– Уверен, – сказал он, хотя отдал бы все на свете, чтобы избавить ее от этого неприятного момента.
Она так храбро держалась, его отважная девочка, но напряженные губы выдавали, что ей это давалось нелегко.
– Я постараюсь, чтобы тебе было как можно легче, – прошептал он, осыпая поцелуями ее губы, щеки, лоб. – Но быть с тобой – величайшее наслаждение.
Неуверенная улыбка тронула ее губы.
– Это самые приятные слова, которые я когда-либо слышала от мужчины. – Венеция расслабилась, и Лахлан еще немного продвинулся вглубь.
Он тоже облегченно улыбнулся:
– С трудом могу поверить в это. Разве твои лондонские лорды не шептали тебе комплименты на балах… о твоих восхитительных волосах и сверкающих глазах, о твоих прекрасных губах…
– Иногда.
Лахлан сказал это, чтобы подразнить ее, но скорый ответ заставил его нахмуриться.
– Значит, шептали? А ты когда-нибудь позволяла им целовать эти прекрасные губы?
В глазах ее вспыхнули озорные искорки.
– Иногда.
В этот момент Лахлан как раз ощутил барьер ее девственности.
– Сколько раз?
Со смехом Венеция приникла к его груди и сказала, передразнивая его ответ:
– Несколько.
О, она полагает, что это сверхостроумно, не так ли?
– Ну что ж, больше они не будут этого делать, – заявил он. Затем, зажав ей рот своим, он глубоко проник в нее одним резким толчком.
Когда Венеция застонала, Лахлан молил Господа, чтобы худшее было уже позади. Он заставил себя оставаться неподвижным, хотя это потребовало огромного напряжения воли. Ее горячее лоно облегало его, словно тесная перчатка, возбуждая непреодолимое желание продолжать движение.
Но Лахлан терпел. Только продолжал целовать и обнимать ее и гладить везде, куда только мог дотянуться. Его глубоко тронуло, что она так доверчиво отдалась ему – он боялся разрушить очарование этого момента.
Спустя мгновение Лахлан почувствовал, что Венеция расслабилась, и он двинулся назад, прошептав:
– Все в порядке?
– Думаю, да. – Девушка слегка пошевелила бедрами. – Это… это было не слишком больно.
Лахлан застонал, когда она задвигалась, скручивая и сжимая его плоть.
– Если ты не перестанешь вертеться, будет хуже, – хрипло произнесен.
Венеция взглянула на него с удивлением:
– Почему?
– Потому что я хочу продолжать, но должен делать это осторожно и медленно, но я не смогу, если ты будешь сводить меня с ума подобным образом.
– Каким?
– Двигаясь, как сейчас.
Девушка снова пошевелила бедрами.
– Ты имеешь в виду вот так?
– Послушай, малышка…
– Я могу двигаться еще и так. – Сверкнув глазами, Венеция потерлась грудями о его грудь. – Или вот так. – Она повернула таз так, чтобы его плоть проникла глубже.
– Значит, ты твердо решила свести меня с ума? – хрипло пробормотал он, начиная двигаться. – Судя по всему, ты хочешь, чтобы я овладел тобой грубо и быстро.
Игривая улыбка коснулась ее прелестных губ.
– Не мог бы ты сделать именно так? Пожалуйста. Похоже, это было бы… бесподобно.
Даже то, как она произнесла это вполне пристойное «бесподобно», заставило его испытать такие чувства, которые до сих пор не могла возбудить ни одна женщина.
– Ты очень соблазнительная распутница, – проворчал он, яростно врезаясь в нее снова и снова, опьяненный ощущением ее жаркой тесноты. – Распутница с благонравной речью и поступью принцессы, с телом, созданным на небесах.
– В самом деле? – прошептала она.
Глаза ее были закрыты, а щеки горели румянцем. Он в жизни не видел более восхитительного… или
