— Очень впечатляет, — шепнула она.
— Я знаю.
Ее глаза расширились. Дейн рассмеялся.
Джулианна изобразила гнев и убрала пальцы, выпустив предмет гордости Дейна.
— Тебе было приятно?
— Нахальная девица. — Хрипловатый смех раздался где-то у ее щеки. Длинные пальцы сомкнулись вокруг ее кисти, направляя в прежнее место.
Джулианне захотелось посмотреть вниз. Тело Дейна изнывало от голода. Он хотел ее. И вид собственной руки, плотно обхватившей его плоть, невероятно возбуждал Джулианну.
Ее глаза снова широко раскрылись. Плоть Дейна была горячей. Невероятно горячей. Но более того, она была очень твердой.
— Умоляю вас, леди, продолжайте.
И она исполняла просьбу, пока он не застонал и не объявил, что больше не может терпеть.
Он перевернул ее на спину. Его рука скользнула под ее колено, небрежно поласкала его, двинулась выше и властно сжала бедро. Он целовал ее почти лениво, а его рука оказалась совсем рядом, мучительно рядом с ведущей внутрь ложбинкой, но не касалась ее.
— Как ты меня спросила? — шепнул он. — Тебе приятно?
Его палец вошел в теплые влажные розовые складочки только для того, чтобы снова выйти. Дыхание у нее прервалось.
— Что, Джулианна? Тебе приятно?
Она припала к его плечам в муке неудовлетворенности.
Губы Дейна добрались до ее шелкового живота. В мозгу у Джулианны проносились бесстыдные картины их последней ночи в охотничьем домике: вот он широко развел ее ноги, вот его темная голова оказалась там, между бедрами, а вот и бесстыдные пальцы, раздвигающие влажные тугие складки, желающие добраться до дарящего наслаждение бугорка, спрятанного внутри…
— Ты скажешь мне, чего тебе хочется, сладкая моя?
Он произнес это льстивым тоном. Языком он провел пылающую линию по краю треугольничка из каштановых завитков. Он поднял голову и обжег ее взглядом золотисто-карих глаз.
— Я… я не могу сказать этого.
Ей больше не было холодно — она была в огне.
— Ты все еще так стыдлива? Конечно, можешь. Ты можешь получить все, что пожелаешь, любовь моя.
— Дейн! — Он ведь знал, конечно, он знал. — Я не могу!
Она в изнеможении повернула набок голову. Она ощущала его влажное дыхание. «Пожалуйста», — мысленно молила она в неистовстве. Она хотела почувствовать, как он ласкает «там». Еще один раз, еще раз…
— Скажи мне. Раздразни меня. Она облизнула губы.
— Поцелуй меня, как тогда, раньше.
Он улыбался. Она могла понять это по его голосу.
— Как, сладкая?
— Ты знаешь, — произнесла она чуть слышно.
— Вот так? — шепнул он.
Он коснулся чего-то очень горячего, самой сердцевины того, что набухало и сладко ныло.
При первом движении его языка ее тело напряглось, хотя внутри разливалась слабость. В легких не оказалось воздуха.
Она извивалась с каждым движением его языка. Его рта. Его тела. Извивалась, пока не изнемогла от любовного жара, пока из ее горла не вырвался хриплый стон. Не в силах больше выносить эту утонченную пытку, она запустила пальцы в его волосы, а затем Схватила его за руки, привлекая к себе. Он навис над ней. Их руки встретились. Пальцы переплелись. Его рот был непереносимо сладким. Только одно было нужно. Только он был нужен.
— Сейчас, Дейн, сейчас.
Она почувствовала, что он засмеялся.
— Потерпи, котенок, тогда все будет еще слаще. Но он дал ей то, что она хотела, то, в чем они оба нуждались. Гибкое движение его бедер — и он вошел в нее. Проникновение было глубоким. Сильным. Оно отдалось во всех уголках ее тела.
Дейн приподнялся, оставив в Джулианне только около дюйма своего копья. Ее влажное лоно прильнуло к нему, как если бы Джулианна не могла перенести, что жадная плоть Дейна покинет ее.
И она действительно не могла.
— Не останавливайся. — Это была мольба, стон. — Не останавливайся!
Когда Дейн поцеловал ее рот, Джулианна почти вскрикнула.
— Котенок, — шептал он. — Котенок.
Очень медленно он поднял голову. Золотисто-карие глаза были горячими, горячее, чем пламя. Джулианна не могла оторваться от них, когда он снова вошел в нее. А когда он поцеловал ее, из груди Джулианны вырвался крик. Невыносимое наслаждение пронзило ее. До самых костей. Ее пальцы впились в его плечи, ощущая упругость его мышц и кожи. Ощущения все нарастали вместе с убыстряющимся и почти невозможным ритмом его движений. Она тоже приближалась к кульминации, искала ее. Ее руки напряглись и замерли. Волна ощущений накрыла ее. И тогда она узнала… Это были небеса. Это было блаженство. Это была любовь.
На следующий день еще до полудня Джулианна вошла в свою гостиную в сопровождении только что подъехавших братьев.
— Что все это значит, Джул? Твое послание заставляет предположить нечто срочное. — Джастин шел на шаг впереди Себастьяна.
Дейн был уже там. Он стоял, прислонившись к облицовке камина. При их появлении он выпрямился.
— Себастьян, Джастин. Это виконт Гранвилл. Джулианна представила их друг другу слегка срывающимся голосом.
Мужчины обменялись любезностями. Серые глаза Себастьяна переместились на Джулианну.
— Джул, если хочешь, мы зайдем позднее. Джулианна кашлянула.
— Нет. На самом деле я попросила Дейна присутствовать при нашем разговоре.
Его имя сорвалось с ее губ прежде, чем она осознала это. Фамильярность, как и румянец на ее щеках, не остались незамеченными. Братья обменялись взглядами.
Себастьян уселся в кресло напротив дивана, а Джастин устроился рядом, вытянув перед собой длинные ноги. Дейн подошел и встал возле шахматного столика.
Джулианна села в свое любимое кресло времен королевы Анны и подобрала под себя ноги. Себастьян нахмурился.
— Надеюсь, ты не попала в беду?
Она покачала головой. Набрав воздуху, она решительно выставила вперед подбородок.
— Прошлым вечером я видела мать. Сделанное ровным тоном сообщение было встречено изумленным молчанием.
Его нарушил короткий смешок Джастина.
— Что это ты говоришь! Джул, ты так шутишь? Джулианна покачала головой:
— Такими вещами не шутят. Я видела ее прошлым вечером. Она садилась в коляску у Королевского театра после, окончания представления.
— Почему ты утверждаешь, что это была она?
— Я не могу утверждать, — призналась она, — но тот портрет в Терстон-Холле… Джастин, я знаю, как тебе это неприятно, но она все еще так похожа на тебя, что у меня сердце оборвалось.
— Боже милостивый! Могу себе представить. Такая встреча потрясет кого угодно.
— Так и было. О Боже, так было! Знаю, это звучит нелепо. Знаю, что больно. Знаю, это возвращает к тому, что лучше было бы забыть… В этом есть что-то жуткое, сверхъестественное. Если бы вы увидели ее, вы бы тоже поняли… Это была мать. Я чувствовала это всем своим существом!
Джастин никак не отреагировал. Он сидел, опустив глаза. По его лицу невозможно было понять, что он думает и что он чувствует.
Дейн сделал шаг вперед.
— Если вы пожелаете, у меня есть возможность… провести некоторое расследование.
Себастьян посуровел.
— Со всей осторожностью? Наше имя достаточно уже смешивали с грязью. У меня нет никакого желания подвергать наших жен и детей опасности пройти весь тот кошмар, через который пришлось пройти нам, когда мы были еще детьми.
— За это я ручаюсь. — Дейн кивнул. — Джулианна рассказала мне, — Дейн тщательно подбирал слова, чтобы быть предельно тактичным, — об обстоятельствах, при которых ваша мать покинула вас…
Тень улыбки появилась на губах Джастина.
— Давайте не будем играть словами, старина. Дафна Стирлинг, маркиза Терстон, покинула Англию со своим любовником. Их пакетбот затонул в шторм в районе Кале. Все, кто находился на судне, утонули. — Он отвернулся и напряженной походкой отошел к окну.
Дейн переводил взгляд с одного на другого.
— Хотя это представляется чрезвычайно неправдоподобным и почти невозможным, все же существует вероятность того, что Дафна Стирлинг выжила. Но если это так, где она была все это время?
Снова воцарилось молчание. Ни Себастьян с Джастином, ни Джулианна не вымолвили ни слова.
— Она только сказала, что уезжает на континент, — странным голосом заговорил Себастьян. — В Париж, Венецию. Погода была превосходной.
Джастин живо повернулся к нему.
— Что! Себастьян? Откуда ты знаешь?
— Потому что я видел, как она уезжала. Я видел, как она садилась в карету и уезжала из Терстон- Холла. Видел их обоих, ее и ее любовника.
Брат и сестра смотрели на него в полном ошеломлении.
— Я знал, — ровным голосом начал Себастьян. — Мне было всего десять. Они с отцом ужасно ссорились в ту ночь! Я знал, что он очень разозлится, если узнает, что я видел ее. А потом пришло известие, что она умерла. — Он помолчал. — Больше никто не знал об этом, кроме Девон.
Джулианна была потрясена. В течение многих лет, год за годом, он хранил этот секрет. Им всем было непросто расти в атмосфере скандала, — вызванного побегом матери, с суровым и грубым отцом. Та ночь не просто изменила их жизни — изменила их самих!
Но она никогда не догадывалась, что Себастьян присутствовал при этом. Не знала, что он был свидетелем того, как бежала их мать, — бежала из его жизни, чтобы никогда не вернуться. Ни одному ребенку такое не по силам. Как ему, должно быть, было больно!
И какое мужество он проявил.
— Себастьян, — прошептала она.
— Не смотри на меня так, Джул. Все хорошо. На самом деле все хорошо.
Он обнял ее и тут же
