его привели в порядок, от него пахло получше, но черты лица хранили следы разгульной жизни, которую он вел весь последний год. Он не только разочаровал ее, но даже вызывал отвращение, когда начал пьянствовать и ходить по шлюхам, но Леопольд сказал, что для мужчин, переживших измену любимой женщины, подобное поведение можно считать вполне естественным. Хлоя подумала, что и сама наделала бы каких-нибудь глупостей, если бы с ней случилось нечто подобное. Но все же пьянство и разврат — это слишком…
С другой же стороны, поведение графа вызывало сомнение в его здравом уме. На его жизнь уже трижды покушались, но он продолжал подвергать себя опасности. Или, может быть, считал, что все эти покушения — просто случайности? Хлоя надеялась, что он все же сознавал, что его хотят убить, и догадывался, кто и почему. Однако Леопольд с ней не соглашался, полагая, что они больше не могут просто вести наблюдение за графом и настала пора действовать.
Ради маленького Энтони Хлоя согласилась. Мальчик относился к ней и к Лео как своим самым близким людям. И было совершенно очевидно: чем дольше все это будет продолжаться, тем труднее ему будет воссоединиться со своим отцом. Когда это случится, ее сердце будет разбито, но она сделает все возможное, чтобы Энтони не страдал. Мальчику нужен живой отец — чтобы помог заявить о своих правах наследника и никому их не уступать. Но из-за разгульной жизни отца и алчности матери Энтони могло ничего не достаться, если в самое ближайшее время не положить конец игре. Хлоя твердо решила: Энтони не должен пострадать из-за безрассудства родителей.
Появление в комнате кузена вызвало у Хлои улыбку. Он никогда не отличался проворством движений и всегда все делал медленно, однако подобная медлительность очень шла невозмутимому и долговязому Лео. Те, кто не знал Леопольда близко, считали его дружелюбным, но никчемным человеком, жившим за счет богатства, нажитого предками. Но внешность часто бывает обманчива. Леопольд постоянно и неутомимо вел наблюдение за Кенвудами и даже собрал вокруг себя большую группу единомышленников, отдавших все силы тому, чтобы сохранить графу жизнь. Одновременно они накапливали улики против того, кто хотел с ним расправиться. Сам Лео трижды спасал графа от верной смерти.
Англия тоже имела немалую пользу от многочисленных способностей Леопольда, являвшегося одним из ее наиболее опытных тайных агентов. Хлоя порой задавалась вопросом: а не было ли среди врагов графа тех, кто, по мнению кузена, представлял опасность для Англии? Но она никогда не спрашивала его об этом. Секреты страны Леопольд хранил свято.
— Он будет жить, — констатировал Леопольд, осмотрев раны лорда Кенвуда.
— Живучий как кошка, — обронила Хлоя.
— Но его враги невероятно настойчивы. — Леопольд прислонился спиной к резному столбику кровати. — И очень умны. Если бы не мы, они бы давно победили в этой игре, даже если бы граф узнал всю правду о своей жене.
— Но всю он, наверное, не знает.
— Да, разумеется. Но о многом догадывается. Полагаю, он уже догадывается, что мертворожденный ребенок был не его. И знает, что жена была неверна ему и что она никогда его не любила.
— Ты уверен, что знает?
— Абсолютно. Его лучший друг стал и моим другом. Не хмурься, милая, он мне и впрямь нравится. Я познакомился с ним; когда в первый раз спас несчастного от смерти. Тогда я и решил, что этот человек может оказаться полезным, но вскоре понял, что вполне могу считать его другом. Более того, он из тех, кому можно доверять.
Хлоя кивнула и отставила в сторону пустую чашку.
— И что знает его друг?
— Почти все. И в большинстве случаев он обо всем догадался сам. Поскольку мне уже не хотелось ему лгать, я намекнул, что начал интересоваться этим делом после покушения на жизнь графа. Он сказал, что именно тогда лорд Кенвуд заподозрил, что именно жена пытается лишить его жизни, — мол, наставлять мужу рога ей уже мало.
— Кто же этот друг?
— Сэр Эдгар Драмфилд.
— О, я знаю его. Встречаю иногда у леди Миллисент. Она его крестная мать. Он очень славный и относится к леди Миллисент лучше, чем ее родная дочь.
— Он действительно очень порядочный человек. И он очень беспокоится за друга. Поэтому я сообщил ему сегодня утром о ранении графа Кенвуда и попросил об этом не распространяться. Несомненно, он скоро приедет.
— Полагаешь, это разумно? Может, лорд Кенвуд не пожелает, чтобы другие услышали то, что мы собираемся ему рассказать.
— Мне было трудно решиться на это, — со вздохом ответил Леопольд. — Но ведь граф нас совсем не знает, правда? А Эдгара он знает всю свою жизнь и доверяет ему. Даже откровенничал с ним не раз.
— В пьяном виде, полагаю.
— Именно в таких случаях мужчины и обнажают душу, — заметил Леопольд с усмешкой. — Мне кажется, Хлоя, что графу понадобится друг, а Эдгар — единственный его близкий друг. Он поведает его светлости о некоторых неприятнейших происшествиях, и тому придется нам поверить.
Хлоя ненадолго задумалась, потом пробормотала:
— Но ты говорил, что он и так кое о чем догадывается…
— Верно, догадывается. Но подозрения и догадки не так больно ранят самолюбие. А мы представим ему факты и доказательства. Есть еще одно обстоятельство, заставившее меня пригласить сюда Эдгара. Возможно, он понадобится нам для того, чтобы удержать этого глупца от необдуманных поступков. Кроме того, следует убедить графа в том, что мы должны остаться в игре.
— В какой игре? — послышалось вдруг невнятное бормотание.
Они вздрогнули и с удивлением уставились на лорда Кенвуда. Потом быстро переглянулись. «Когда же он очнулся? — думала Хлоя в замешательстве. — Что он понял из нашего разговора? И понял ли вообще хоть что-нибудь?»
Граф приподнялся, попытавшись сесть, и тут же поморщился от боли и побледнел. Хлоя подложила ему под спину подушки, а Леопольд помог устроиться поудобнее и дал выпить сидра, настоянного на целебных травах.
— Вас я знаю, — сказал граф и, сделав несколько глубоких вдохов, добавил: — Вы лорд Леопольд Уэрлок из Старкли. — Он посмотрел на Хлою. — А вас… нет, не знаю.
— Хлоя Уэрлок. Кузина Лео, — представилась Хлоя.
Джулиан внимательно посмотрел на мужчину и женщину, сидевших у кровати. В их наружности он уловил определенное сходство. Хлоя, как и ее кузен, отличалась стройностью, хотя была гораздо ниже ростом. «Пять футов, не более», — заключил Джулиан. У нее были такие же темно-каштановые волосы, казавшиеся почти черными, но только волосы абсолютно прямые, а у Леопольда вились. Глаза же у Хлои были огромные, темно-синие, а голос… Тут он вдруг вспомнил, где мог слышать этот тихий и спокойный голос.
— Вы там были, — пробормотал Джулиан. — Когда на меня напали.
— Да, — кивнула Хлоя. — Так уж получилось, что я случайно там оказалась в тот момент. А вместе со мной были Тодд и Уинн, слуги моего кузена.
Джулиан прикоснулся к повязке у себя на плече:
— А насколько это серьезно?
— Угрозы для жизни нет, но раны довольно глубокие, так что пришлось зашивать. К счастью, они уже очистились. А кровотечение удалось быстро остановить. Признаков лихорадки или инфекции мы не заметили. Вы проспали почти двое суток и почти не метались во сне. Так что все закончилось благополучно.
Граф едва заметно кивнул:
— Да, пожалуй, мне нужно домой. Мои люди смогут обо мне позаботиться и освободить вас от беспокойства.
— Это было бы не совсем благоразумно, — возразил Леопольд. — Вас уже в четвертый раз пытаются убить, милорд. И на этот раз злодеи едва не добились своего. Поэтому мне кажется… Может, есть смысл
