Бесстрашный горец

трезвым.

– Он и будет трезвым, не беспокойся, – заверил его Грегор, выходя из комнаты. – Думаю, наш отец за этим проследит.

– Этот старый осел до сих пор хвастается тем, что сам устроил нашу с Фиоиой свадьбу?

– А как же! Его послушать, можно вообще подумать, что в тот день мы встретили Фиону благодаря ему. – Гре­гор пристально взглянул на Эвана. – Правда, он не пере­стает бубнить, что ты мог сделать выбор и получше, найти не такую тощую девицу и без шрамов.

– Вот идиот! – рявкнул Эван. – Хорошо бы догадался не распускать язык в присутствии Фионы.

– Верно. Она не из тех, кто спускает обиды, – засмеял­ся Грегор.

Подойдя к широко распахнутым дверям, ведущим в боль­шой зал, Эван на секунду остановился.

– Пусть я не знаю, кто такая Фиона и откуда, но все-таки… – начал было он, однако Грегор, не дав ему догово­рить, подтолкнул его к дверям.

– Сомневайся сколько пожелаешь, но упаси тебя Бог опозорить девушку перед алтарем, заявив, что не желаешь жениться на ней.

Эван удивился жару, с которым Грегор произнес эти слова, однако согласно кивнул. Брат прав. Наверняка мно­гие жители Скаргласа знали либо догадывались о том, что он лишил Фиону невинности. Он и не думал это скрывать, да и служанки, меняя постельное белье, наверняка замети­ли на простыне капли крови. А поскольку они явились сме­нить простыню сразу же после того, как Фиона вышла из комнаты, даже самые тупые из них догадались о том, что произошло. Тем более он объявил о том, что женится через два дня на Фионе. Так что если он сейчас струсит и отка­жется обвенчаться с ней, то не только совершит бесчест­ный поступок, но и опозорит девушку перед всеми. Его несколько смущало, что последнее беспокоит его гораздо больше, чем первое, однако Эван решительно отмел все сомнения и вошел в большой зал, чтобы принять поздрав­ления, которых, по его мнению, он не заслуживал.

– Перестань вертеться, Фиона, а не то Бонни пришпи­лит тебе цветы прямо к левому уху! – воскликнула Мэб.

Улыбнувшись хихикающей Бонни, Фиона встала по стойке смирно.

– Что-то ты раскомандовалась, Мэб, – заметила она.

– Ничего удивительного. Сегодня ты станешь леди Скар­гласа, и я решила покомандовать тобой, пока не поздно. – И Мэб весело расхохоталась вместе с остальными женщи­нами, которые находились в комнате. – А знаешь, хорошо, что в замке снова будет хозяйка. Давненько ее не было. По правде говоря, вообще никогда.

– Но ведь у сэра Фингела было пять жен, Мэб.

– Верно, но скажи, ты замечаешь где-нибудь в замке следы их пребывания? Их нет. Разве что после них оста­лись дети.

Фиона оглядела спальню, в которую ее поселили. Уют­ная, теплая комната, довольно просто обставленная. Чис­тая, как и все другие помещения замка, однако Фиона зна­ла, что уборкой занимается Клэр. Садом и огородом – Мэб. Большой холл был очень красив, однако это заслуга преды­дущего лэрда. Вспомнив об изменениях и нововведениях, которые привнесли в замок Джилли и Илза, когда посели­лись там, выйдя замуж за ее братьев, Фиона поняла, что Мэб права. Жены сэра Фингела не оставили после себя в замке никакого следа, за исключением сыновей.

– Странно, – прошептала она. – И даже Энни Логан?

– Да, – ответила Бонни. – Моя мама говорила, что Энни совсем измоталась, выдергивая своего мужа из женских объя­тий. Остальные жены вообще очень быстро сошли в могилу, за исключением последней, которая сбежала.

– Ну, по крайней мере последняя добилась того, что сэр Фингел больше не женился, – заметила Фиона. – Не мог же он взять себе очередную жену, считаясь женатым.

– Не думаю, что именно это его остановило, – сказала Мэб. – Дело в том, что он сейчас никуда не выезжает из Скаргласа, а в замке нет ни одной женщины, которая не знала бы, что он собой представляет. У этого идиота один­надцать законнорожденных детей и почти две дюжины ба­стардов. Он наверняка и сам в них путается. – Мэб покрас­нела, видимо, вспомнив о собственном сыне, но, когда Фиона и Бонни захихикали, улыбнулась.

– Какая же вы красивая, миледи, – сказала Бонни, от­ступив и внимательно оглядывая Фиону с головы до ног. – У вас такие замечательные волосы.

Фиона коснулась рукой своих густых волос, которые спускались волнами ниже талии.

– Спасибо, хотя я не уверена, что меня стоило одевать, как невесту.

– Конечно, стоило, – проговорила Мэб, расправляя складки темно-синего платья Фионы. – Ну вот, теперь ты готова.

– Пойду скажу остальным, – заметила Бонни и поспе­шила вон из комнаты.

– Ох, Мэб, как же я волнуюсь, – прошептала Фиона, хмуро глядя вслед Бонни.

– Сейчас же прекрати! – приказала Мэб. – Неужели ты думаешь, что братья Эвана будут довольны, если запо­дозрят что-то неладное? Все они, законнорожденные и не­законнорожденные, преданы ему и готовы защищать его до последней капли крови, хотя, мне кажется, он этого до конца и не осознает. Если кто-то из них решит, что ты вольно или невольно можешь причинить Эвану боль, они постараются расстроить вашу свадьбу.

– Особенно если они вдруг узнают, что я хитростью заставила его на мне жениться.

– А ты считаешь, они этого не знают? Грегор наверня­ка догадывается. Неужели ты думаешь, что в тот день, когда Эван приказал привести меня к нему, чтобы снять швы, меня и в самом деле не могли найти? Я ведь не пряталась, была в сарае, в котором сушатся травы, но даже самые юные из братьев внезапно ослепли и меня не увидели. – Взяв Фиону под руку, Мэб направилась к двери. – Если хочешь знать, братья Эвана выбрали тебя ему в жены, так что пере­стань хмуриться. В будущем перед тобой встанет множе­ство проблем, которые тебе нужно будет решить, так поче­му бы тебе просто не насладиться сегодняшним днем?

– Постараюсь, Мэб. Думаю, все станет проще, после того как я назову свою фамилию, все поахают, поохают и успокоятся.

– Все будет хорошо, – заверила ее Мэб, однако обе они не были в этом уверены.

– Фиона, Обладательница Десяти Кинжалов? – спро­сил Эван, прервав священника, и хмуро взглянул на Фио­ну. – Но ты не можешь, произнося клятву, называться этим прозвищем, тебе придется назвать свое настоящее ими.

– Нет, могу, – возразила Фиона, удивляясь тому, что, даже стоя на коленях, Эван кажется таким высоким. – Свя­щенник сказал, что я могу называться любым именем, пока не подпишу брачное свидетельство.

– Но это же глупо! Назови свою настоящую фамилию.

– Не назову до тех пор, пока мы не подпишем бумаги, и первым подписывать будешь ты.

– Ты теперь моя жена, и твоя обязанность – подчи­няться мне.

– Правильно, сынок, покажи ей, кто главный, – одоб­рил Фингел, но когда Фиона с Эваном сердито взглянули на него, испуганно попятился.

– Скажи священнику свою фамилию, – приказал Фионе Эван и ухмыльнулся, когда она нахмурилась.

– Ты пока мне не муж, и, если ты ждешь, что я стану слепо тебе повиноваться, даже когда им станешь, может быть, лучше отказаться от свадьбы?

– Нет. Ты ужасно упрямая и можешь проспорить до самого рождения ребенка, которого, вполне вероятно, я тебе уже сделал. – Он кивнул, когда Фиона ахнула и зарделась от смущения. – Обсудим это позже. – И хмуро бросил священнику: – Чего вы ждете? Продолжайте.

Поскольку Фиона добилась своего, она не стала возра­жать и послушно повторила клятву.

От поцелуя, который запечатлел на ее губах Эван, пока его братья оглашали комнату радостными возгласами, у нее перехватило дыхание и голова пошла кругом, но, когда в руку ей вложили перо, она тотчас же пришла в себя. Уста­вившись в документ, который ей предстояло подписать, она ощутила за спиной присутствие братьев Эвана и всех тех, кто пришел на их свадьбу. Эван уже вписал в документ свою фамилию четкими буквами. Глубоко вздохнув, Фиона при­бавила к ней свою.