– Я надеюсь извлечь кое-что из ее неверности. Если же мы ошиблись и неправильно истолковали то, что слышали, меня это тоже устраивает.
Кормак нехотя подошел к двери и приложил к ней ухо. Дверь была не из плотного дуба, а из легкой древесины, и потому доносившиеся приглушенные звуки можно было легко распознать. Он внутренне содрогнулся. Нет сомнений, что Изабель – если там действительно была она – занималась любовью. Кормак нахмурился и отошел от двери, удивляясь, почему он не испытывает ни малейшей ревности. Ему следовало бы распахнуть ногой дверь и удостовериться, что Изабель не более чем шлюха, какой ее все и считали. Вместо этого Кормак решил подождать до конца, чтобы узнать, какую игру затеяли Дугласы. Сейчас он испытывал только досаду и разочарование.
– Может быть, это служанку, – все-таки предположил Кормак и пожал плечами, когда все четверо мужчин быстро повернулись и посмотрели на него как на дурака. Он уже не раз встречал такие взгляды.
– Это могло бы быть, но я точно знаю, кто так громко стонет за этой тонкой дверью. Это моя невеста и кузен Кеннет. Мы следили за ними еще задолго до того, как они прибыли ко двору. Думаю, эта пара давно уже состоит в любовных отношениях и к тому же связана другими, более серьезными делами.
Прежде чем Кормак успел уточнить у Раналда, что он имел в виду, говоря о серьезных делах, Джеймс подал сигнал соблюдать тишину. Раздались последние страстные стоны любовников, и Джеймс слегка приоткрыл дверь. Кормак покраснел, узнав знакомые крики Изабель, когда та достигала оргазма. Когда-то она уверяла его, что только он мог слышать их. Конечно, это была ложь, и Кормак подумал, сколько же раз она лгала ему.
– О, Кеннет, любовь моя, ты с каждым разом становишься все лучше и лучше! – воскликнула Изабель, скользя ступнями вверх и вниз по его икрам.
– Ты тоже ласкаешь меня все изобретательней день ото дня, – ответил Кеннет, отстраняясь от нее и садясь на край кровати. – Это странно, учитывая твое пристрастие к юношам.
– Кормак не юноша. Он всего на несколько лет моложе тебя.
– Поскольку он, похоже, не знал женщин до тебя, я считаю его юношей.
«Это переходит всякие границы», – подумал Кормак, однако не двинулся с места. Ради того, чтобы узнать правду, стоило перетерпеть это унижение. Все его прочие чувства заглушила острая потребность до конца понять, что представляла собой Изабель на самом деле. Ему было больно сознавать, что женщина, которую он считал невинной жертвой интриг и которой поклялся в вечной любви, была коварной проституткой и, значит, все, что говорили о ней, было правдой.
– Я научила его всему, что умела сама, – сказала Изабель.
– О, теперь, должно быть, он опытный жеребец, – медленно произнес Кеннет.
– Ты ревнуешь, дорогой?
– Л ты все не можешь расстаться со своей детской игрушкой?
Кормак вздрогнул, испытывая еще большую неловкость от сочувственных взглядов всех четверых. Что ж, если он так ошибался относительно Изабель, то вполне заслуживает их жалости. А если бы они еще знали, чем он пожертвовал ради этой женщины, то, вероятно, разразились бы слезами, оплакивая его. Кормаку самому было впору заплакать, осознав открывшуюся ему ужасную правду.
– Если ты не ревнуешь к Кормаку, зачем тогда обвинил его в убийстве моего первого мужа?
– Он находился там и выглядел виноватым. А ты хотела бы, чтобы мои родственники напали на наш след?
– Нет. Они дали Кормаку небольшую передышку после того, как ты выдал им этого глупого Дональда. – Послышался тихий и злобный смех Изабель. – Подумать только, этот идиот Дональд решил, что сможет обмануть нас и шантажировать нашими секретами. Он вполне заслужил виселицу за такое самомнение. Где мои чулки?
– Я бросил их к стене.
– О, вижу. Ты думаешь, сработало то, что мы принесли в жертву Дональда?
– Прошло почти десять лет, любовь моя, и никто не заподозрил нас. С этим делом все в порядке, можешь не беспокоиться. Подумай лучше о трех других дурачках, женившихся на тебе. Некоторые очень озадачила их смерть. Думаю, наши попытки представить все как несчастные случаи кажутся не слишком убедительными. – Голос Кеннета звучал тихо, но отчетливо. – Такие причины, как глупость, безрассудство, болезнь, устраивают лишь немногих. Гораздо убедительней было бы найти виновного и повесить его. Тогда жажда мести была бы утолена и об этом человеке, как и о преступлениях, якобы совершенных им, вскоре забыли бы.
– В этом есть здравый смысл. И по-твоему, этим человеком опять должен быть Кормак?
– А ты все еще питаешь нежные чувства к этому глупцу? – спросил Кеннет с холодной злобой в голосе. – Даже после того, как он пренебрег тобой ради этой девчонки Мюррей?
– Он не пренебрег мною! – резко сказала Изабель. – Я осталась с ним, а ее нет, разве не так?
– Нет? Думаю, ты, как и я, знаешь, что она по-прежнему в его мыслях. Ты утратила свою власть над ним, любовь моя. Он остался с тобой только потому, что когда-то дал клятву тебе, и теперь все зависит от того, насколько он будет соблюдать свое слово. Не будь слишком самонадеянной и взгляни правде в глаза. Сейчас Кормак стал для нас опасен. Ты слишком долго играла с этой марионеткой, и нити поистерлись. Они пока еще не оборвались, но могут порваться в любой момент. Вероятно, он уже пожалел, что выбрал тебя вместо девчонки Мюррей Наш план не терпит сантиментов.
– Ни о каких сантиментах нет речи, – глухо ответила Изабель. – Возможно, я просто устала от всяких интриг, затеваемых ради того, чтобы ты набивал свои карманы деньгами и присваивал чужие земли. Возможно, мне не по себе оттого, что я похоронила стольких мужей. Но не только мои руки обагрены кровью этих мужчин. Ты так же запачкан ею, хотя посматривают подозрительно на меня.
– Это естественно. Я ведь не красавица, способная вскружить голову мужчинам своими сладкими речами и медовыми устами, – усмехнулся Кеннет. – В его голосе прозвучал сарказм. – Только мужчины могут осудить и повесить нас, и потому у тебя больше шансов, чем у меня, отвести их подозрения. Это
