времени, когда они с Эленой благополучно втащили отца на стену и отвязали от него веревку, дюжина английских рыцарей достигла основания внешней башни.
Дейрдре в отчаянии смотрела на них. Веревка, которую она планировала бросить Пэгану, бесполезно лежала у ее ног. Она опоздала. Враги уже схватили его.
– Не стреляйте! – закричала она лучникам, моля, чтобы они услышали ее. – Не стреляйте!
Пэган не сопротивлялся своим захватчикам. Он – отважная душа, но достаточно умен, чтобы понимать, когда силы неравны. Слезы отчаяния жгли глаза Дейрдре, когда она в беспомощном ужасе наблюдала, как они грубо подняли его на ноги.
Это нечестно, думала она. Это издевательство над справедливостью. Она вытерла злые слезы. Ад и все дьяволы! Она не допустит этого. Ни за что, когда Пэган поступил так благородно, спас ее отца ценой собственной свободы.
– Нет! – закричала она. – Отпустите его, ублюдки!
Он резко остановился, оглянувшись, чтобы ответить ей.
– Не сдавай крепость, что бы ни было! Один человек – невеликая жертва. Не дай Ривенлоху па…
Слова его были прерваны, когда один из рыцарей ударил его, заставляя замолчать, и он обвис у них на руках. Она дернулась, ощущая этот удар так, словно били ее. А потом они потащили его, бесчувственного и уязвимого, прочь от Ривенлоха, в сгущающиеся сумерки, в лагерь врага.
– Пэган!
Ее крик унес ветер, похоронив под раскатом грома, сотрясшим небо. Она готова была бушевать как гроза, орать на небеса, осыпать грязными оскорблениями врага, проклинать англичан за такую несправедливость. Но это не поможет. Никакими словами не выразить такой ужасной ярости. Поэтому она безутешно понурила голову. Несдерживаемые слезы покатились по щекам, падая на обломки под ногами. Она с такой силой стиснула кулаки, что крест на кольце Пэгана оставил отпечаток у нее на ладони.
Еще никогда не испытывала она такого бессилия. Никогда не представляла, что может так глубоко переживать из-за норманна.
Пэган очнулся от резкого пинка в ребра. Он рефлекторно дернулся, но почти не мог шевелиться, ибо руки и ноги у него были связаны. Заморгав, он попытался сориентироваться. Он лежит на мокром ковре внутри полосатого шатра. Тени от языков свечей освещают палатку.
Это хорошо. Значит, англичане не будут пытаться штурмовать Ривенлох ночью, что даст его людям время лучше подготовиться к защите.
Его окружали грязные дикари, мокрые, оборванные и воняющие после долгих дней в дороге, которые сидели на корточках и прищуривались, словно разглядывали какого-то диковинного зверя.
– Пэган, – проворчал кто-то.
Пэган поднял глаза. Это, должно быть, один из английских лордов-разбойников. Чернобородый здоровяк со щербатой ухмылкой уставился на него.
– Так Железная Дева назвала тебя, – самодовольно сказал мужчина. – Это редкое имя. Я думаю, ты рыцарь Камелиарда.
Остальные дикари нетерпеливо подались вперед, как мужчины, играющие в кости и сделавшие ставку на его ответ.
– Никогда о таком не слышал, – проговорил Пэган.
– Так ли? – спросил второй, поглаживая рыжую щетину на подбородке. – Тогда, полагаю, ты просто какой-то случайный бедняга, которого послали вытащить старого пьяницу, свалившегося с башни.
– Совершенно верно.
Глаза первого мужчины гневно сверкнули, и он снова пнул Пэгана, на этот раз в живот. Пэган застонал от боли.
– Ты лжешь! – прорычал англичанин. Он наклонился ближе, настолько близко, что Пэган почувствовал вонь его немытого тела и гнилых зубов. – Ты он, это точно. И ты еще ответишь за то, что нарушил наши планы.
Без сомнения, он нарушил их планы, подумал Пэган. Англичане, вероятно, полагали, что замок охраняется тремя шотландскими девушками и кучкой необученных рыцарей.
– Но имей в виду… – третий мужчина выкатил на него свои черные глазищи, – это всего лишь небольшая помеха. Держу пари, что за тебя могут отвалить приличный выкуп.
– Вы лишь попусту теряете время, – пробормотал Пэган. – Мои люди не торгуются с английскими свиньями.
Первый мужчина схватил Пэгана за горло.
– Если не твои люди, – с гадкой ухмылкой сказал он, – то, может, твоя бабенка. Эта аппетитная шотландская шлюшка так вопила нам вслед, что…
Дикая ярость обуяла Пэгана. Он плюнул в ухмыляющееся лицо дикаря.
Месть была быстрой – английские стражники тотчас пришли на защиту своего лорда. Кулаки и сапоги молотили со всех сторон. Снова и снова солдаты били его, пока их руки не обагрились его кровью, пока у него на теле почти не осталось живого места.
– Хватит! – наконец заорал их хозяин.
Пэган натужно дышал из-за сломанных ребер. Пот дурноты выступил на лбу. Он уже смирился с тем, что придется поплатиться жизнью, если понадобится, ради безопасности Ривенлоха. Это не только его долг как королевского воина, но и его желание как мужа Дейрдре. Он рисковал жизнью, чтобы спасти ее отца, потому что не мог видеть, как она страдает. Спускаясь со стены башни, он уже сознавал, что преимущество не на его стороне.
Но, зная, как сильно Дейрдре привязана к лорду, зная, что она скорее сдаст Ривенлох, чем позволит им мучить отца, Пэган сделал то, что считал разумной жертвой. Дейрдре будет гораздо легче смириться с тем, что он оказался в плену, чем потерять любимого отца.
И похоже, эти страдания завтра возобновятся.
Англичане не дураки. Они могли бы разрушить крепость своим мощным орудием, но это было бы не слишком мудро, ибо как только они завоюют Ривенлох, им понадобится охранять свою добычу от других посягателей. Разрушение крепостных стен лишь ослабит их собственную способность к защите. Их стенобитная праща при всей ее эффективности, по существу, палка о двух концах.
Они явно считали Ривенлох легкой добычей – удаленный, неохраняемый замок, руководимый слабоумным лордом, поэтому планировали лишь взять шотландцев на испуг. Но теперь убедились, что все не так просто, что благоразумнее будет захватить замок при помощи хитрости или переговоров.
Англичане воображают, что обрели в лице Пэгана ценного заложника. Они, разумеется, ошибаются. Люди Пэгана приучены строго выполнять его приказы. Он велел Роуву удержать замок, что бы ни случилось. Пэган твердо верил, что он так и сделает.
– Но ведь что-то же можно сделать! – бросила Дейрдре сэру Роуву, который засопел и угрюмо насупился, глядя в свой кубок с элем.
Остальные рыцари, собравшиеся в зале, затихли, прислушиваясь к этому жаркому спору. Лорд Геллир, лишь смутно сознавая, что происходит, сидел у огня с кружкой подогретого вина. Мириель успокаивала парочку хныкающих детишек в углу зала. Но Элена, кусающая ногти возле Колина, который лежал без сознания у очага на соломенном тюфяке, напряженно прислушивалась; Дейрдре притушила с трудом сдерживаемую злость.
– Он же ваш командир. Вы не можете просто оставить его… – У нее перехватило горло.
Но к ее изумлению, когда она обежала глазами зал, вглядываясь в лица людей Пэгана, то увидела тот же упрямый отказ в их отведенных глазах.
С криком ярости она выбила кубок из руки Роува, расплескав вино по полу. Темная жидкость впиталась в камышовый настил как пролитая кровь.
Не говоря ни слова, он выпрямился в полный рост, возвышаясь над ней. Остальные рыцари Камелиарда последовали его примеру. Напряжение раскалило воздух.
Эл внезапно вскочила на ноги.
– Да что с вами такое, норманны? Вы что, кучка жалких трусов, боящихся темноты?
Мускул на щеке Роува задергался, и Дейрдре увидела, что рука его стиснула рукоятку меча.
– Нет! Шотландцы не трусы, – задорно провозгласила она, расталкивая рыцарей Ривенлоха, ударяя некоторых из них в грудь, а других хлопая по плечам. – Мы сразимся с англичанами, верно, парни? Без помощи этих жалких, трусливых…
– Вы не покинете крепость. – Голос Роува был таким же строгим, как и его лицо.
У Эл потемнело в глазах.
Дейрдре толкнула наглого рыцаря в грудь.
– А ты не будешь отдавать приказы в моем замке!
Хотя взгляд его стал суровым, он не сделал попытки ответить на удар.
– Это не мои приказы, миледи. Это приказы Пэгана.
– Что? – изумилась Дейрдре.
– Что? – повторила Элена.
– Прежде чем отправиться на выручку вашему отцу, он приказал мне удержать крепость любой ценой.
Дейрдре сузила глаза.
– Это было до того, как его взяли в заложники.
– Он знал, что такое может случиться. Потому и отдал мне строгий приказ.
– Какой приказ?
– Не вступать в переговоры.
– А разве кто-нибудь говорил о переговорах? – резко возразила Элена. – Я говорю, что мы должны пойти туда и сразиться с ублюдками. Правильно, парни? – Она вскинула руки, вызвав хор одобрительных выкриков ривенлохских рыцарей.
– Нет! – рявкнул Роув. – Первый, кто сделает шаг за ворота, будет застрелен камелиардскими лучниками за предательство.
Глаза Элены расширились.
Нормандские рыцари осторожно отодвинулись от ривенлохских мужчин, держа руки поближе к оружию, сознавая опасность раскола в стане осажденных, Шотландцы застыли, настороженно водя глазами. Воздух сделался тугим, как натянутая тетива.
– Надеюсь, это несерьезно? – прошептала Дейрдре.
Губы Роува вытянулись в тонкую линию, и Дейрдре сразу увидела, что вассал Пэгана так же недоволен его приказом, как и она. Но он преданный солдат и дал клятву Пэгану.
– Мы охраняем Ривенлох по королевскому приказу. И это важнее жизни одного человека. Любого человека, миледи.
Он с трудом выдавил последние слова, и Дейрдре внезапно поняла, что судила Роува слишком резко. Он тоже, вероятно, жаждет найти любой предлог, чтобы вырваться из крепости, отрубить с
