чем что-либо другое доказывает его искренность. Я лишь хочу надеяться, что ты не станешь думать обо мне слишком плохо.
— Я не могу думать о тебе плохо, — с чувством проговорил Сидни.
— Хорошо. Потому что я хочу оставаться твоим другом. Но сейчас должна уйти.
— К нему, — с горечью в голосе сказал Сидни. Кэтрин улыбнулась:
— Да. Я люблю Алека, ты это знаешь. Я никогда не любила таким образом тебя. Да, наверное, как и ты меня.
Сидни ничего не ответил.
— Я так и думала. Но ты заслуживаешь того, чтобы и тебя по-настоящему любили, чтобы и ты мог ответить кому-то взаимностью. Уверяю тебя, истинная любовь даже лучше, чем поэзия.
Сидни судорожно сглотнул.
— Ну что ж, иди. Не беспокойся обо мне.
— Спасибо.
Кэтрин наклонилась, поцеловала Сидни в щеку и вышла.
После ее ухода Сидни принялся бесцельно бродить по гостиной. Он должен был бы чувствовать себя опустошенным, однако почему-то испытывал облегчение. Отказ Айверсли от его денег поколебал его уверенность в том, что этот человек не подходит для Кэтрин, а ее признание не оставило от этой уверенности ровным счетом ничего. Кэтрин была права — он совсем не знал ее.
А возможно, и знал… но это было вовсе не то, чего он хотел. Нет, он хотел совершенно иного.
Кого-то совсем другого.
Сидни почувствовал, как у него участился пульс. Он не разговаривал с Джулсом с того момента, как уехал из его имения. В тот день Джулс потребовал от Сидни определенности: либо поездка в Грецию… либо никогда больше не видеться с ним и постараться снова завоевать Кэтрин. Джулс сказал, что он больше не может видеть в Сидни всего лишь друга, поскольку испытывает к нему совсем иные чувства.
Сидни сделал выбор и уехал, потому что боялся оказаться рабом собственной натуры, собственной порочности.
А рядом были Кэтрин и Айверсли, которые открыто признавались в своих слабостях и шли на все ради того, чтобы быть вместе.
Это позволило Сидни по-иному взглянуть на самого себя. Вдохновляло его. Давало надежду.
Он вышел в вестибюль и крикнул слуге:
— Прикажи подать карету. И скажи матери, что я уехал в имение лорда Нейпира.
В самом деле: если Айверсли способен отказаться от состояния, а Кэтрин — рискнуть выйти замуж за охотника за приданым, то он, Сидни, тоже может пойти на риск.
Потому что Кэтрин права: истинная любовь лучше поэзии.
Сердце у Кэтрин гулко колотилось в груди, когда нанятая ею карета подъехала к отелю «Стивенс».. Что, если Алека нет здесь? Если он вернулся в Эденмор? Или хуже того — уехал туда, где она никогда не сможет его найти? Впрочем, слуга Сидни сказал, что граф был верхом на лошади, а значит, не мог уехать далеко.
Она не должна была позволять Сидни задерживать ее. Не должна была стоять и смотреть с раскрытым ртом на Алека, когда он произнес эти замечательные слова о том, что отказывается от ее приданого. Но она была в тот момент в таком шоке, потому что знала, до какой степени он нуждался в деньгах. И что для него означает отказаться от них…
Карета остановилась. Слава Богу! Кэтрин приказала горничной, несмотря на ее протесты, оставаться в карете, а сама соскочила на землю, не дожидаясь, когда кучер поможет ей сойти, и вбежала в отель. Взоры присутствующих устремились на нее. Не имеет значения! Она должна найти Алека, даже если ей снова придется иметь дело с таинственным владельцем отеля.
Но если Алек успел рассказать этому человеку о ее дезертирстве, не исключено, что он станет еще упрямее, чем прежде. И тут Кэтрин заметила мальчика, который приносил ей письмо от Алека. Она бросилась к нему:
— Мне нужно видеть лорда Айверсли. Он здесь?
— Ну… я… дело в том…
— Послушай, я знаю, что он здесь живет, знаю, что он беден, знаю о нем все, кроме одного: где он находится в данный момент. И если ты не скажешь этого мне сейчас, я стану бегать по коридору и выкрикивать его имя до тех пор, пока кто-нибудь мне не ответит.
Слуга растерянно заморгал, глядя на нее, а затем коротко кивнул:
— Сюда, мисс. Он в столовой со своими друзьями.
— Друзьями? — переспросила Кэтрин, следуя за мальчиком через вестибюль.
— Это мистер Берн и лорд Дрейкер.
Снова эти двое. Как странно, что Алек находится в дружеских отношениях не с одним, а сразу с двумя внебрачными детьми принца. Что бы это могло значить?
Мальчик открыл дверь в комнату, и тут Кэтрин услышала, что кто-то назвал ее имя. Она знаком показала слуге, чтобы он молчал и ушел, а сама осталась стоять за приоткрытой дверью.
— Вы можете также забрать теперь Белизу, — раздался голос Алека. — Я не знаю, когда смогу выплатить ваш заем.
— Я не стану брать вашу лошадь, — ответил хриплый мужской голос. Он не принадлежал Берну — стало быть, говорил Дракон Дрейкер.
— Почему? — спросил Алек. — Я знал, что делал, когда предложил ее, одалживая у вас деньги на покупку культиваторов. Если мне повезет, будущий урожай поможет выправить положение дел в Эденморе, и тогда я смогу снова выкупить ее у вас.
У Кэтрин сжалось сердце. Алек отдал Белизу? О, ее бедный дорогой возлюбленный! Она хотела немедленно открыть дверь, как вдруг ее внимание привлек голос, который она знала так хорошо.
— Я не могу понять, почему вы не можете жениться на другой наследнице. Я знаю женщину, чей брат задолжал мне деньги…
— Абсолютно невозможно! — оборвал говорившего Алек. — Мне нужна только Кэтрин. Вы можете попросить меня о какой-либо другой услуге, Берн, потому что жениться ради того, чтобы вы получили свои деньги, у меня больше нет желания.
У нее еще сильнее забилось сердце. В этот момент один из мужчин сказал:
— Подождите минутку.
Раньше чем Кэтрин успела отскочить, дверь распахнулась, и она оказалась лицом к лицу с бородатым гигантом. Он смотрел на нее со свирепым видом.
— Кто вы такая и почему бродите здесь и подслушиваете чужие разговоры? — прорычал он.
Это определенно был виконт Дракон собственной персоной.
— Прошу прощения, но я… — залепетала Кэтрин.
— Кэтрин?! — воскликнул Алек. Подойдя к двери, он отодвинул лорда Дрейкера в сторону. — Ради Бога, перестаньте рычать на нее, вы ее до смерти напугаете.
Дрейкер скрестил руки на своей могучей груди.
— Она подслушивала.
— Не важно. — Алек не сводил глаз с лица Кэтрин. — Что ты здесь делаешь?
Собрав все свое мужество, Кэтрин смело шагнула в комнату.
— Ты так и не ответил на мой вопрос: почему ты отказываешься от моего приданого, если я выйду за тебя замуж?
— Прежде чем я отвечу на этот вопрос, должен кое-что тебе рассказать. Не важно, как это повлияет на наши отношения, с меня довольно секретов, которые я должен таить от тебя.
Кэтрин с трудом выдавила из себя улыбку:
— Это звучит довольно зловеще. Не уверена, что способна воспринять все твои секреты.
— Прости меня, дорогая, но это очень важно. — Закрыв дверь, Алек кивнул в сторону своих собеседников: — Ты знаешь Берна, ты слышала, как я говорил тебе о Дрейке-ре. Они… гм…
— Твои друзья. Да, я знаю.
— Они не только мои друзья, Кэтрин. — Алек вобрал в легкие побольше воздуха. — Они мои братья. Мои единокровные братья.
Кэтрин недоуменно посмотрела на Алека:
— Но ведь это означает, что…
— Что мой отец — его высочество. Моя мать имела кратковременную связь с принцем. И я — результат этой связи.
Кэтрин не могла поверить в то, что услышала.
— А принц знает об этом?
— Никто не знает, кроме двух старых слуг графа.
А Алек доверил этот секрет и ей. Он сын принца. Нуда, конечно же! Теперь это объясняло очень многое: почему старый граф так сурово обращался с Алеком, почему сам Алек не любил говорить о своих родителях… И почему он смотрел на Кэтрин с таким страхом.
Кэтрин улыбнулась Алеку ободряющей улыбкой:
— Для меня это не имеет значения. Мне безразлично, кто твой отец. Безразлично, кто твои друзья или братья. Мне небезразличен только ты!
Алек на мгновение застыл, а затем, словно внезапно вспомнив о присутствующих, посмотрел в сторону братьев. Те что-то невнятно проговорили о необходимости найти еще немного бренди и вышли.
Как только дверь закрылась, Кэтрин сказала:
— А теперь ты ответишь на мой вопрос?
Лицо Алека просветлело, и он сделал шаг к ней навстречу.
— Ты наверняка знаешь ответ.
— Я хочу услышать от тебя.
— Очень хорошо. — Алек обнял Кэтрин и притянул к себе. — Я люблю тебя, Кэтрин. Я люблю тебя и всегда буду любить.
Их губы встретились, и сердце Кэтрин готово было выпрыгнуть из груди. Поцелуй Алека был такой нежный и такой пылкий, что она не могла поверить в то, что когда-то хотела добровольно от него отказаться.
Слегка отстранившись, Алек добавил:
— Я начал влюбляться в тебя с той минуты, когда ты сказала, что я слишком беззаботен, чтобы превратить свою жизнь в клише.
Кэтрин взяла его лицо в ладони.
— Ой, Алек, я так люблю тебя! Очень-очень! — Глаза Кэтрин сияли от счастья.
— Достаточно для того, чтобы выйти за меня замуж? — хриплым голосом спросил Алек. — Я мало что могу тебе предложить взамен, но если мы сдадим Эденмор в аренду…
— Мы не сдадим Эденмор в аренду. — Кэтрин обняла его за шею. — Моего приданого хватит, чтобы восстановить его.
Алек слегка нахмурился:
— Я сказал вполне определенно: обойдусь без твоих денег. Я смогу позаботиться о тебе сам.
— Если ты думаешь, что я позволю тебе служить в кавалерии, где тебя могут убить, или скакать на арене цирка вместе с другими хорошенькими
