ужасно несчастливы вместе. И я не хочу, чтобы вы думали, будто я завлекла вас в ловушку, чтобы женить на себе, как ваша мать поступила с вашим отцом. Я бы не вынесла, если бы вы стали винить меня за то, что я разрушила вашу жизнь.
– Я ни в чем тебя не виню, – вымолвил он.
– Ясное дело. Женщина обманом вынудила его жениться, а он не хотел…
– Нет. Его ошибка состояла не в том, что он позволил хитростью вовлечь себя в женитьбу, а в том, что он так сильно влюбился, что полностью потерял чувство реальности.
Джордан продолжал настойчиво смотреть на девушку.
– Его затуманенный любовью разум принял ограниченность за наивность, а легкомыслие за свойственный молодости энтузиазм. Он не замечал ее недостатков по той простой причине, что позволил слепым эмоциям руководить своим поведением. Он думал не головой, а местом, расположенном гораздо ниже.
Железным усилием воли Джордан отбросил воспоминания.
– Женитьба стала причиной его бесконечных мучений. Он очень любил жену, но в то же время она приводила его в ужас, так что он сбежал от семьи, чтобы не сойти с ума. А мать, лишившись своего раболепного поклонника, начала искать утешения в вине. – С горечью в голосе граф продолжал: – Вот что твоя дурацкая «любовь» сделала с двумя совершенно не подходившими друг другу людьми. В конце концов, забавы отца с Купидоном привели к большому несчастью. Можешь ли ты винить меня за то, что я считаю чувства опасными?
– Но, Джордан, это только один пример. Твой отец женился во второй раз, не так ли? Разве он тогда не был влюблен?
– О, он был влюблен, правда. Отец никогда не извлекал уроков из своих ошибок.
– Значит, она тоже оказалась неважной женой? – прошептала Эмили.
Лицо Джордана смягчилось при воспоминании о Мод.
– Она была настоящим ангелом. – Он слегка улыбнулся Эмили. – Иногда ты напоминаешь мне ее.
Девушка покраснела, но не отвела взгляда.
– Значит, вы понимаете? Любовь не всегда приводит к несчастью.
– Ты не понимаешь. Они провели вместе несколько чудесных лет. Потом она тяжело заболела, и отец совсем потерял себя. Она так много для него значила, что ему невыносима была даже мысль о возможной потере. – Голос Джордана зазвучал еще более мрачно. – В конце концов он всецело посвятил себя уходу за ней и превратился в жалкий призрак человека, буквально сгорая от отчаяния, что ничего не может сделать для ее спасения. Он умер вскоре после ее кончины, потому что не смог без нее жить. По моему мнению, так это именно Купидон выпустил в него стрелу, от которой он умер, оставив сына и падчерицу круглыми сиротами, без всякой поддержки.
Некоторое время они оба сидели, погрузившись в молчание, тишину нарушало только шлепанье копыт по грязной дороге. Затем Эмили тяжело вздохнула.
– Мне так жаль, – прошептала она.
На лице ее отразилось сожаление, и это привело графа в бешенство.
– Я рассказал это тебе вовсе не для того, чтобы опечалить тебя или вызвать к себе жалость. Я просто подумал, что тебе следует знать правду. Даже если бы я захотел полюбить тебя, я бы не смог. – Увидев, как она побледнела, он добавил: – Но это не означает, что мы не сможем жить в спокойном, вполне разумном браке. Правда, если не омрачать его эмоциями, он может оказаться гораздо лучше многих других.
– Вы и в самом деле так думаете? – Эмили гордо вздернула подбородок, в глазах ее светилось сожаление и боль… и какое-то еще, более глубокое чувство. – А что, если я по-настоящему полюбила вас?
К его неудовольствию, первой его реакцией на это простодушное заявление была неуемная радость. Эмили, его Эмили любит его?!
Затем практичная сторона его натуры снова взяла верх, и он заставил себя произнести:
– Это не так. Ты путаешь желание с чем-то еще, что вполне понятно при данных обстоятельствах.
– Не надо относиться ко мне свысока, Джордан, – огрызнулась Эмили. – Может, я и наивна, и молода, и все такое прочее, но я далеко не глупа. Я отлично знаю, что чувствую.
Стараясь тщательнее выбирать слова, он сказал:
– Если это и правда, я не вижу причин, почему это мешает нашему браку. При условии, что ты поймешь, что я не… не способен любить.
– А твой отец понял, что твоя мать не способна любить? – ответила Эмили. – Разве это сделало их брак успешным?
Она не могла бы ударить больнее. Он напрягся.
– Это совсем другое дело. Мои родители не подходили друг другу. Мы подходим.
Она горько рассмеялась.
– О конечно! Вы граф, а я дочь священника.
– Это не имеет для меня никакого значения, – горячо возразил он.
– Сейчас – может быть. Но впоследствии будет иметь. Однажды утром вы проснетесь и почувствуете, что стыдитесь меня. – Эмили посмотрела в окно на густой лес, который они теперь проезжали. – Если бы вы любили меня, вы, возможно, не обратили бы внимания на отсутствие у меня утонченности и знания светских правил, но поскольку этого нет, все эти мелочи станут постоянно смущать вас, ставить в затруднительное положение.
– Ты забываешь о своих других замечательных способностях – о своем даре исцелять, о своей сообразительности, о своем мягком характере…
– А зачем графу все эти качества? Чтобы вылечиться, вы можете пригласить любого врача, которого можно нанять за деньги. Для советов к вашим услугам лучшие умы среди ваших друзей. И я сомневаюсь, что вам вообще нужна женщина с мягким характером.
В этом она ошибалась. Ее характер в первую очередь привлекал его в ней. Но она бы ни за что этому не поверила, при своем упорном стремлении держаться в тени.
Однако было кое-что, чему она не могла не поверить.
– Ты забываешь об одной, очень существенной своей способности. – Он взял ее за подбородок и приподнял его, пока она не взглянула ему в лицо неуверенными, почти настороженными глазами. – О способности удовлетворять меня в постели.
Он провел рукой по ее наспех причесанной голове и вытащил несколько шпилек, из-за чего ее волосы золотым водопадом рассыпались по плечам. Голос его прозвучал хрипло, когда он погладил ее по раскрасневшейся щеке, из-за тряски кареты движения его были порывисты.
– Я никогда не испытывал такого наслаждения, как прошлой ночью. Из-за одного этого я хочу дать тебе свое имя.
Он склонился к ее лицу. Если словами не удается убедить ее выйти за него замуж, он воспользуется другими средствами. Но он должен убедить ее. Может, он и не влюблен, но он пришел к выводу, что очень удобно иметь жену. Особенно если эта жена – Эмили.
Лицо ее вспыхнуло желанием, но она постаралась скрыть это.
– А что будет, когда вам надоест заниматься со мной любовью?
Явная нелепость подобного заявления вызвала у него улыбку.
– Мне это никогда не надоест.
И прежде чем она успела выдвинуть новые возражения, он прильнул к ее губам.
Глава 18
Но что такое ложь?
Простой ответ:
– Не более как правда в полумаске.
Чуть позже Эмили сидела в сорочке, натягивая чулки, а Джордан в одних брюках склонился над корзинкой, которой их снабдили в гостинице, и исследовал ее содержимое. Прилив нежности охватил девушку, когда она заметила на его спине веснушки, темные скопления их разбегались по рельефным очертаниям его плеч.
Он принадлежал ей. На короткое время, возможно, всего на несколько часов, но он снова принадлежал ей.
Холодный ужас сжал ее сердце. Она должна вернуться в Лондон во что бы то ни стало, даже если для этого потребуется убегать из каждого местечка, где они остановятся. С каждым часом они все дальше продвигаются к северу, и одному Богу известно, как поступит лорд Несфилд, узнав, что она исчезла. Может быть, леди Данди удастся сдержать его ненадолго, возможно даже на день или два, но в конце концов, когда она не появится…
Значит, она должна найти способ сбежать от Джордана.
– Боюсь, колбаса остыла, – сказал Джордан, вытаскивая сальный бумажный сверток. – Но, думаю, здесь найдутся гренки с джемом. О, а вот и фруктовый пирог. Хочешь попробовать?
Он протянул ей пирог и встретился с ней взглядом.
– Что-то не так? У тебя такой вид, будто ты увидела привидение.
Правильнее было бы сказать «вампира» – это точнее передало бы представление о лорде Несфилде, сложившееся у нее в мозгу. Она с усилием выдавила на губах улыбку.
– Я… я просто устала, вот и все. И очень хочу есть.
Он передал ей пирог, затем откинулся на спинку сиденья и развернул сверток с колбасой.
– Здесь полно еды. А когда поешь, сможешь отлично выспаться.
Эмили откусила пирог, но даже не почувствовала вкуса.
– Мы что, вообще не будем останавливаться?
Он сделал вид, что внезапно всецело занялся колбасой.
– Нет, будем, конечно. Мы остановимся пообедать.
– Я думала, что ночь мы проведем в Лестере. На этот раз он помедлил с ответом.
– Возможно.
Получив временную передышку – в конце концов, не могла же она сбежать прямо из кареты, – Эмили решила воспользоваться случаем и побольше узнать о нем. Они разговаривали, как всегда поступают влюбленные, каждому хотелось выведать секреты другого.
А то, с каким жаром он говорил о реформах, показало ей, что он вовсе не так уж отличается от нее, как ей казалось. По крайней мере он пытался понять заботы и тревоги простых людей.
Что ей было неприятно услышать, так это о его тесной дружбе с Йеном. Эмили беспокоило, что он возненавидит ее после того, как лорд Сен-Клер будет уличен и лорд Несфилд начнет действовать.
