попалась в его западню. Ей уже не помочь. К своему ужасу, она больше не могла сопротивляться. Словно какой-то дьявольский ветер подхватил ее и подбросил в воздух, ее швырнуло на какое-то божественное плато, где она не могла делать ничего, лишь держаться изо всех сил и изумленно вскрикивать.
Экстаз, волна за волной, накатывал на нее, отнимая рассудок и самообладание. Она дрожала от его ласк, так неистово мечась на кровати, что боялась соскользнуть из этого мира в какой-то иной.
Прилив первобытного желания вспенивался и бурлил в жилах Пэгана, пока он наблюдал, как Дейрдре изгибается и дрожит в пароксизме освобождения, сжимая кулаки, с лицом, искаженным страстью. Боже! Он хочет ее немедленно! Пока она извивается в оргазме. Пока вскрикивает от наслаждения. Прежде чем это закончится и она вернется на землю.
Ждать было невыносимо.
Но он подождет. Он человек слова. Поэтому он изнемогал от неутоленного желания, в то время как она лежала, тяжело дыша в отзвуках чувственного взрыва.
Наконец он ткнулся носом ей в шею и прошептал:
– Ты не сопротивлялась. Ты сдержала слово. Я, уважаю тебя за это. – Бисеринки пота усеивали его лоб, когда он произносил слова, которые должен был произнести. – Теперь я должен сдержать свое. – Он протянул руку, чтобы заправить влажную прядь ей за ухо. – Я поклялся твоей сестре, что не овладею тобой против твоего желания. – Он приложил костяшки пальцев к ее шее, где колотился пульс. – Если в глубине души ты не хочешь нашего союза, скажи это сейчас. Ибо, предупреждаю тебя, жена, ничто другое не загасит пламени моего желания.
Дейрдре была унижена. Совершенно унижена. И смущена. И сконфужена. И потрясена. И познала миллион других оттенков унижения, которых она никогда прежде не испытывала. Да, в прошлом она знавала поражения, но на поле битвы, а не в собственной спальне и никогда – по собственной воле. В борьбе с ее самым грозным противником собственное тело предало ее. Она совершенно утратила контроль над ним.
Но хуже всего, что она все еще испытывает неистовую, необъяснимую, неутоленную жажду к этому развратному варвару, который называет себя ее мужем. Ее проклятая плоть все еще подрагивает от желания. Груди страстно ждут его прикосновения. А губы – его нежного поцелуя.
Даже сейчас, когда ненависть бурлит в ней, плоть пылает от жажды его ласк.
Но она не может сдаться на милость этого желания. Дейрдре Ривенлох никогда не сдается. Это урок, с большим трудом усвоенный долгими днями на тренировочном поле. Пэган бросил свой меч и протянул ей руку, чтобы положить конец этому сражению, предлагая собственную капитуляцию. И, видит Бог, она ухватится за это.
Сердце ее стучало громче, чем молот оружейника. Но она набралась смелости посмотреть в его подернутые пеленой желания глаза и сказать то, против чего возражало ее тело.
– Знайте же, сударь, – ее голос прервался, – я не сопротивляюсь, потому что дала слово. Но я не лягу с вами в постель по желанию ни в эту ночь, ни в какую другую.
В ту же секунду взгляд его стал холодным, а мускулы лица напряглись, выдавая затаенную борьбу страстей.
– Как пожелаешь, – тихо, но твердо произнес он.
Он отпустил ее и отодвинулся. Ей бы следовало испытать облегчение, но она не доверяла его спокойствию, за которым бушевала безмолвная ярость. Она осторожно потянулась за одеялом и натянула его до подбородка, впервые в жизни чувствуя неловкость из- за собственной наготы.
Он повернулся к огню, где в очаге мерцали красные угольки, и попытался успокоиться. Она видела по тому, как поднимались и опускались его плечи, что он пытается совладать со своим дыханием, и возможно, с гневом.
После многозначительного молчания он снова повернулся к ней с непроницаемым лицом. Потом взялся за края рубашки и стащил ее через голову.
В какую-то секунду ей показалось, что он передумал и собирается нарушить свою клятву, силой навязать себя ей. Но в холодных глазах его затаилось спокойствие.
И в следующее мгновение она поймала себя на том, что ее взгляд непроизвольно блуждает по великолепным контурам его обнаженного тела. Золотистое сияние свечей подчеркивало каждый внушительный мускул, и Дейрдре увидела, что он, конечно, сильнее, чем любой из ривенлохских рыцарей. Плечи его широкие, руки крепкие, грудь массивная. Неудивительно, что он смог так легко усмирить ее. И ниже, прежде чем поспешно отвести глаза, она заметила его все еще возбужденное древко, торчащее из темной поросли.
Кожа ее сделалась теплой, а дыхание застряло в горле. Святые угодники, он самый красивый мужчина из всех, которых она когда-либо видела. Не желая того, она вновь ощутила предательское сладостное покалывание между ног. Дьявольщина! Вопреки здравому смыслу, вопреки собственным ее благим намерениям, да поможет ей Бог, она… взволнована видом Пэгана.
Этого не может быть!
Наверное, он каким-то образом околдовал ее. Или, возможно, это лишь временный недуг, который исчезает с каждым проходящим мгновением. Но в этот момент, будь проклята ее слабая душа, она хотела его снова.
Он резко отшвырнул рубашку в сторону. Словно ее тут и не было, сдернул простыню с кровати. Она оборонительно подтянула колени кверху. А потом он совершил престранную вещь. С тихим стоном и сильным рывком он сорвал повязку со своей груди, обнажив и открыв рану, которую она нанесла ему. Из пореза стала сочиться свежая кровь. С небрежным хмыканьем он дал крови потечь, после чего вытер рану постельным бельем.
Девственная кровь. Конечно. Это будет выглядеть, как если бы они подтвердили свой брак. Дейрдре почувствовала укол вины, когда взглянула на вновь открывшуюся рану Пэгана. Он поступил по- рыцарски.
Но он больше не притронулся к ней и даже не заговорил. Обойдя комнату, задул все свечи, забрался на постель с ней рядом, натянул одеяло и повернулся на бок, спиной к ней.
Ей бы следовало испытывать удовлетворение. Она победила в их столкновении. Да, гордость ее была сильно задета, ибо Пэган обратил ее тело против нее. Но разве она не одержала победу? В конце концов, она помешала ему подтвердить их брак. И победила.
Так почему же она чувствует себя так неловко?
Да потому, поняла Дейрдре, что не
Проклятие! Реальность горька, как полынная настойка. Хотя Пэган кажется надменным, грубым и жестоким, она должна посмотреть правде в глаза. Ее муж – человек непоколебимой чести.
Пэган ударил по валику, чтобы поудобнее пристроить свою голову. Ад и все дьяволы! Впервые в жизни он жалел о своем благородстве. Да поможет ему Бог, хотелось схватить свою новобрачную, хочет она или нет, и вонзиться своим раскаленным древком глубоко в ее бархатную плоть. Ведь то, что происходит, несправедливо. Она должна быть его. Это его право – сделать ее своей этой ночью – телом и душой. Он готов был откусить себе язык за то, что дал это проклятое обещание.
Но он был так уверен, что Дейрдре не устоит перед ним. Женщины
Каким-то образом этой упрямой девице удалось остаться равнодушной. Это немыслимо!
Он надеялся, что жжение открывшейся раны утихомирит его похоть, но не тут-то было. Его плоть немилосердно пульсировала, напоминая, что он даже не осмелился успокоить дикого зверя, погрузившись между ног какой-нибудь другой красотки. Не сегодня. Ведь он проводит брачную ночь с хозяйкой замка, и люди Ривенлоха не одобрят и не поймут, если их новый управляющий отправится искать утехи на стороне именно в эту ночь.
Завтра, возможно, если Дейрдре все еще будет продолжать играть в сопротивление, он отыщет какую-нибудь хорошенькую шотландку, которая согреет его в постели.
Он нахмурился, напряженно вглядываясь в темноту, гадая, возможно ли это. Он не видел здесь девушки, которая бы сравнилась с Дейрдре. Она не только красива, но и полна жизни, мудрости и остроумия. Действительно, хоть его и терзала невозможность заняться любовью, он не мог не восхититься силой воли Дейрдре, ее стойкостью даже против собственных желаний. Это редкость для женщины, по крайней мере, для тех женщин, с которыми он знаком. Если она когда-либо решит лечь с ним по собственной воле, то будет горячей и страстной партнершей, он уверен. Да, это будет ночь непревзойденного экстаза, иначе и быть не может.
Но та ночь – не сегодняшняя. Сегодняшняя ночь будет длинной, мучительной, пустой и несчастной.
Глава 11
Дейрдре раздраженно ворочалась на постели, пытаясь перетащить на себя одеяло, которым завладел Пэган. Невозможно было спать с кем-то, кто занимает большую часть кровати. Особенно когда этот кто-то такой чертовски… привлекательный.
Он мог бы быть еще более привлекательным, даже неотразимым, напомнила она себе. И, хотя ей не хотелось думать об этом, в одну из предстоящих ночей так и
Но в данный момент ее спальня – всего лишь еще одна арена борьбы для него, та, где он может заявить о своей победе. Она уже чувствует, как ее господство ускользает, когда он вторгается в ее жизнь, навязывает ей своих людей, приказывает слугам, планирует
