отстраняющий жест рукой и сказал:
– Это не имеет значения. Я никогда не питал к Пенелопе такого рода чувства.
– Это имеет значение! – прошипела Девон и вскочила. – Для меня это очень много значит! Это ведь простой вопрос, послушайте. Вели бы вы себя… ох, как бы это выразить? Скажем, делали бы вы авансы вашей будущей нареченной? Любой женщине, которую предназначили бы себе в жены? Целовали бы ее, предположим? Возможно, однако не более того. Поймите, ведь я знаю вас… Вы дожидались бы брачной ночи, чтобы сделать ее своей.
– Не преуменьшайте того, что между нами было, – неожиданно для Девон заговорил Себастьян и посмотрел ей в глаза. – Того, что у нас есть. Вы говорите так, словно я использовал вас ради собственного удовольствия!
– Возможно, так оно и было! – выпалила она. – Возможно, я была женщиной для развлечения и удовлетворения ваших потребностей.
– Я не развлекался с вами! – гневно возразил Себастьян. – Господи, Девон, мне просто хочется хорошенько отшлепать вас! Вспомните, вы ведь хотели меня так же, как я хотел вас!
Настал черед Девон краснеть.
– Хотела, – призналась она. – Я ругаю себя за то, что позволила вам вольности в обращении, которые допустимы только с мужем.
– Черт побери, так я этого и хочу. Быть вашим мужем!
– Я помню, когда в Терстон-Холле был Джастин, вы свои чувства выразили с предельной ясностью. Вы не прочь были спать со мной, но вы никогда бы на мне не женились.
– Но ведь я и пришел сюда с тем, чтобы исправить свою ошибку. Я заблуждался, Девон. Я был дураком. Я понял это на следующую ночь. О, я знаю, что вы можете мне не поверить, но клянусь, я собирался сделать вам предложение вчера утром. Но тут явилась герцогиня и… И я делаю предложение сейчас. Снова. Выходите за меня замуж, Девон. Выходите за меня замуж.
Слезы потекли у нее по лицу. Девон смахнула их.
– Вы правы, – произнесла она без всякого выражения. – Я вам не верю. И никогда не выйду за вас замуж.
– Девон, послушайте! Я пришел объяснить…
– Объяснить, что вы передумали? Я не нуждаюсь в объяснениях, сэр. Вы лицемер, который прикидывается добродетельной личностью. Но у меня есть свои принципы. У меня есть чувства. Нет сомнения, что вы относились ко мне как к некоему удобству, к женщине, которая будет согревать вам постель, пока не надоест.
Она посмотрела на него, губы у нее дрожали. Когда она заговорила снова, голос ее дрожал от переполнявших ее чувств.
– Вы не хотели меня, Себастьян! Вы меня не хотели. А теперь я не хочу вас. Вы полагали, что я недостаточно хороша для вас. Но теперь вы для меня недостаточно хороши!
Сильные руки легли ей на плечи. Себастьян слегка привлек ее к себе.
– Ты меня любишь, Девон, – уверенно произнес он. – Я это знаю.
– Сэр, вы позволяете себе слишком много! – вскричала Девон.
В глазах его бушевала буря, когда он сказал:
– Да, я позволяю себе слишком много, потому что я тоже знаю тебя, моя маленькая любимая! Ночь, когда я сделал тебя своей, вечно будет пылать в моей душе. Я не забуду, как ты таяла, когда я тебя целовал, как ты дрожала, когда я входил в тебя. Помнишь, что ты сказала? «Я принадлежу тебе» – вот что сказала ты.
Девон вспыхнула:
– А вы, сэр, мне тоже кое-что напомнили. Постойте, как это было сказано? Ах, вот. «К дьяволу будущее, – заявили вы. – К дьяволу долг». А я, милорд маркиз, посылаю к дьяволу вас!
Глава 26
Не оглядываясь по сторонам, Девон поднялась по винтовой лестнице к себе в спальню. Закрыв дверь, она направилась к нише у высокого двустворчатого окна напротив своей кровати и опустилась на небольшой диванчик, установленный там. Взяла в руки обшитую оборкой розовую подушечку и долго смотрела, как предвечерние тени накрывают город.
В дверь постучали.
– Можно к тебе, дорогая?
То была герцогиня. Скрипнула отворяемая дверь, и старая женщина вошла. Совершенно опустошенная, Девон наблюдала за тем, как та, прихрамывая, пересекает комнату.
– Извини за вторжение, детка, но я должна была сама убедиться, что с тобой все в порядке.
– Со мной все в порядке, – тупо отозвалась Девон.
– Да ты, я вижу, дрожишь, – приглядевшись к ней, встревоженно констатировала герцогиня.
Покопавшись в гардеробе, она нашла там шаль и набросила ее на плечи Девон.
– У меня просто сердце разрывается, когда я вижу тебя такой опечаленной, детка. Могу я чем-нибудь помочь?
Девон молча покачала головой. У нее не было желания говорить о Себастьяне с кем бы то ни было и менее всего – со своей бабушкой.
– Дорогая моя, ничего не поделаешь, я все слышала.
Несомненно, с тупым безразличием подумала Девон.
Разумеется, она слышала. Весь дом слышал, в этом тоже нет сомнения.
– Разумеется, тебе нет необходимости выходить замуж за Себастьяна, если ты этого не хочешь. Ты вообще можешь не выходить замуж.
Пальцы Девон машинально скручивали и раскручивали кисти шали.
– Правда? – прошептала она.
– Конечно, детка, если в этом состоит твое желание. Ты можешь назвать это эгоизмом, но я была бы рада владеть тобой только для себя, – с улыбкой заверила ее герцогиня.
– Благодарю вас за это… бабушка.
На этот раз Девон с неожиданной для себя легкостью произнесла непривычное для нее до сих пор слово.
– Когда я была юной девушкой, в брак обычно вступали по расчету. К счастью, мы с твоим дедушкой прожили совместную жизнь в добрых отношениях. Но времена изменились, и теперь все чаще слышишь о браках, в которые вступают не по соглашению, а по любви. И это хорошо. Брак по любви… я от души желаю именно такого замужества каждой молодой женщине. Но я вижу, что сейчас тебе хочется побыть одной, моя девочка.
Опираясь на свою трость, герцогиня повернулась к двери.
Но Девон в эту минуту как раз не хотелось оставаться в одиночестве.
– Бабушка, подождите! – воскликнула она, и герцогиня снова повернулась к ней лицом, на котором был написан немой вопрос. – Останьтесь, прошу вас, – настоятельно проговорила Девон. – Пожалуйста.
Невыносимая боль сдавила ей грудь, опущенные плечи затряслись от рыданий.
В следующую минуту герцогиня опустилась рядом с ней на диванчик и привлекла Девон к себе. Обе они почувствовали одно: близость, на которую не могли повлиять даже годы, прожитые врозь.
– Поплачь, милая, если тебе это нужно, – проговорила старая женщина.
Девон уткнулась лицом ей в плечо.
– Бабушка, – начала она и запнулась. – Он… я…
Больше она ничего не могла выговорить, да в этом и не было нужды. С трудом сдерживая слезы, герцогиня ласково похлопала Девон по плечу.
– Я понимаю, дорогая. Все понимаю.
И герцогиня действительно все поняла.
Выпитая Себастьяном бутылка бренди не помогла ему избавиться от чувства вины и душевной боли. Отвращение к себе терзало его, словно кипящее масло. Склонившись над письменным столом, он барабанил пальцами по лбу, словно бы стараясь выбить из головы воспоминания.
Он опомнился, когда маленькое теплое тельце потерлось о его колени, а холодный влажный нос уткнулся в ладонь.
Затуманенные глаза Себастьяна обратились на мохнатое существо. Где-то в глубинах сознания он ощутил нечто похожее на удовлетворение от того, что не забыл взять с собой Банни и ее щенят.
– Банни, – пожаловался он, – ее здесь нет.
Псина свесила голову набок и заскулила. Щенки все уже сгрудились возле Себастьяна, трогая лапами его коленки и поскуливая жалобно, все четверо – Генерал, Полковник, Майор и Капитан.
– Она не вернется! – выкрикнул он. – Неужели вы не понимаете, что она не вернется?
Мохнатые комочки примолкли и один за другим уселись полукругом, вперив в Себастьяна глаза, полные такой тоски, что он не выдержал и, спотыкаясь, ринулся к двери.
Он даже не сразу осознал, что находится в библиотеке. Любимой комнате Девон.
«Если бы я жила здесь, – эхом отозвалось у него в голове, – я поставила бы себе целью прочитать все книги в этой комнате».
Но она здесь не живет. И никогда не будет жить. И мысль об этом для него все равно что удар в сердце.
На Себастьяна вдруг напал приступ бешенства. Вытянув руку, он широко размахнулся и… вазы с грохотом полетели на пол, книги посыпались с полок.
Дверь распахнулась. На пороге возник дворецкий Стоукс, за его спиной сгрудились горничные.
– Милорд…
– Вон отсюда! – проревел Себастьян. – Убирайтесь прочь все до одного!
Слуги начали отступать, зато появился Джастин, который, видимо, только что вернулся домой.
– Себастьян! – проговорил он резко и возмущенно. – Проклятие, какого дьявола…
Он недоговорил. Себастьян вздернул голову и, уставившись на брата горящими глазами, прорычал сквозь стиснутые зубы:
– Если ты явился позлорадствовать, то не трудись!
Джастин молча смотрел на него в ошеломлении.
Себастьян зажмурился.
– Господи, – пробормотал он. – Извини. Я не должен был это говорить.
Джастин закрыл дверь и внимательно присмотрелся к брату.
– Ты напился! – произнес он изумленно и одновременно недоверчиво.
– Вот как? А я и не заметил.
– Себастьян, что за чертовщина с тобой происходит? С утра ты был в таком мерзком настроении, что я предпочел оставить тебя в одиночестве. Возвращаюсь домой и нахожу слуг в таком виде, словно ты их всех отколошматил, а библиотеку ты превратил в развалины.
– Это еще не все.
– Как, есть и еще что-то?
– Есть. Я наорал на Банни и щенков.
– Замечательно!
Себастьян поплелся к боковому столику за другой бутылкой
