вело к опасному самокопанию.
А вдруг их отношения изменились?
Она взмахнула мечом, обезглавив одуванчик.
Что, если он счел ее капитуляцию в постели доказательством своего господства?
Она закусила губу.
Что, если он предстанет перед ней сегодня с самодовольной снисходительностью победителя?
Дейрдре развернулась так резко, что споткнулась о собственную ногу и вынуждена была ухватиться за ворота. Она тут же раздраженно оттолкнулась, украдкой оглядевшись, не видит ли кто. Но что беспокоило ее больше всего, что учащало пульс и заставляло кулаки сжиматься, так это осознание, что их отношения
Напротив, воспоминания ее были крайне приятными, когда, например, она любовалась Пэганом, спящим с обманчивой невинностью с ней рядом. Сердце ее трепетало, когда она услаждала свой взор видом его взъерошенных волос, чувственного рта, мужественного подбородка, покрытого отросшей за ночь щетиной, открытой ладони. Ее обнаженное бедро касалось его бедра, и, как металл на кремне, искрил покалывающий жар, который охватывал все ее тело быстрее лесного пожара. Да, теперь она досконально знает своего врага. Знает… и желает его.
Это ужасное открытие оставляло ее безрассудно уязвимой, ибо Пэган знает, что ее слабость – это
Она испустила судорожный вздох. Нельзя позволить ему понять это. Она должна делать вид, что осталась равнодушной к тому, что произошло этой ночью. Она должна вести себя так, словно они никогда не целовались и не прикасались друг к другу и, да поможет ей Бог, не сливались в единое целое.
Она клинком рассекла солнечный луч пополам, развернулась кругом и сделала несколько выпадов, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме великолепного норманна, который целовал ее так греховно и наполнил своим семенем. И своей силой. И любовью. Унес ее в небеса в своих руках…
– Ты рано.
Дейрдре ахнула, чуть не споткнувшись о свой меч. Перед ней стоял сам мужчина, одетый в голубой плащ и облегающие рейтузы, такой же прекрасный, золотистый и сияющий, как сам рассвет. Святая Мария, ее воспоминания нахлынули с новой силой. Неужели она и в самом деле отдалась этому Адонису прошедшей ночью? Неужели лежала губы к губам, грудь к груди, плоть к плоти с этим великолепным телом?
Почувствовав, как кровь бросилась в лицо, она заставила себя отвести взгляд, изучая рукоятку своего меча, как будто никогда раньше ее не видела.
– Ты опоздал, – удалось лишь выдавить ей.
Он мягко усмехнулся, и этот звук соблазнительно закружился вокруг ушей.
– Сегодня ночью мой сон был особенно крепок.
Она поневоле вскинула глаза, поймав его многозначительную улыбку. Щекам стало горячо, сердце пустилось вскачь. Господи, он совершенно неотразим. Его сонная улыбка очаровательна. Дерзкие искорки в глазах манили, соблазняли ее. Даже небрежное буйство волос вызывало трепет воспоминаний, который растекался по жилам. Господи помилуй, как же ей удастся скрыть свое влечение к нему?
Надо отвлечься, решила она. Все, что угодно, лишь бы не думать о нем. А лучшее отвлечение – это поединок. Есть только одна проблема. Он явно пришел не драться.
– Ты без доспехов.
Он пожал плечами:
– Не было времени. Но это не важно. Я и так могу защищаться. – Затем он прищурился, глядя на нее с притворным сомнением. – Если только ты не намерена разить насмерть.
Слабо улыбаясь, Дейрдре покачала головой. Она и сама легко вооружена: в одной кольчуге поверх стеганой куртки. Она взмахнула мечом в воздухе.
– Начнем?
Вытащив свой меч из ножен, он открыл перед ней ворота на тренировочное поле, пробормотав, когда она проходила:
– Как ты сегодня? Не болит?
Кровь ударила ей в лицо. Как ему не стыдно спрашивать у нее такое? Да, между ног немного саднит, но…
– Массаж помог?
Она заморгала. Мышцы. Ну конечно. Он имел в виду ее мышцы. Тут же раскаявшись, она пробормотала:
– Да, спасибо.
Боже, потребуется приложить немало усилий, чтобы не растерять сосредоточенность.
Вопреки ее ожиданиям, вместо того чтобы отвлекать ее от неподобающих мыслей, поединок с Пэганом сделал их лишь еще острее и четче. Она никогда не сознавала, насколько схож акт совокупления с фехтованием: наступление – отступление, выпад – отход. Пэган сражался во многом так же, как и занимался любовью, – со страстью, мастерством и терпением. Он двигался с легкой грацией, однако без малейшей суетливости. Каждый выпад, каждый бросок, каждое движение и каждый звук напоминали ей их горячее слияние. Скоро, несмотря на постоянную саднящую боль между ног, несмотря на неподходящее место и время, несмотря на ее прежнюю решимость, желание вспыхнуло и разгорелось с новой силой.
Глава 23
Сексуальное нападение на него не было осознанным решением с ее стороны.
На самом деле началось оно достаточно невинно.
Кончик ее меча зацепился за его накидку и разрезал ткань на плече, отчего та обвисла.
Она взялась за край кольчуги, приподняв ее значительный вес, и Пэган быстро развязал завязки ее полотняных штанов, последней преграды между ними.
Дейрдре не могла больше ждать. В крови ее горел огонь. Кожа жаждала его прикосновения. Чресла переполнялись желанием. Она оседлала его и устремилась вперед, насадив себя на него.
– А! – вскрикнул он, откинув голову назад, словно она нанесла ему смертельный уд ар.
Она открыла рот от изумления. Не было слов, чтобы описать восторг их слияния, головокружительный триумф власти, которую она имела над ним, затем ее освобожденного от оков блаженства, когда она сама задала темп их соитию, покачиваясь в старом, как мир, ритме.
Кольца кольчуги позвякивали с каждым движением, как тамбурин, аккомпанирующий их горячему танцу. Кровь ее, уже разогретая поединком, бурлила в жилах, словно лава. Нежное трение его плоти внутри ее многократно усиливало ее неодолимую жажду. В ушах начался странный звон, который делался все громче и сильнее, обволакивая ее чувственной музыкой, знаменуя приход эйфории.
Он положил ладони ей на плечи, когда она оседлала его, пытаясь замедлить темп.
– Я не могу… ждать, – выдохнул он.
Она не представляла, зачем он должен ждать. Он хотела ее немедленно. Сейчас.
Схватив его за запястья, она отвела его руки назад, наклонившись и придавив их к соломе у него над головой.
Это, казалось, еще больше огорчило его.
– О Боже, женщина! – Его глаза потемнели от беспомощного вожделения. – О Боже!
Но ей было все равно. Это ее рандеву. Ее восхитительно сладкая месть. Сегодня она его госпожа.
Ее кольчуга растеклась по его груди, волнообразно покачиваясь в увеличивающейся скорости. Он крепко зажмурился и повернул голову вбок. Челюсти его были стиснуты, словно он силился сдержать неминуемый поток. Дейрдре, однако, держала глаза открытыми. Ей хотелось видеть его поражение, его капитуляцию, его подчинение. Капелька пота скатилась с кончика ее носа ему на щеку, и внезапно тело его застыло. Под ее руками кулаки его сжались, и гримаса сильнейшей агонии исказила лицо. Это восхитительное зрелище, подобно катапульте, подбросило ввысь ее собственную страсть. И когда он выгнулся, дернулся и громко застонал в освобождении, она победоносно последовала за ним в этот омут блаженства. Мгновение спустя, выдохшаяся, Дейрдре растянулась на нем, слушая, как замедляется его сердцебиение, купаясь в чувствах, которые едва ли понимала. Да, она чувствовала свою власть. И господство. И самодовольство. Но она не осуществила месть, и никогда не осуществит, ибо обнаружила, что триумф занятий любовью принадлежит не ей одной. Это их общий триумф, как у двух равных по силам противников, каждый поединок которых неизбежно должен оканчиваться победой обоих. Это так странно.
– Вы сразили меня наповал, миледи, – обессиленно пробормотал он.
Она улыбнулась:
– Нет. Я слышу, как твое сердце бьется.
– Да, мое сердце бьется для тебя. Но, уверяю, все остальное у меня мертво.
Ее улыбка сделалась шире.
– Я знаю способ вернуть мертвого к жизни. – Она шаловливо пробежала пальцами по его ребрам.
Он тут же схватил ее за руку, застонав:
– О нет, помилосердствуй, умоляю!
Она пожалела его, вновь мирно устроившись у него на груди. Он обнял ее, и несколько минут они лежали не шевелясь.
– Ты знаешь, какая ты удивительная? – прошептал он ей в волосы.
Его слова привели ее в смятение. Она не знала, что ответить ему.
Но прежде чем она нашлась что сказать, он нежно обхватил ее затылок ладонью.
– Я так рад, что выбрал именно тебя себе в жены.
Она подняла голову и нахмурилась.
– Не ты выбрал меня, – поправила она, – а я тебя.
– В самом деле? – Его глаза искрились лукаво, загадочно.
– Да, – заверила она его.
Он грустно вскинул брови.
– Подозреваю, это была больше… жертва, чем выбор.
Она провела пальцем вдоль шрама на его груди.
– Я не… жалею о своей жертве.
– Не жалеешь? – Он печально усмехнулся, затем добавил: – Рад это слышать.
Дейрдре положила голову, чтобы послушать, как
