как тень. Он сопровождал ее на прогулки, был рядом, когда она работала в саду. Когда она ездила в город, он правил лошадьми.
Они подолгу гуляли, постоянно разговаривали, вместе завтракали, обедали и ужинали. Пили кофе, чай, лимонад и даже пропускали иногда по бокалу шампанского, обсуждали искусство, путешествия, философию, садоводство, древних греков, а также более светские темы.
При этом Майлсу удалось сделать некоторые наблюдения: Элисса работала не покладая рук, выполняя роль хозяйки аббатства Грейстоун. Она кормила голодных, выхаживала больных и заботилась о бедных. Она была терпеливой, добросердечной и внимательной слушательницей. К ней тянулись все: старые и молодые, богатые и бедные.
В ее прекрасном теле каждая линия казалась на своем месте. Ей были чужды хитрость и жеманство, присущие многим светским дамам.
Еще той ночью в «Будуаре миледи» Майлс отметил, что Элисса отличается от знакомых ему дам. Но только теперь он начинал понимать, насколько поразительно это отличие.
Окончательно он понял это однажды днем. Они гуляли по парку аббатства, когда Элисса вдруг остановилась на посыпанной гравием дорожке. Справа от нее возвышалась мраморная статуя, изображающая крылатого Пегаса в натуральную величину, а слева сам Зевс смотрел с высот горы Олимп. Элисса покусала нижнюю губу, резко вздернула подбородок и распрямила плечи — как будто заранее готовясь к последствиям того, что собиралась сказать — и взглянула на Майлса из-под бледно-серого шелкового зонтика.
— Милорд, нам надо поговорить.
— Миледи, именно этим мы и занимаемся, — заметил Майлс.
— По-видимому, произошло недоразумение, — начала она.
Майлс нахмурился.
— Недоразумение?
— Да, относительно нашего партнерства.
— Есть что-то неприятное?
— Для меня — все, сэр. Кое-что недопоняли вы, — решительно заявила Элисса.
Майлс изумился — подобный промах был маловероятен с его стороны.
— И что же я не понял?
Элисса, по-видимому, тщательно подбирала слова.
— Предлагая стать вашим партнером в этом расследовании, я не имела в виду то, что мы должны постоянно быть вместе.
Майлс прищурился.
— Что вы хотите этим сказать?
— Мне необходимо бывать одной.
— Вы бываете одна.
— Когда же? — с вызовом спросила она. Майлс задумался.
— Когда спите.
— Вряд ли сон можно назвать временем, проведенным в одиночестве, когда при этом не успеваешь подумать, — подчеркнуто заявила Элисса.
Майлс умел выказывать раздражение — это умение было необходимым и полезным в свите Мальборо.
— Вам не нравится мое общество?
— Разумеется, мне нравится ваше общество, — поспешно призналась Элисса. — Эта неделя показалась мне самой чудесной в жизни, но…
Майлс заулыбался, но вовремя одернул себя. Не следовало давать Элиссе понять, как много значат для него эти слова. И все же Майлс уловил смущение в ее голосе.
— Что «но»?..
— Я постараюсь выражаться прямо.
— Прямо?
— И откровенно.
Майлс с трудом сдержал усмешку.
— Разумеется, это ваша привилегия — говорить то, что вы думаете.
Последовала непродолжительная пауза.
— Мне необходима свобода, — наконец объявила Элисса.
— Что же вам мешает? — Майлс криво улыбнулся.
— Я имела в виду в переносном смысле. — Элисса досадливо поморщилась. — Сэр, вы преследуете меня, как тень, — пожаловалась она.
— Знаю, мадам, было бы глупо отрицать это.
Элисса была отнюдь не глупа и терпеть не могла чужих глупостей. Казалось, она поражена его прямотой:
— Значит, вы делаете это намеренно?
— Разумеется.
Серые глаза одарили Майлса подозрительным взглядом.
— Но зачем?
И в самом деле, зачем? Первым правилом в руководстве для преуспевающего шпиона значилось — «говори правду, когда это возможно». Вторым — «лги только в случае крайней необходимости». Поскольку в намерения Майлса не входило сообщать Элиссе о своем расследовании или о предупреждении, полученном от «настоящего друга», оставалось сказать если не всю, то хотя бы часть правды.
— Мне приятно ваше общество, — пожав плечами, ответил Майлс.
— Как я уже говорила, мне тоже, — Элисса опустила шелковый зонтик на плечо и беспокойно завертела резную бамбуковую ручку в пальцах. — И что же? — добавила она.
— А в чем дело?
— Одной этой причины недостаточно.
Майлс был уверен, что его ответ удовлетворит Элиссу. Ему следовало задуматься.
— Но других причин нет, — возражение прозвучало более чем беспомощно.
Элисса смерила его проницательным взглядом.
— Виной всему случай в гроте, верно? — Она не дала Майлсу возможности возразить. — Вы пытаетесь защитить меня.
Она оказалась сообразительна — чересчур сообразительна.
Элисса распрямила и без того прямые плечи.
— Я освобождаю вас, милорд.
— Освобождаете, миледи?
— Да, от обязанности защищать меня.
— Послушайте, Элисса…
— Я не нуждаюсь в надзоре, сэр.
— Я и не пытаюсь присматривать за вами, мадам, — отозвался Майлс, слегка повысив голос.
— И мне не нужен самозваный охранник, — продолжила Элисса.
— Вопрос спорный, — возразил он.
— Я не дитя, а взрослая женщина. — Она вздернула подбородок, прищурилась и твердо сжала губы. — Я распоряжаюсь этим поместьем и собственной жизнью уже почти два года, и вполне справляюсь без вашей помощи, — Элисса с треском закрыла зонт и прошла мимо Майлса, бросив: — Прошу прощения, но я была приглашена заранее…
— Куда вы были приглашены? — перебил ее Майлс.
Он заметил, что Элисса даже не взглянула на него.
— На партию в крокет.
— С кем это вы собираетесь играть в крокет? Только бы не с этим олухом, сэром Хью Пьюрхартом!
— Вас это не касается, — бросила Элисса через плечо. — Но если очень хотите знать — с мисс Чабб.
