острый запах пота и плоти, смешанный с ароматом туалетной воды и сандаловой помады.
– Просто замечательно, – откликнулся он, ласково поглаживая ее плечо.
Прижавшись к нему, она наслаждалась каждым мгновением их близости.
Маркус поцеловал ее в голову.
– Мы должны встать, Кэт. Нам нужно выйти отсюда, прежде чем тебя начнут искать.
– Никто не станет меня искать, – возразила она, признавая, однако, в глубине души правоту Маркуса. Все прекрасное так быстро заканчивается!
– Мне тоже совсем не хочется подниматься, но, слава богу, не из-за того, что моя голова раскалывается после пьянки. – Маркус медленно сел на постели и, потянувшись, вскинул над головой сильные руки. Под гладкой бледной кожей бугрились мускулы. Кэтрин невольно облизнула пересохшие губы. Боже, он совершенен, словно произведение искусства. И какое-то время он принадлежал ей. Лишь ей одной.
Потянувшись, Маркус взял рубашку и накинул на себя.
Девушка со вздохом встала. Все произошедшее было слишком нереальным, чтобы продолжаться и далее, и, кроме того, долг налагал на Кэтрин слишком серьезные обязанности, которые она не могла игнорировать.
Сделав глубокий вдох, она удивилась тому, что чувствует себя… поразительно бодрой, а ведь она почти не спала. Несмотря на кучу неотложных дел, ей хотелось провести с Маркусом еще несколько драгоценных минуг.
И она отважно заговорила:
– Признаюсь, я представляла совокупление немного иначе.
– Ну да, – ласково начал объяснять Маркус, натягивая панталоны, – то, чем мы занимались, не совсем совокупление, Кэт.
Она застыла в изумлении:
– Как?
– Несмотря на все то, что мы делали, ты осталась невинной.
– Но разве такое возможно?
– Я не покусился на твою девственность. То, чем мы занимались больше похоже на… – он взмахнул рукой, подыскивая нужное слово, – на первое или второе блюдо.
– То есть за ним могут последовать другие… ты это имеешь в виду? – спросила Кэтрин, чувствуя себя слишком неопытной и неуверенной. «Но, если продолжать в том же духе, то каким может оказаться десерт!»
Маркус встал и кивнул:
– Есть, так сказать, и главное блюдо.
– Но почему мы?..
Подойдя к туалетному столику, он погрузил руки в тазик с водой и умылся.
– То, чем мы занимались… Видишь ли, я должен быть уверен, что у тебя не будет ребенка.
«Не будет ребенка!»
– О, – разочарованно выдохнула Кэтрин, где-то в глубине ее существа мелькнула неизбежная и болезненная мысль, с которой она не хотела мириться.
Хлопоча в Андерсен-холле вокруг малышей, Кэтрин утоляла свое тайное желание растить собственного ребенка, которого у нее, впрочем, никогда не будет. Она ведь решила, что никогда не выйдет замуж, а следовательно… Нет, она ни за что не подчинится ничьей воле! Даже если ценой ее свободы станет отказ от материнства.
– А… с другими женщинами ты вел себя иначе?
Маркус, вытиравший лицо полотенцем, остановился.
– Я не собираюсь говорить с тобой о других женщинах, Кэт. – Он вытер руки и обернулся.
– Поскольку я не принадлежу к их числу, – съязвила Кэтрин, вдруг уверившись в том, что с другими женщинами он добирался и до десерта.
– Не будь такой злюкой, Кэт. – Отбросив полотенце, он подошел ближе. – Мы ведь говорим не о моих желаниях, а о необходимости сохранить здравый смысл. Очень скоро мне предстоит вернуться на Пиренейский полуостров, и я не могу оставить тебя одну с младенцем. По отношению к тебе это было бы подло.
– Как благородно с твоей стороны, – пробормотала она в приступе тихой ярости.
– Я вообще не хотел к тебе притрагиваться, – серьезно сказал Маркус, приподнимая ее подбородок пальцем. Его глаза, немного потемневшие от вспышки недавней страсти, светились нежностью. – Но я не сумел справиться с собой. Ты очень соблазнительна. – Его упругие губы коснулись ее плеча. – Просто удивительно, как тебе до сих пор удавалось держать мужчин на расстоянии.
Однако для Кэтрин это не представляло никакой сложности, ведь только Маркусу Данну удалось пробудить в ней такие удивительные желания, но скоро он снова исчезнет из ее жизни. Сердце Кэтрин упало. Она отодвинулась и скрестила руки.
– Итак, ты намерен вернуться в действующую армию?
– Конечно, – ответил Маркус, отступив назад. – И тебе это хорошо известно.
Кэтрин мрачно кивнула. Да, он уже говорил об этом, правда, это было до того, как убили его отца. И до того, как он прикоснулся к ней. Но если для Кэтрин их близость потрясла самые основы мира, то для Маркуса она, похоже, ничего не значила.
«Перестань быть такой наивной», – одернула себя девушка и, изобразив на лице вежливое равнодушие, холодно осведомилась:
– И когда же ты намереваешься отправиться в путь?
– Это зависит от успеха моего расследования.
– Ты уже смог… узнать что-нибудь существенное?
Маркус нахмурился:
– Пойманного нами подонка зовут Конрад Феркс. Слышала о таком?
Она молча покачала головой.
– Мерзавец не сообщил ничего примечательного, однако он клянется, что никогда не слышал о Ренфру… Впрочем, Феркс может лгать намеренно… – Вскинув голову, он неожиданно спросил: – Кстати, ты никогда не видела у Ренфру экзотической трости?
– Какой именно?
– Из слоновой кости с черной отделкой и ручкой в форме головы орла.
Сердце Кэтрин подпрыгнуло.
– Что с тобой, Кэт, ты побледнела, – с тревогой в голосе спросил Маркус и, сжав ее руку, продолжил допытываться: – Так ты ее видела?
Да, она видела похожую трость, но это было десять лет назад. Ее дядя, Дики Каддихорн, любил это чертово приспособление больше собственных детей. Он уверял, что перед самой кончиной трость ему завещал некий благодетель, однако Кэтрин всегда подозревала, что Дики просто-напросто потихоньку стащил трость, пока тело покойного остывало, а родственники усопшего предавались горю. Но Маркус не мог иметь в виду ту самую трость, это было просто немыслимо.
– Феркс поклялся, что убить моего отца его подрядил мужчина с крючковатым носом и такой вот черно-белой тростью, – возбужденно пояснил Маркус. – И если бы ты могла засвидетельствовать, что видела Ренфру с такой тростью, я получил бы зацепку, пусть и незначительную.
К сожалению, Кэтрин ничем не могла помочь Маркусу. Девушка точно знала, что трость принадлежит не Ренфру, а свидетельствовать против Каддихорнов она не хотела, поскольку в этом случае они бы узнали про нее и Джареда. Страшно даже подумать, ведь тогда бы их родственнички вломились в приют с требованием вернуть им опекунство. Внезапно Кэтрин поняла, что Маркус все еще ждет ответа.
– Нет, я никогда не видела Ренфру с чем-нибудь похожим.
– Жаль, – разочарованно откликнулся он. – Однако тебя все равно что-то огорчает.
– Мне пришлось вспомнить… – уклончиво ответила Кэтрин, – весь ужас.
Взяв ее руки в свои, Маркус ласково произнес:
– Со временем, Кэт, воспоминания поблекнут. Они будут возникать все реже и реже…
– Так было с твоими воспоминаниями о войне?
Он кивнул.
– В конце концов ты научишься не думать о прошлом. – Маркус сжал ее руки. – И еще, Кэт. Прежде чем ты уйдешь, я бы хотел сказать тебе, что никогда не стремился к тому… – он махнул рукой на кровать, – чтобы это случилось. Я очень ценю тебя и никогда не перестану уважать. – Он закусил губу, и его глаза стали серьезными. – Я… Не нужно думать обо мне плохо. Я был бы очень огорчен этим, Кэт.
– Я тоже, – честно ответила она.
– И мы по-прежнему друзья?
«Друзья? И это после нашего головокружительного, захватывающего дух полета к звездам?» Кэтрин опустила взгляд, пытаясь скрыть свое разочарование. И действительно, чего она хотела? Неужели она ожидала увидеть, как Маркус стоит перед ней на коленях с обручальным кольцом?
Нет, глупые девичьи мечты не для нее, и пока Маркус не потерян для нее навсегда, она должна наслаждаться бесценными минутами их близости.
Кэтрин подняла голову и сложила губы в вымученную улыбку.
– Конечно, – она постаралась не обращать внимания на облегчение, промелькнувшее на его лице, – мы навсегда останемся друзьями.
Глава 25
– Мисс Миллер! Мисс Миллер!
Кэтрин проснулась. Оглядевшись, девушка поняла, что она находится в своем кабинете, а не на несущемся по волнам корабле, за штурвалом которого стоит Маркус. Боже, ей нужно было заниматься счетами! Интересно, как долго она проспала?
– Немного вздремнули, да? – донеслось от двери. На пороге, беспокойно теребя свою плохонькую шляпу, края которой и без того уже были порядком истрепаны, топтался садовник. О профессии Грейвза неизменно свидетельствовал весь его облик: от запачканных землей пальцев и морщинистой желтоватой кожи, задубевшей из-за многолетних капризов погоды до испачканных травой панталон и вымазанных в грязи ботинок.
– Гм, кажется, я действительно заснула, – пробормотала Кэтрин, вытирая уголки губ.
– Я тоже притомился сегодня, – хмыкнул садовник, – но ради доброго дела.
Кэтрин протерла глаза и спросила:
– Чем я могу вам помочь?
– Я просто хотел известить вас, что уже прополол огород.
Перед глазами Кэтрин неожиданно мелькнул огурец-переросток. Щеки девушки зарделись. Кашлянув в кулак, она постаралась овладеть собой. Весь день она пыталась выбросить Маркуса из головы, но непрошеные воспоминания накатывали на нее в самое неподходящее время.
– А кроме того, – прибавил Грейвз, чуть сгорбившись, – я хотел еще раз поблагодарить за то, что вы снова взяли меня на работу.
– Просто
