Что-то в облике барона показалось ему очень знакомым.
– Барон погиб при ужасных обстоятельствах, его карета опрокинулась…
Маркуса терзали смутные воспоминания. Он никогда не встречался с покойным бароном лично, но, может быть, последний был одним из благотворителей, посещавших его отца? Впрочем, барон Коулридж не состоял в Совете попечителей, в этом Маркус был уверен. Молодой человек все пытался понять, что же его тревожит, но у него ничего не получалось.
– Барон был единственной жертвой? – спросил Маркус, внимательно рассматривая портрет. Барон Коулридж немного напоминал брата Кэт. Но серые глаза и ямочка на подбородке есть у многих людей.
– К сожалению, нет. На следующий день от полученных ран скончалась его жена.
Маркус огляделся.
– А где же ее портрет?
Лакей деликатно покашлял в белую перчатку.
– Его переместили в восточный вестибюль, – он указал вправо. – Это за углом в дальнем конце коридора, я провожу вас, если вы желаете на него посмотреть.
Однако мужчины не выразили желания куда-то идти.
Дагвуд уставился на дверь, которая находилась напротив, словно его упорный взгляд мог призвать отсутствующих Кадди-хорнов. Обернувшись, он рассеянно поинтересовался:
– Почему? Разве она не принадлежала к почтенному семейству?
– Ее родословная заслуживает уважения, но ее отец подвизался в торговле. – Слово «торговля» прозвучало как диагноз опасного заболевания.
– У них были дети? – продолжал расспрашивать Маркус. Какое-то непонятное чувство по-прежнему не давало ему покоя. Правда, многие жители Лондона состоят в дальнем родстве и сходство лиц – самое обычное дело.
– Обождите, – обратился Дагвуд к лакею, явно заинтересовавшись, – насколько я слышал, мистер Каддихорн претендует на титул своего брата. По какой причине?
– Трагедия… – по тону лакея было понятно, что он рассказывает эту историю не в первый раз. – Маленький сын барона Коулриджа утонул…
Маркус почувствовал разочарование. Однако посетившие его подозрения почему-то не желали исчезать.
– Он был единственным ребенком?
– Нет.
– А что произошло с другим?
Лицо приземистого лакея порозовело.
– Это была девочка, она была постарше, но ее тоже уже нет в живых.
Маркус приподнял брови и посмотрел на Дагвуда. Похоже, над семейством Каддихорнов пронесся ураган смерти.
– И как же она умерла?
– Она утонула. – Лакей изменился в лице: видимо, он только сейчас осознал, как дико звучат его объяснения.
– Срузу два ребенка утонули? – в голосе Дагвуда звучало подозрение.
Маркус с радостью отступил в сторону, предоставив расспросы Дагвуду.
– Когда? Где? – не отступал Дагвуд.
– Они утонули вместе. – Лакей поперхнулся. – Я тогда здесь не работал, но слышал разговоры…
Дагвуд подошел ближе и внимательно посмотрел на слугу через монокль. Маркус вынужден был отдать должное своему спутнику: лакей просто-таки задрожал.
– Какие разговоры?
На лбу лакея выступили капельки пота, и он оглянулся на дверь, словно оттуда могла прийти помощь.
– Ну, дети… они убежали из дома…
– Когда?
– Около пятнадцати лет тому назад или вроде того. – Лакей потер лоб затянутой в перчатку рукой. – Может быть, лет тринадцать назад. Я не знаю наверняка.
– В какое время года? – спросил Маркус, пытаясь выснить обстоятельства побега.
– Около Рождества.
– В самый разгар зимы, – пробормотал Маркус. – Наверняка их что-то вынудило так поступить, вам не кажется?
– Говорили, что девочка была сумасшедшая, – слуга подергал жесткий воротник своей ливреи, – дурнее дурного. И в зимнюю ночь вытащила братишку из дома.
– И что же с ними произошло? – требовательно спросил Дагвуд.
– Следы вели к реке, но детей так и не нашли.
Маркус поднял на него глаза:
– Ни брата, ни сестру?
– Нет. Поговаривали, что их растерзали волки.
Могло ли такое произойти? Впрочем, это было так давно…
Дагвуд бросил на Маркуса скептический взгляд и повернулся к слуге.
– Но ведь все это случилось так давно, кому же теперь понадобилось подавать прошение о передаче титула?
Лакей затрясся с головы до ног, а его лицо стало очень несчастным.
– Я мог бы выяснить все эти сведения из пятидесяти различных источников, – бросил Дагвуд. – Никто и не заподозрит, что именно вы мне их сообщили.
– Леди Хантингтон.
Дагвуд поперхнулся:
– Ах вот как.
– Что значит «вот как»? – спросил Маркус.
– Леди Хантингтон славится своим упрямством, и если уж она решит кому-то противостоять, то приложит к этому все силы. Кроме того, ее муж – влиятельный член Палаты лордов.
– Но какое ей дело до Каддихорнов?
– Она дальняя родственница моих хозяев. – Лакей прокашлялся. – К тому же она была близкой подругой жены последнего барона Коулриджа.
– Портрет которой переместили в восточный вестибюль? – уточнил Маркус.
– Да, той самой.
– И так, наблюдая за тем, как ваши хозяева обращались с баронессой Коулридж при жизни, леди Хантингтон сделала определенные выводы и теперь хочет помешать им извлечь выгоду из смерти подруги, – заключил Маркус.
– Да, суть именно в этом. Нельзя сказать, что она желанная гостья в этом доме, – сообщил лакей, понизив голос.
– А, вот вы где! – раздался у входа низкий голос.
Маркус обернулся.
Прижимая к груди неизменный саквояж, к ним ринулся мистер Гиллис, сопровождаемый лакеем в коричнево-золотой ливрее, который старался от него не отставать. Черные башмаки Гиллиса скользили по блестящему деревянному полу, и он с трудом остановился перед мужчинами.
– Не говорите ни слова, Маркус! – зашипел он. – Ни одного слова.
Дагвуд обратился к лакеям:
– Вы не могли бы нас покинуть? Казалось, слуги шли к двери целую вечность.
– Успокойтесь, иначе ваше сердце не выдержит, Гиллис, – предупредил юриста Маркус.
Это было весьма своевременное замечание. Пухлый мистер Гиллис задыхался и обливался потом, его широкое лицо раскраснелось, а одежда, измятая и сидящая, как всегда, криво, выглядела так, будто по ней проехала карета.
Дагвуд нахмурился, явно недовольный тем, что его дела станут достоянием еще одного человека.
– Не нужно драматизировать ситуацию, мистер Гиллис. Данн не под арестом.
Продолжая пыхтеть, мистер Гиллис водрузил на свой нос-луковку очки в золотой оправе.
– Он не арестован?
Дагвуд повернулся к Маркусу:
– Я намерен прогуляться. Может быть, мне удастся «случайно» повстречать хозяев дома, а вы пока объяснитесь с мистером Гиллисом.
Вытянув шею, Гиллис устремил взгляд на Маркуса:
– Это правда? Вас не арестовали?
– Я ценю, что вы кинулись защищать меня, Гиллис. Но почему вы так недоверчивы? – Маркус передернул плечами. – Я просто решил немного помочь Дагвуду.
Рот юриста открылся, потом захлопнулся, но его взгляд все еще оставался недоверчивым. Маркус нахмурился:
– Я не собираюсь нарушать клятву, Гиллис. Я сбросил маску Вора с площади Робинсон и ни разу за прошедшие семь лет к ней не возвращался.
– Однако я думал… – Гиллис запустил руку в свои густые седеющие волосы и почесал голову. – Я слышал, что Каддихорнов ограбили, а на месте преступления нашли птичье перо, вашу, если можно так выразиться, визитную карточку. Ну, я и подумал, что это ваших рук дело. Или, может, по крайней мере, вы скажете мне, кто…
Маркус выпрямился, призвав на помощь остатки благовоспитанности и свою прославленную выдержку.
– Вы предполагаете, что я знаком с преступниками?
– Так значит, вы еще не знаете о… – голос Гиллиса сорвался, и Маркус с трудом поборол желание схватить его в охапку и вытряхнуть из него всю правду. Вместо этого молодой человек сжал зубы.
– Будьте любезны, просветите меня, мистер Гиллис.
– Я полагал, мисс Миллер рассказала вам… – забормотал Гиллис, качая головой.
Внезапно Маркус похолодел.
– О чем она должна была мне рассказать?
Гиллис посмотрел на молодого человека, его глаза увлажнились. Он кусал губы, пытаясь сдержать слезы.
– Мне так не хватает вашего отца. Очень не хватает… – Продолжая сжимать саквояж, Гиллис сдвинул очки и вытер глаза. – И если Каддихорны имеют к этому отношение…
– Пожалуйста, объясните мне, что вы имеете в виду, мистер Гиллис, – потребовал Маркус.
Юрист снова надел очки и фыркнул, взяв себя в руки.
– Ваш отец оспаривал прошение Каддихорнов, которые претендуют на титул покойного барона. И он попросил, чтобы я сохранил все собранные им свидетельские показания… на всякий случай. – Гиллис поперхнулся. – На тот случай, если с ним что-нибудь произойдет.
Словно сраженный громом, Маркус замер. В памяти всплыл разговор с Ренфру. Но если убийц его отца нанял не он…
Гиллис продолжал:
– Насколько я знаю, отец вернул вам дневник, вот я и вообразил, что вы снова надели личину…
– Мой дневник? – Маркус отшатнулся, словно его ударили. – Но ведь отец сжег его!
– Но ведь об этом упоминалось в… – Гиллис вздохнул. – Вы так и не прочли завещание.
Глядя в сторону, Маркус с трудом выговорил:
– Я не смог… заставить себя.
– Многие боятся читать завещания своих родственников, – сказал Гиллис строгим голосом, – страшатся узнать, какова их посмертная воля или не могут смириться с самим фактом смерти… Достаточно распространенная реакция… – он покачал головой. – Но если вор – не вы, то
