.
Стаканы уже вымыты и поставлены на место, полированная стойка бара сверкает, пол подметен, столы чистые, плевательницы вынесены наружу до утра. У камина, где догорали последние дрова, одиноко сидел Макшейн. Решив, что он заснул, Энн потихоньку направилась к выходу.
– Энн, что ты делаешь внизу? Я велел тебе оставаться в комнате.
Она вернулась. Йен грустно смотрел в огонь, черные волосы падали ему на глаза.
– Час уже прошел.
– Почему ты не спишь?
– Не могла заснуть. Поэтому я решила спуститься вниз и посмотреть, чем ты занимаешься.
– Посмотрела?
