Никогда ей не приходилось находиться так близко к мужчине, и она остро ощущала его присутствие, будоражившее ее чувства. Его предплечья, касавшиеся ее спины, мускулы, двигавшиеся, когда он старался развязать узел, его горячее ритмичное дыхание, щекотавшее обнаженную кожу ее шеи, его твердое бедро, прислонявшееся к ее ноге.
Кровь забурлила у нее в жилах. Долгие годы болезни матери и год траура после ее смерти не позволяли Эмили иметь поклонников. В любом случае в Уиллоу-Кроссинг было не так-то много подходящих молодых людей, но все же она могла бы найти кого-нибудь, если бы не была так поглощена уходом за матерью.
Теперь мамы не было в живых, ей было двадцать два и для компании у нее был только отец. Последнее время, когда он стал таким отстраненным, а ее обязанности так сильно сократились, даже отец не мог скрасить муки ее одиночества. И все же она старалась выбросить эти мысли из головы, усердно занимаясь домашним хозяйством.
Вплоть до сегодняшнего вечера. Мужчина, находившийся рядом, мог бы пробудить влечение даже в монахине. Она с беспокойством посмотрела в окно кареты, но это только усилило осознание интимности обстановки. Вокруг было безлюдно и пустынно, слышались только безмятежный стрекот цикад да крики сов, без опаски перекликающихся в ночи. И было темно. Очень-очень темно. И в самом деле, очень опасная обстановка!
Внезапно тесемки развязались.
– Ну вот, пожалуйста, – негромко произнес граф, опуская клочок накрахмаленного шелка ей на колени.
– Благодарю вас.
Она поспешно передвинулась на другой конец сиденья. Он сидел слишком близко и был слишком… слишком привлекательным мужчиной.
Девушка впервые за весь вечер сумела как следует рассмотреть его.
Красив? Неужели Софи действительно использовала этот невыразительный термин для описания графа Блэкмора?
Захватывающий… пугающий… ошеломляющий! В нем было все это и даже больше. И красота составляла лишь очень малую долю.
Поразительно, как много может скрываться под маской в полумраке. У графа и Лоренса оказался почти одинаковый цвет волос и похожее телосложение, но на этом сходство заканчивалось. У Лоренса глаза были широко расставленные и неопределенно-карего цвета. У лорда Блэкмора – глубоко посаженные и такие темные, что казались почти черными, особенно в лунном свете. Щеки Лоренса в основном были бледными, они розовели, лишь когда он смущался. Лорд Блэкмор не смутился бы никогда. Она была в этом уверена.
Но то, как он исследовал взглядом ее лицо, словно пытаясь запечатлеть ее черты, покрыло румянцем ее собственные щеки. Она сразу же пожалела, что сняла маску. Это сделало ее такой… такой незащищенной!
– Трудно разглядеть что-нибудь при этом освещении, но вы не похожи на дочь священника.
Когда она нахмурилась, решив, что он снова сомневается в ее словах, он поспешил добавить:
– Вы поступаете как дочь священника, заметьте. Но вы не выглядите таковой.
Она немного расслабилась.
– А как, по-вашему, выглядит дочь священника?
– Я не знаю. Молчаливая. С худощавым лицом. Благочестиво- самодовольная.
– Вам не часто приходилось встречаться с людьми моего положения, не правда ли, милорд? – язвительно сказала она. – Уверяю вас, у дочерей священников самые различные лица. И разные характеры.
Он улыбнулся:
– Возблагодарим Господа за это.
По его тону было видно, что он полностью одобрил ее внешность. Легкая дрожь пробежала по ее позвоночнику. Силы небесные! Неудивительно, что женщины из кожи вон лезут, чтобы заполучить его в мужья. Какая женщина не пожелает мужчину, способного несколькими словами заставить ее почувствовать слабость в коленях?
Какая жалость, что для нее он под запретом!
Поскольку он продолжал смотреть на нее, девушку бросило в жар. Она быстро схватила маску и снова надела ее.
– Я… я должна быть в маске, когда мы приедем в парк, понимаете?..
– Полагаю, что так.
Ей показалось, или и впрямь в его голосе послышалось разочарование? Конечно, показалось. Просто она вызывает у него любопытство, вот и все. Это совершенно естественно.
Она отвернулась и снова принялась смотреть в окно, но оттого она только острее осознавала его присутствие. Она чувствовала, как он наблюдает за ней, заинтересованный, сдержанный. Хотелось бы и ей проявить такую сдержанность!
– О, посмотрите! – радостно воскликнула она, когда карета неожиданно повернула. – Мы подъехали к парку.
– В самом деле?
Почему у этого мужчины такой… обольстительный голос? Возможно, он и не знает, что его голос звучит так. Отзвука этого голоса ее бросало в дрожь.
– Да, правда, – тупо подтвердила Эмили. Карета дернулась и остановилась, а она все продолжала смотреть в окно.
Но как только шум движения прекратился, она услышала голоса. В парке и совсем близко.
– О нет! Я думаю, здесь кто-то есть.
Он придвинулся к ней и через ее плечо выглянул в окно.
– Я их вижу. Сейчас они проходят под яблоней.
Показались мужчина и женщина неопределенного возраста, они прогуливались, держась за руки, разговаривали и смеялись. Внезапно один из них поднял голову и увидел карету.
Эмили так поспешно отшатнулась от окна, что оказалась почти на коленях у графа. Когда она обернулась к нему, его лицо было всего в нескольких дюймах от нее.
– Что нам теперь делать? – прошептала она. Он стукнул кулаком в потолок.
– Кучер! Еще один круг по аллее.
– Слушаюсь, милорд, – ответил кучер и пустил лошадей легкой рысцой.
Минуту она сидела, оцепенев, прижавшись к нему из страха, что луна осветит ее лицо, когда они будут проезжать мимо парочки. Но когда они миновали сад, граф произнес приглушенным тоном:
– Теперь вы можете убрать руку с моей ноги, мисс Фэрчайлд.
Только тогда она осознала, что пальцами, как клещами, вцепилась в его бедро. Умирая от стыда, она отдернула руку, но твердые мышцы под элегантными бриджами словно выжгли пылающий след на ее ладони.
Он сидел слишком близко, слишком… слишком… под рукой. Она попыталась отодвинуться от него к окну, но там не было больше места. Он тоже не пошевелился. Когда она в тревоге подняла взгляд, то увидела, что он пристально смотрит на нее и его бездонные глаза загадочно поблескивают в лунном свете.
– Кажется, судьба твердо вознамерилась связать нас вместе, – сказал он недовольным голосом.
– О, не говорите так! Наш план может еще сработать!
– А если нет? – Он был так близко, что она явственно ощущала тепло его прерывистого дыхания на своих губах.
– Тогда мне придется столкнуться с последствиями. Хотя я бы предпочла, чтобы моя поездка в карете без сопровождения в обществе мужчины не получила огласки, в том, что так получилось, в значительной степени моя собственная вина. Вам не стоит об этом беспокоиться, милорд.
– Но я должен. Честно говоря, мысль о продолжительной связи с вами уже не кажется мне такой… пугающей, как вначале. – Его взгляд опустился к ее губам, интимно и заинтересованно.
– Вам нет необходимости говорить такое, чтобы пощадить мои чувства.
– Поверьте мне, я сказал это не с целью поберечь ваши чувства. – Он склонил голову, и его рот оказался всего в нескольких дюймах от ее губ. – Правда состоит в том, что я уже долго борюсь с сильнейшим желанием поцеловать вас.
– О, но вы должны сдержать себя! – слабо запротестовала она, у нее уже кружилась голова.
– Да, конечно, должен.
Однако он не сделал этого. Прежде чем она успела возразить или хотя бы уклониться, он накрыл ее губы своими.
Это было потрясение, самое грандиозное потрясение в ее жизни! Кто бы мог подумать, что губы мужчины могут быть такими нежными… или такими дьявольски соблазнительными? Его дыхание, смешавшееся с ее собственным, отдавало бренди, хотя не похоже было, что он хоть немного выпил. Его губы неторопливо ласкали ее, и это подействовало успокаивающе.
Она вздохнула, но затем у нее перехватило дыхание, потому что он обнял ее за плечи и крепко прижал к себе. В тщетной попытке рассеять туман, заволакивающий мозг, Эмили отвернула лицо в сторону, но это привело только к тому, что он принялся осыпать ее быстрыми легкими поцелуями вдоль щеки до мочки уха, следуя линии выреза маски.
– Милая Эмили, – прошептал он, и его дыхание щекотало ей ухо. – Милая, невинная Эмили.
Ее имя звучало непривычно для ее ушей, когда он произносил его подобным образом. Однако откуда он его знает? Ах да, он ведь подслушивал ее разговор с Софи!
– Вы н-не должны н- называть меня так, – запинаясь, пробормотала она. Он куснул ее за мочку уха, и она задохнулась. – Вы… вы должны называть меня мисс Фэрчайлд.
– Хорошо. Поцелуйте меня, мисс Фэрчайлд. Или я сам снова поцелую вас.
– Я… я бы предпочла, чтобы вы… не целовали меня, лорд Блэкмор. Это неприлично.
– Можно подумать, что меня волнуют приличия! – Он поцеловал пульсирующую жилку на ее шее. – Припоминаете мою скандальную репутацию? А меня зовут Джордан. Скажите это.
– Я… я не могу. Это слишком интимно.
– Вот именно.
Обхватив рукой ее талию, он прижал девушку к себе еще крепче, затем свободной рукой приподнял ее подбородок, так чтобы она взглянула в его сверкающие глаза. Сердце ее неистово колотилось в груди.
– Назови меня по имени, – хрипло прошептал он. – Я хочу услышать, как ты произнесешь его.
– Джордан, – выдохнула она. Если они будут и дальше продолжать в том же духе, ему не придется ее губить. Она сама радостно устремится навстречу своей погибели. – Джордан, мы не должны этого делать. Вы… вам не следует меня
