конечно, он привез разрешение на венчание из Лондона. — Я уверен, что викарий из Ипсуича будет счастлив нас обвенчать. Мы можем послать за ним прямо сейчас. — Алек все еще опасался, что если не заполучит Кэтрин в жены как можно скорее, то потеряет ее навсегда.
Кэтрин посмотрела на него затуманенными от страсти глазами:
— Только не говори мне, что тебя мучает совесть из-за того, что мы… занимаемся любовью до женитьбы. Это не похоже на тебя.
— Я хочу, чтобы ты была моей, только и всего. Кэтрин притянула голову Алека к себе:
— Я уже твоя.
«Ты не будешь моей, если узнаешь правду», — подумал он, снова целуя ее в губы. Эта мысль еще сильнее подогрела в Алеке желание.
Соскользнув с кровати, чтобы снять с себя оставшуюся одежду, он сказал:
— Ты говорила, что, если я окажусь в постели, я смогу увидеть все остальное. Сними рубашку, дорогая. В оранжерее было слишком темно, и я не смог как следует разглядеть тебя.
— Я н-не знаю, — запинаясь от волнения, проговорила Кэтрин, — хотела бы я, чтобы ты разглядывал меня. Я худая и веснушчатая, и волосы у меня слишком… рыжие.
— Я не поверю в это. — Он не обладал даром поэта, как ее приятель, чтобы отыскать красивые слова, но он определенно мог успокоить ее. — Позволь мне увидеть тебя.
Сев на кровати, Кэтрин стянула рубашку через голову, после чего легла на спину:
— Ну вот, смотри сколько тебе захочется.
Дыхание у Алека резко участилось при виде гладкой белой кожи.
— Боже мой, Кэтрин, ты настоящее совершенство! — проговорил Алек хриплым голосом.
Нахмурившись, Кэтрин снова потянулась за рубашкой.
— Ты не будешь смотреть на меня, если собираешься смеяться.
Выхватив рубашку, Алек бросил ее на пол.
— Да ты хоть сама понимаешь, насколько красива? Кэтрин недоверчиво посмотрела на него:
— Ты первый, кто так считает.
— Значит, остальные просто слепы. — Алек снова забрался на кровать и лег рядом с Кэтрин, поцеловав ее густые распущенные волосы. — Как можно не замечать такие роскошные волосы?
— Они рыжие, Алек.
— Я знаю. Они напоминают мне море. Кэтрин вскинула бровь:
— Последний раз я проверила и убедилась, что оно зеленое или голубое. Но определенно не рыжее.
— Оно такое, когда солнце всходит или садится. — Алек намотал на палец завиток волос. — На побережье Суффолка оно всходит над водой. Когда я был мальчиком, то любил наблюдать, как солнце зажигает море. Пожар заканчивался в пене у берега. — Он пальцами расчесал спутанные завитки. — Как твои волосы, такие непослушные и растрепанные.
Улыбка коснулась губ Кэтрин.
— И ты говоришь, что не поэт и не знаешь красивых слов.
— Видишь, что ты со мной делаешь — превращаешь в поэта.
Тихий смех Кэтрин перешел во вздох, когда Алек провел рукой вниз по ее щеке и коснулся россыпи веснушек на верхней части груди.
— А знаешь, что говорят о веснушках? Что это волшебные укусы любви.
Кэтрин недоверчиво прищурила глаза:
— Кто так говорит?
— Кто-то должен. А разве они не похожи на это? Кэтрин засмеялась.
— Не знаю. А что такое укус любви?
Алек поцеловал Кэтрин чуть пониже плеча так сильно, что от поцелуя на коже остался багрово-синий след. Он потер пятно большим пальцем.
— Вот поцелуй любви. Видишь? — спросил он и стал целовать веснушки на нижней части груди. — А что касается худобы… у тебя достаточное количество плоти на всех нужных местах. Например, здесь.
Кэтрин застонала, когда Алек провел языком вокруг соска. Он тут же напрягся. Алек стал прокладывать поцелуями дорожку вниз, и вскоре его язык погрузился в пупок.
— И здесь. — Он запечатлел влажный поцелуй на животе.
В следующее мгновение его губы оказались над огненно- рыжими завитками, которые едва прикрывали шелковистые лепестки. Когда он поцеловал Кэтрин между ног, она ахнула и попыталась отстранить его.
— О Господи, Алек, что ты делаешь? Он приподнял голову и улыбнулся:
— Нарушаю правила. Кэтрин широко раскрыла глаза:
— Ой, так вот что происходит на картинке…
— Какой картинке?
Покраснев, она, заикаясь, пролепетала:
— Н-не обращай вн-нимания.
— Ты опять про эту мерзкую книжку? На сей раз ты меня заинтересовала. Там действительно есть картинка с изображением того, как люди это делают?
— Ну… есть… но я не могла понять, почему мужчина это делает…
Алек слегка сжал зубами твердый узелок плоти, и Кэтрин, ахнув, толкнулась ему навстречу.
— Так вот почему…
— Хочешь еще?
Он коснулся языком узелка. И хотя Кэтрин закраснелась от смущения, она тем не менее обхватила его голову и прижала к себе. Алек пососав набухший бутон, погрузил язык внутрь.
Мускусный аромат едва не свел его с ума, ему захотелось доставить Кэтрин еще большее удовольствие. Он с восторгом наблюдал за тем, как она извивалась под ним, издавая легкие стоны, которые еще более побуждали его к действию. Он должен доставить ей такое удовольствие, которое она будет вспоминать и тогда, когда узнает о его лжи.
В какой-то момент Кэтрин содрогнулась всем телом, и Алек понял — она достигла вершины наслаждения.
Приподнявшись, он раздвинул атласные бедра и одним резким движением вошел в нее.
Кэтрин вскрикнула и обхватила Алека за плечи:
— Ага… вот так… еще глубже…
Она приподняла бедра, впуская Алека еще глубже, и он застонал:
— О, Кэтрин… ты просто божественна… а-ах!..
— А ты определенно Александр Великий.
Алек засмеялся, продолжая совершать толчки, стремясь навсегда покорить Кэтрин, чтобы она никогда впредь не сожалела о том, что выбрала его.
Наконец Алек позволил себе излить свое семя.
Когда он — опустошенный, удовлетворенный — наконец упал без сил на Кэтрин, она прошептала:
— Я люблю тебя, Алек.
И он понял, что больше не может ей лгать.
Глава 25
Кэтрин совсем не собиралась произносить эти слова, но, произнеся, нисколько о том не пожалела.
Алек отстранился, в его взгляде читался ужас. Кэтрин растерянно заморгала, сердце у нее упало.
— Ты не можешь. Ты не должна, — сказал Алек.
Это была совсем не та реакция, которую она ожидала.
— Почему нет? — прошептала Кэтрин, чувствуя, что пережитое удовлетворение от их единения медленно уходит от нее.
Она повернулась на бок и посмотрела на Алека:
— В чем дело? Что случилось?
— Ты не можешь любить меня. — Произнесенные хриплым шепотом слова пронзили нежное сердце Кэтрин. — Ты не должна любить меня.
— Это не такая штука, которую можно включить или выключить. Я так чувствую. — Кэтрин постаралась подавить в себе неожиданно возникший страх. — Но если ты чувствуешь иначе…
— То, как я себя чувствую, не имеет никакого отношения к делу. — Алек наконец посмотрел на Кэтрин, и она по его глазам поняла, что его что-то мучает. — Боже мой, как же ты будешь меня ненавидеть…
— Не говори глупости, — сказала Кэтрин, чувствуя, как ее страх возрастает. — Как я могу ненавидеть тебя, если только что сказала, что люблю?
— Это будет нетрудно, поверь мне. Есть нечто такое, что я…
Алек не успел закончить фразу, потому что кто-то попытался открыть дверь.
— Уходи! — крикнул Алек, заметив, как напряглась Кэтрин. — Я болен.
Последовало молчание, и Кэтрин расслабилась. Но тут она услышала, что в замке поворачивается ключ. Должно быть, кто-то отыскал его под дверью.
Кэтрин успела натянуть на себя покрывало до подбородка, когда дверь вдруг распахнулась и на пороге появилась рассвирепевшая миссис Меривейл.
Чертыхнувшись, Алек сел в кровати:
— Приветствую вас, миссис Меривейл.
— Не смейте меня приветствовать… исчадие ада!
— Он не исчадие ада! — запротестовала Кэтрин. Взгляд миссис Меривейл устремился на дочь, она обогнула кровать с той стороны, где находилась Кэтрин.
—Дура набитая! — рявкнула миссис Меривейл. — И хотя ты относишься к числу тех, кто гордится своим умом, ты бываешь иногда удивительно глупой!
Алек вступился за Кэтрин:
— Не вините ее — во всем виноват я.
— Поверьте мне, я это знаю, — парировала миссис Меривейл. — Вы позаботились о том, чтобы она вышла замуж за вас, не так ли? Она могла бы выйти за сэра Сидни, но вы поспешили обесчестить ее, вы… дьявол!
Кэтрин пришла в полное смятение. С какой стати мама внезапно обратила взор на Сидни? Кэтрин села на кровати, подтянув покрывало вверх и прикрыв грудь.
— Я хочу выйти замуж за Алека, мама. И ты это знаешь. Мы собираемся обвенчаться через день-два, так что я не понимаю, почему ты так рассердилась.
— Ты не понимаешь! Господи, как же ты можешь быть так слепа? — Кэтрин видела мать до такой степени разъяренной лишь однажды, когда она застала отца в конюшне с одной из доярок. — Если бы я знала, что ты станешь здесь заниматься с ним этим… я бы ни за что не оставила вас наедине!
— Да полно тебе, мама! — фыркнула Кэтрин. — Ты только и мечтала подстроить так, чтобы я занялась этим, едва мы познакомились с графом.
— Но не после того, как мы оказались здесь и я поняла, что он обыкновенный охотник за приданым.
— Не говори глупости, Алек вовсе не… — Кэтрин осеклась, осознав, что он отнюдь не торопится защитить себя. Она повернулась к Алеку и заметила выражение
