тучи и вперил в них подозрительный взгляд, а Эвери громко расхохоталась. Ей нравилось, что такой большой, сильный мужчина побаивается их с Джиллианой. Ну, если не их самих, то их способности весьма часто лишать его покоя. Она поцеловала кузину в щеку и, когда та ушла, повернулась к Камерону с сияющей улыбкой. На лице его отразились недоумение и растерянность, которые он не сумел скрыть. Это только начало, злорадно подумала Эвери. Скоро у бедняги Камерона вообще голова пойдет кругом, если, конечно, она не даст ему одержать верх в игре, которую затеяла. Сегодня они станут любовниками, однако инициатива будет исходить от нее, И если после сегодняшней ночи Камерон решит, что одержал победу, ему придется очень постараться, чтобы убедить себя в этом.
Глава 8
Она что-то задумала, Камерон был в этом уверен. В глазах ее появился непонятный блеск, и она была с ним чересчур ласкова. Поскольку сбежать от него сейчас она не могла — они находились в его палатке и вскоре должны были лечь спать, — он не мог догадаться, что же она затевает, и от этого ему было как-то неуютно. Может быть, она хочет его о чем-то попросить, но не знает, как приступить к делу? Что же она задумала и какие уловки собирается пустить в ход, чтобы он выполнил ее просьбу? Впрочем, он уже изучил все женские хитрости, и едва ли она сможет придумать что-то новое. А в это время Эвери не спеша снимала с себя одежду, и, увидев это, Камерон почувствовал, как жар опалил его тело. Да ведь она его соблазняет, как же он сразу не догадался! Ни одна женщина не может быть настолько наивной, чтобы не понимать: нет такого мужчины, который остался бы равнодушным к виду раздевающейся женщины. После долгих, мучительных дней и ночей, в течение которых он пытался ее соблазнить, она вдруг сама, по собственной воле решила ему уступить. Но почему? До чего же хитра эта маленькая негодница! Ну уж нет, он так легко не сдастся. Конечно, он уже сгорает от желания, но ведь и она испытывает те же чувства. Стоит только взглянуть в ее глаза, потемневшие от страсти. Она старается ее усмирить, хотя удается ей это с трудом. Камерон в этом ни капли не сомневался. И если она решила его помучить, что ж, он ответит ей тем же. Камерон начал раздеваться, и Эвери судорожно сглотнула. Да, нелегко ей будет одержать верх в этой игре. При виде его стройного, мускулистого тела мурашки побежали у нее по спине. Захотелось погладить его грудь, покрыть ее горячими поцелуями, прижаться к нему. Мужские достоинства не представляли для Эвери запретной тайны — у нее было достаточно братьев и кузенов, — и потому ей показалось несколько странным, что при виде обнаженного Камерона у нее задрожали колени и закружилась голова. Она поспешно отвернулась, пытаясь успокоиться. Это ее игра, это она соблазняет Камерона, и она не может из-за минутной слабости потерять контроль над ситуацией. Сняв платье, она подошла к рукомойнику, плохо представляя себе, что ей делать дальше. У нее не было никакого опыта по совращению мужчин. Она никогда раньше этим не занималась и даже не думала об этом. По правде говоря, она еще ни к одному мужчине не испытывала влечения, да и к ней ни один из них до сих пор не воспылал страстью. Наверное, на их взгляд, она была слишком хрупкой и угловатой. Порой она замечала в глазах мужчин искорку интереса, но искорка эта быстро гасла, стоило какой-нибудь пышногрудой дебелой девице пройти мимо. Мужчины любят крупных девиц, с огромными, упругими грудями, подпрыгивающими в такт шагам, с округлыми, пышными бедрами. Эвери не сомневалась, что ей самой никогда не обрести таких форм. И потому ей было так тяжело сопротивляться откровенной страсти, которой Камерон воспылал к ней, не обращая внимания на се тщедушную фигуру, оставлявшую равнодушными всех остальных представителей сильного пола. Как же приятно сознавать себя желанной! Ощущая на себе взгляд Камерона, Эвери развязала ленточки на рубашке и, взяв влажную тряпицу, вымыла груди и под мышками. Дыхание Камерона стало громким и прерывистым. Взгляд его, казалось, обжигал ей спину. Тихонько напевая себе под нос, Эвери не спеша начала мыть руки и ноги. Хотя она не понимала, как эта процедура может кого-то возбудить, но Камерон был явно возбужден. Желание исходило от него тугими волнами.
— Ты долго еще будешь надо мной измываться? — спросил Камерон, думая о том, что, будучи невинной, Эвери, судя по всему, обладает отличным чутьем и инстинктивно догадывается, что нужно сделать, чтобы свести мужчину с ума.
От его низкого, чуть хрипловатого голоса у Эвери мурашки побежали по коже.
— Чем ты недоволен? Я хочу умыться после тяжелого трудового дня, перед тем как лечь в постель.
— По-моему, в этом нет необходимости. Ты и так восхитительно пахнешь.
— Может быть, у меня более чувствительный нос, чем у тебя.
— А может быть, ты меня просто дразнишь? Оставив не завязанными ленточки на рубашке, Эвери с невинным видом повернулась к Камерону. Взгляд его уперся ей в грудь да так и приковался к ней, и Эвери с трудом подавила желание опустить голову и посмотреть, что же он там увидел. Черные глаза Камерона потемнели от страсти, грудь тяжело вздымалась, кулаки были так крепко сжаты, что побелели костяшки пальцев. Сознание того, что она, хрупкая, маленькая девушка, довела этого красавца до такого состояния, подействовало на Эвери настолько возбуждающе, что она едва сдержалась, чтобы не броситься к нему в объятия. Пришлось напомнить себе, что ее задача соблазнять самой, а не быть соблазненной.
— Дразню, говоришь? — проворковала она. — Да я ни слова не сказала.
Камерон хмыкнул.
— Ты сказала более чем достаточно, детка, хотя и не с помощью слов. Не настолько же ты наивна, чтобы не понимать, что подобное поведение не может оставить мужчину равнодушным. Любая девушка поняла бы это сразу, если бы не была столь слепа.
Она слишком долго сопротивлялась, если он никак не может уразуметь, что сейчас ему надо действовать, а не рассуждать о ее наивности. Как же его соблазнить? Ведь у нее совсем нет опыта, а он не хочет ей помочь. Эвери попыталась вспомнить все, что она слышала от своих родственников мужского пола о том, что им нравится, и то немногое, что ей удалось подсмотреть. Глубоко вздохнув, чтобы набраться храбрости, она подошла к Камерону и положила руку на его широкую, гладкую грудь. Камерона бросило в пот. Он взглянул сначала на маленькую изящную ручку, которая прожигала его огнем, потом на лицо Эвери. Она с любопытством смотрела на него, и в то же время в ее глазах читался явный вызов. А что, если она решила довести его до умопомрачения, а потом оттолкнуть? С ним уже играли раньше в подобные игры: сначала манили, а потом, в самый последний момент, отталкивали. Однако он инстинктивно чувствовал, что Эвери не способна на такое хотя бы потому, что понятия не имеет, какой властью обладает над мужчиной, в частности над ним. И все-таки он не мог понять, чего она добивается.
— Так ты считаешь меня наивной? — прошептала Эвери. — Но почему?
— Я начинаю думать, что ты колдунья, — тоже шепотом ответил Камерон и, не в силах удержаться, положил свою руку поверх ее маленькой ручки, удерживая ее на своей груди. — Только они умеют так мучить.
— Разве я тебя мучаю? Мне еще никто никогда такого не говорил.
— Значит, мужчины у вас в Донкойле либо слепы, либо круглые дураки.
— Ты мне льстишь, Камерон? — И Эвери положила другую руку ему на талию, чтобы удержаться на ногах, — как она надеялась, вид у нее при этом был невозмутимым.
— Ах ты дерзкая девчонка! — хмыкнул Камерон и прерывисто вздохнул: Эвери легонько провела рукой по его спине. — Смотри, ты играешь с огнем. По правде говоря, я не понимаю, какую игру ты затеяла.
— А кто говорит, что я затеяла какую-то игру?
И Эвери провела рукой по его животу. Камерон вздрогнул и порывисто стиснул ее руку. Эвери и сама поразилась тому, что имеет над этим мужчиной столь огромную власть. Рано радоваться, осадила она себя. Камерон не знал женщины целых три года, так что возбудить его ничего не стоит. А может, она ошибается? Может, права Энни, утверждая, что Камерон воспылал страстью именно к ней? Маловероятно, с грустью подумала она. Ведь еще никогда ни один мужчина не обращал на нее внимания, не говоря уже о том, чтобы воспылать к ней страстью. Что ж, пусть так. Но уж если она затеяла эту опасную игру, значит, нужно идти до конца. И если она потерпит поражение, будет успокаивать себя тем, что она первой подошла к нему, дотронулась до него, вызвала в нем неукротимое желание, прежде чем он вызвал его в ней. А еще можно ведь гордиться и тем, что она первая женщина, которую он держал в объятиях после трех долгих лет воздержания. И Эвери провела кончиком пальца вокруг пупка Камерона и почувствовала, как он напрягся.
— О Господи, детка, запомни, теперь я не стану обращать внимания на твое «нет», если ты вдруг вздумаешь произнести это слово, — простонал Камерон.
— А что, если я не буду его произносить?
Она и глазом моргнуть не успела, как Камерон подхватил ее на руки, одним ловким движением уложил на кровать и улегся сверху, придавив ее своим огромным мускулистым телом. Страсть захлестнула Эвери с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Какое удовольствие — ощущать на себе тяжесть его теплого тела! Страх, который она испытала в первый момент, испарился, будто его и не было. Именно этого она хотела, этого добивалась. Эвери сознавала — в том, что сейчас произойдет, будет уже практически невозможно одержать над Камероном верх, но главное, она добилась своего, не позволила Камерону взять ее силой, а сама добровольно ему отдалась. И как бы потом он ни убеждал себя в обратном, она-то будет знать, что это не так. Издав тихий стон, Камерон прильнул к губам Эвери. Поцелуй был
